Это Каир, детка!

– Всё забыть? Но это невозможно, Алекс!

– Это жизнь, Карина. В ней всё возможно.

Тогда я слушала их разговор, ничего не понимая, и улыбалась: «Ну вот, теперь у меня будет подруга в Каире. Красивая. Настоящая египтянка. Как здорово!»

Карина развернулась и вышла из квартиры, оставив после себя пряный шлейф арабских духов.

Алекс уселся в кресло и, молча, курил одну сигарету за другой. Я не заметила перемены в настроении мужа.

Весь остаток дня и вечер мы укладывали в шкафы свои вещи. Разбирая холостяцкие «залежи», на выброс собралось три мешка разного, ненужного барахла.

– Алекс, может, отдать это бедным людям? – спросила я мужа.

– О! У нас в Египте это дело хорошо налажено, – объяснял мне Алекс, – Ты услышишь за окном характерный голос, который кричит «Бекье-е-е!», – театрально показал мне он, – махни ему рукой, и он с разрешения гарднера и только вместе с ним, поднимется в квартиру, заберёт всё, что тебе не нужно. Это старьёвщик по-русски. Он ездит по улицам, по дворам каждый день и собирает буквально всё. Если вещи представляют какую-либо ценность, он даст тебе денег, а вообще, ты сама можешь поторговаться с ним. А можешь вообще бесплатно отдать.

– Да-а-а.. Как интересно… У нас в Калининграде никто по дворам не ездит. Только бомжи по помойкам шарят.

Ты не беспокойся, Алекс, я люблю прибираться в доме. Вот посмотришь, как красиво я всё сделаю.

– Любовь моя, тебе ничего не придётся делать в доме. У нас есть домработница – молодая девушка-мусульманка. Когда мы живём в этой квартире с мамой постоянно, домработница приходит через день: убирает квартиру и моет посуду. Я позвонил ей уже. Она придёт завтра, и ты познакомишься с ней.

– А у нас в семье никогда не было домработницы. Мы всегда всё делали сами.

– Ну ладно, – улыбнулся Алекс, – собирайся, пойдём гулять.

– Как? Уже одиннадцать вечера! – удивилась я.

– Ну и что. Какая разница. Я же тебе говорил, что часть населения живёт днём, часть – ночью. Я, например, ночью люблю гулять: не так жарко, не так суетно. Все элитные рестораны открыты. Только вот машину из гаража не взял. На такси поедем.

Для меня всё тогда было впервые: и эта первая прогулка по Каиру с Алексом, и то, что я – в Африке. Я впервые слышала арабскую речь, мусульманские молитвы. Здесь всё было другое: и люди, и культура, и еда, и запахи.

Мне – обычной русской девушке, попасть в такую непривычную обстановку, где всё – чужое, было бы страшновато. Но странное дело! Мне всё нравилось! Всё было интересно. Я получала колоссальное удовольствие оттого, что оказалась на другом континенте, в Африке, в Египте, в Каире.

Потому что я была рядом с моим мужем, самым любимым мужчиной. Я была уверена, что привези меня Алекс в любое другое место, мне было бы также хорошо. Потому что с ним! Потому что я очень люблю его, моего египтянина. Потому что всё остальное – не так важно.

Пряный, густой, настоянный за день воздух окутывал тело, как пуховик. Казалось, оттолкнись сильно от земли, подпрыгни, и ты повиснешь в этом плотном воздушном пространстве.

Алекс

Алекс – красивый, тридцатичетырёхлетний египтянин из древнего мусульманского рода. Выше среднего роста, немного полноватый в бёдрах, как большинство египетских мужчин. Но это не портило его фигуру, а наоборот, придавало солидность и значимость.

Волосы на голове были жгуче-чёрные, жёсткие, как щётка. Он стриг их очень-очень коротко и подбривал виски.

На смуглом, круглом лице чётко выделялись яркие, пухлые губы. Небольшой, но прямой нос, полные щёки и большие, карие, маслянистые глаза, с длинными, как у девушки, ресницами.

Я считала моего мужа очень красивым мужчиной и, естественно, как любая женщина, гордилась этим.

Позднее, когда в древнейшем музее мира в Каире на площади Тахрир, я увидела деревянную статую жреца-чтеца Каапера, я была просто поражена тому, как этот шейх эль-баляд похож на моего Алекса. Такое впечатление, что статую вырезали с него.

Это самая древняя из всех деревянных статуй Древнего Египта, сделанная в натуральную величину.

Я тогда попросила мужа встать рядом со статуей, и сделала фотографию.

В этот момент рядом находилась группа туристов из Франции. Они, увидев это чудо: самого древнейшего и самого современного египтянина, стоявших рядом и абсолютно похожих, перестали слушать экскурсовода. Всё внимание туристы переключили на нас с Алексом. Камеры французов щёлкали, как автоматы Калашникова. Иностранцы смеялись, бурно обсуждая такой забавный момент, неожиданно подвернувшийся им в музее.

После этого случая я не только восхищалась мужем, я его боготворила.

Алекс учился в университете Аль Асхар в Каире, а после, закончил медицинский факультет. У Алекса были хорошие манеры и спокойная речь. Он говорил всегда так уверенно и убедительно, что возражать ему никто не смел. Во всяком случае, я никогда не находила аргументов «против». Алекс был всегда прав во всём, и я беспрекословно слушалась его и подчинялась с удовольствием. Да и разница в возрасте у нас была двенадцать лет.

Алекс состоял в организации «Братья-мусульмане» и даже занимал там какой-то важный пост, чем очень гордился. В 1987 году, когда президента Х. Мубарека избрали на второй срок, в Народном собрании «Братья-мусульмане» добились, наконец, своей цели и стали главной оппозиционной силой в Законодательном собрании страны. Хотя численность правительственной национально-демократической партии намного превышала оппозиционеров, президенту «Братья» доставляли немало «головной боли». Несмотря на то, что организация «Братья мусульмане» была нелегальной, она регулярно проводила свои съезды, выпускала свои газеты. «Братья» носили особые значки на внутренней стороне лацкана пиджака. Членами этой организации были известные арабские учёные, преподаватели университетов, врачи, инженеры.

Алекс родился в интеллигентной, обеспеченной семье.

Отец Мохаммед и мать Зейнаб были верующими мусульманами и свято сохраняли традиции ислама.

Когда Алекс в России просил моей руки у мамы, она с тревогой спросила его: «Ты настоящий мусульманин?» И, зная, как в России относятся к мусульманам, Алекс не стал заострять внимание своей будущей тёщи на религиозном противоречии. Он очень любил меня и в то же время очень боялся, что моя мать будет категорически против брака с мусульманином. И Алекс пошёл на хитрость. Он солгал моей матери, отвечая на её вопрос. « Я – египтянин. Я –копт.» Плохо это или хорошо мы не знали. Но мама немного успокоилась: отдавать единственную дочь замуж за мусульманина для неё было, как смертный грех. Но замуж за копта – это же совсем другое дело! Копт у неё ассоциировался, как киприот или мальтиец. Мы не знали, что копты – это египетские христиане, которые составляют очень влиятельное, но значительное меньшинство в стране. У коптов даже есть свой патриарх в Египте.

Конец христианству в Египте пришёл в 641 году, когда арабы завоевали Египет, а ислам был провозглашён новой государственной религией.

Но мой муж Алекс естественно, не был коптом, потому что корни его семьи мусульманские.

Отец Алекса Мохаммед много учился и работал управляющим в транспортной корпорации. Все называли его босс или мистер Мохаммед. Он пользовался всеобщим уважением в обществе. У него был характер лидера. На работе сотрудники его побаивались за жёсткость решений и бескомпромиссность. Дома же он был заботливым, добрым отцом и любящим мужем.

Когда лидер Египта – Гамаль Абдель Насер в 1964 году на короткий срок официально разрешил легальную деятельность организации «Братья мусульмане», Мохаммед стал её членом. Он знал, что это оппозиционное правящему режиму движение, которое официально запрещено с 1954 года. Однако, поддерживал и уважал стремление лидеров организации представлять интересы бедного населения, задавленного нищетой и произволом властей. Организация строила и содержала больницы, школы, ремонтные мастерские. Мохаммед постоянно участвовал в благотворительных акциях, помогая египтянам, живущим за чертой бедности. Являясь руководителем транспортной организации, Мохаммед бесплатно предоставлял строительную технику и грузовой транспорт для строительства школ и больниц для бедняков. Организовал регулярные, бесплатные рейсы городского автобуса для милионного населения каирских трущоб. Всего этого не мог не видеть подрастающий сын Мохаммеда. Несмотря на то, что семья была далеко не бедной, Алекс не чурался дружбы с детьми бедняков. От отца он научился не делить людей на бедных и богатых, а руководствоваться в жизни принципами справедливости.

Мать Алекса – Зейнаб гордилась, что лучшие качества отца перешли к сыну.

Красивая в молодости женщина была родом из богатой семьи, проживавшей в Марокко. Выйдя замуж в пятнадцать лет за египтянина, она родила ему четырёх детей, двое из которых умерли в младенчестве. Мать никогда не училась и не работала, посвятив свою жизнь мужу и воспитанию детей.

– Что ж она и школу не заканчивала? Ничего себе: в пятнадцать лет замуж! Ведь совсем девочка! – возмутилась я, когда Алекс рассказал мне историю матери.

– Нет. Она никогда не училась в школе. А зачем ей диплом об образовании, если она не собиралась ни работать, ни учиться дальше!

Испокон веков арабская женщина служила только мужчине и ублажала его. Её роль была – рожать детей.

Алекс рассказывал мне свою семейную историю не спеша, убедительно: ведь он являлся представителем этого разноликого арабского мира.

Муж особенно подчёркивал, что египтяне – это не арабы.

Что по своей истории и культуре Египет стоит на несколько ступенек выше, чем все остальные страны арабского мира.

– А ваша организация «Братья мусульмане», проповедует ислам? Но ведь это путь назад, а не вперёд, – вставила я.

– Да, мы исламистская партия и проповедуем ислам. Но мы делаем всё возможное, чтобы у европейских народов ислам перестал ассоциироваться с насилием и с чем-то противозаконным. И в России, и в Америке ислам пропагандируют как пугало, как террористическую страшилку. Но наша партия уже давным-давно отказалась от насильственных методов борьбы за свои права. Мы стараемся доказать своё уважение к действующему египетскому законодательству, хотя шариат давно нуждается в поправках.

–Но скажи мне честно, сейчас в Египте нет того ужаса, что ты мне рассказываешь про древний арабский мир?

– Ты знаешь, любовь моя, девочек в пустыне мы не режем. Женщины в Египте сейчас имеют много прав, согласно шариату. Однако, социальное и экономическое неравенство в стране очень обострилось, особенно в последнее время. Между египетскими миллионерами и бедняками, живущими в трущобах – огромная пропасть. Миллионы египетской молодёжи – без работы и не могут получить высшее образование.