Любви все особи покорны

– Да, милый? – Найа продолжала прижиматься щекой к груди своего новоиспечённого возлюбленного и нежно погладила того по плечу, показывая, что она вся внимание.

– Тебе камень из диадемы нужен? Так вот, сам чёрт морской не в курсе, где его искать, а я уже тем более, – пират снова дёрнулся для проформы. – Пусти меня уже, всё равно не нужен.

– Нуж-жен, – запротестовала русалка, вцепившись когтями в разорванную рубаху. – Ты мой муж-жчина!

Аларель озадаченно крякнул.

– Это когда я, мискузи, успел им стать?

– Вот как увидела тебя, – промурчала Найа и мечтательно улыбнулась, – так и с-с-тал…

– Я не соглашался на это! Мокрятина, эй!

Капитан русалок лишь невинно заглядывала в глаза пирату снизу-вверх, робко и покорно, и Алареля передёрнуло.

Во-первых, русалка явно неадекватна.

Во-вторых, она на удивление красиво выглядит.

В-третьих, он влип.

Как убивать русалок, он знал давно. Как обездвижить – тоже. А вот что делать с влюблённой русалкой – не имел ни малейшего понятия.

– Ты такой кр-рас-сивый, – как-то жалобно прошипела Найа, проводя тыльной стороной ладони по заросшей щетиной щеке пирата. – Такой муж-жес-ственный…

Ух, эко сардину понесло!

– У нас-с, рус-салок, муж-жчин мало, и те с-слабенькие, – с грустным вздохом поделилась капитан, и её тонкие, почти незаметные бровки сдвинулись к центру, образуя очаровательную морщинку между ними. – Я з-забер-ру тебя с-с с-собой.

Найа вновь прижалась к груди пирата, и Аларель, что каким-то мистическим образом поддался на очарование этой морской кильки, вышел из оцепенения, когда раздался плеск от брошенного в воду сундука.

– Куда ты меня собралась забирать?! А ну, пусти! Не то хуже будет!

Ни угрозы, ни просьбы на Найу не действовали: опьянённая любовью русалка на любую грубость своего мужчины лишь умилительно жмурилась, изредка поддакивая. В конце концов, пират предпринял попытку достучаться до здравого смысла, который априори присутствовал у русалок как у разумного вида.

Должен был присутствовать.

– Мокрятина, головой подумай, – тяжко вздыхал пират, стараясь размять онемевшие конечности. – Человек и русалка несовместимы!

– Любовь с-сломает вс-се пр-регр-рады.

– Да не люблю я тебя!

– З-значит, полюбишь, – не терпящим возражения тоном отрезала капитан под стать своей должности, после чего вновь превратилась во влюблённое недоразумение. – Я р-рас-стоплю твоё с-сер-р-рдце!

– Ну, не смогу я под водой жить! – взвыл пират, с мольбой кидая просящие взгляды на остальных русалок. Те лишь равнодушно отворачивались или пожимали плечами, а кто-то ехидно посмеивался. – Я же человек, дьявол тебя дери!

Найа и на эту претензию нашла управу: мол, русалочий город находится в огромной пещере, где дома стоят и в воде, и на суше, и попасть туда можно лишь через расщелину на дне моря, и вообще, она не первая, кто влюбляется в человека, и живут все как-то, и детей заводят…

– Я женат! – Аларель зацепился за эту фразу, как утопающий за соломинку, и, читая в голове молитвы, ждал.

От возмущения русалка перестала дышать, а её подчинённые зашептались между собой.

– Ч-ш-што з-значит ж-женат, милый? – по-кошачьи прошипела капитан в лицо возлюбленному, что нервно сглотнул.

– В-вот так, – голос пирата дрогнул. – Женат я.

Найа хищно сощурила свои раскосые глаза, и на какой-то момент Аларелю показалось, что она собственными руками утопит его немедля.

Конечно, он врал. Ну о какой жене может идти речь у пирата, когда он на сушу-то выходит раз в полгода? Но выбирая между браком с русалкой и женой на суше, Аларель однозначно бы выбрал второй вариант.

Найа долго и упорно всматривалась в глаза мужчины, затем пренебрежительно фыркнула и холодно заявила:

– Ж-жена твоя останется здесь. А ты пойдёш-ш-шь с-со мной.

И, сказав несколько слов на своём языке другим русалкам, схватила матерящегося в голос Алареля и поплыла с ним в открытый океан. Ибо настоящие мужчины на дне не валяются, и коль подвернулся – надо брать.

А любовь – дело наживное. Полюбит её, куда денется.