Семейный портрет с колдуном

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Аселин.

– В смысле? – переспросила я, хотя мгновенно поняла, о чем сейчас пойдет разговор.

Неужели, леди Икения рассказала?.. Боже, да при чем тут леди Икения? Как будто она одна видела то, как граф повел себя во время поездки в столицу…

– Ты меня разлюбила, Эмили? Ты больше не хочешь выходить за меня?

Я ждала совсем не этого и растерялась ещё больше, чем когда граф предложил нырнуть мне под юбку.

– Что ты говоришь, Ас?.. – забормотала я. – К чему такие вопросы?..

– Скажи, что это не так? – он взял меня за руку и поцеловал в ладонь.

Мне ужасно хотелось высвободить руку, но я не осмелилась. Отчего-то было стыдно и жалко, и я заставила себя погладить Аселина по голове. Волосы были густыми, жесткими, и смешно торчали надо лбом.

– Это не так, – произнесла я тихо. – Если я передумаю, то скажу тебе об этом первому. Но разве мне надо передумать?

– Эмили! – он пылко поцеловал меня в ладонь, потом в запястье, потом губы его скользнули выше, но я остановила его, спрятавшись под одеяло.

– Иди спать, – я постаралась говорить как можно мягче. – Тем более, завтра нам предстоит обед с твоим дедушкой. Для этого надо хорошо выспаться и набраться сил.

– Можно я тебя поцелую? – попросил он и потянулся ко мне.

Я позволила только поцелуй в щеку, и добрых десять минут уговаривала Аселина не шуметь и уйти поскорее, пока он умолял позволить хоть немного больше.

– Немедленно уходи, а то рассержусь! – пригрозила я ему, когда он стал уже чересчур настойчив.

Оставшись одна, я долго лежала в постели, глядя на огонёк свечи.

Леди Икения расписывала мне столичное гостеприимство – будут сплошное веселье, развлечения, новые знакомства… Но в эту радужную картину совсем не вписывался Аселин, выпрашивающий под покровом ночи поцелуй, заржавленные цепи качелей на тисовых деревьях, выросших у склепа, и… королевский колдун, обещавший, что я стану звать его во сне.

6. Чудовище в лабиринте

– Да, не самый приятный визит, но отказаться мы не можем, – говорила леди Икения, когда на следующий день мы собирались на обед к графу Майсгрейву.

Сказать, что визит был не самый приятный – это ничего не сказать. Я решительно не понимала, почему мы не можем отказаться от приглашения, но Майсгрейвы собирались к дедушке Джилю с торжественной обреченностью, как на королевский эшафот. В отличие от них, я решила не придавать обеду большого значения. И когда мои вещи были доставлены в дом Майсгрейвов, надела самое скромное платье – серое, с маленьким отложным коротничком и двумя перламутровыми пуговками у горловины.

– Понадеемся, что это продлится недолго, – сказала леди Икения, когда мы сели в открытую коляску и отправились в центральную часть города.

Я сидела с леди Икенией, а напротив расположились рядком Корнелия, господин Бо и Аселин. Аселин ловил мой взгляд, но я делала вид, что ничего не замечаю, и с интересом рассматривала при дневном свете фонтаны, статуи и портики, увитые вьющимися розами.

Чем ближе мы подъезжали к центральным кварталам, тем богаче становились дома и тем меньше становились дворы. Каменные фасады, украшенные статуями с фамильными гербами, жались друг к другу, словно подпирали плечами.

– Земля здесь очень дорогая, – пояснила леди Икения, когда я спросила о такой странности. – Надо получить королевское разрешение на застройку, согласовать вид строения с гильдией королевских архитекторов, чтобы не нарушить общую картину. Но жить здесь очень престижно. Если живёте на одном трёх холмов – даже документы показывать не нужно. Достаточно сказать: я с Ивового холма, я с Букового… И все двери будут для вас открыты.

– Но ведь холмов пять, – вспомнила я обучение в пансионе. Нам преподавали историю королевства и всегда говорили, что столица – город на пяти холмах. Мы заучивали названия холмов наизусть – Девин, Буковый, Ивовый, Дубовый, Птичий. Девин был назван в честь первой правительницы Тирона – девы-королевы Тиронии, с деревьями было всё понятно, а Птичий холм назвали так потому, что там в скалах гнездилось много птиц, и жил колдун, который предсказывал будущее по птичьему полету. – Разве заселены не все?

– Все, – подтвердила леди Икения. – Но на Девином холме можно жить только членам королевской фамилии, а на Птичьем… Там тоже нельзя селиться простым смертным. Собственно, мы туда и едем. На Птичий холм. Это фамильные земли Майсгрейвов.

– Граф живёт на Птичьем холме? – спросила я.

– У него там замок, он называется Мэйзи-холл, – мне опять ответила леди Икения, остальные молчали, как статуи. – Необычное место. Вы убедитесь в этом, когда его увидите.

Коляска ехала по петляющей дороге, поднимаясь всё выше, огибая живописные лужайки перед каменными домами. Потом мы миновали буковую рощу, потом вывернули из-за гранитной скалы, на которой был высечен барельеф девы-королевы, а потом перед нами открылась великолепная панорама Птичьего холма.

В моём представлении Птичий холм должен был быть скалистым, но то, что я увидела, совсем не походила на скалы. Холм был покрыт зеленью – весь, от подножья до самой макушки. Каким-то колдовским образом кустарник рос не хаотично, как бывает в лесу, а подчиняясь особому порядку – образуя хитрое переплетение ходов.

Природный лабиринт – если поверить, что природа способна на такое упорядоченное безумство.

Лабиринт раскинулись зелёной сетью, защищая огромный замок из светло-серого камня, стоявший на макушке холма. Несмотря на яркое солнце, основание замка было затянуто белесым туманом, который пластался длинными колыхающимися полосами, скрывая больше половины странного сада. Никто в здравом уме не пошел бы в эти заросли. А нам предстоит проехать этим запутанным путем?!

– Впечатляет, верно? – хмыкнула Корнелия. – Дедушка Джиль не любит незваных гостей.

– Ему есть, что скрывать, – леди Икения выразительно посмотрела на дочь. – Он – королевский советник, и должен думать о безопасности.

– О своей безопасности он беспокоится больше, чем о королевской, – буркнула Корнелия. – Даже в королевский дворец войти легче, чем в Мэйзи-холл.

Только теперь я поняла, почему у фамильного замка Майсгрейвов было такое название. «Мэйзи» – это означало «запутанный». Ничего более подходящего и не придумаешь.

Коляска поехала по винтовой дороге вниз, и вскоре лабиринт Птичьего холма превратился просто в зелёные нагромождения. Подъехав ближе, я разглядела, что лабиринт был на самом деле каменным. Ровные, как по линейке, стены густо оплетал плющ. И то, что показалось мне подстриженными зарослями, на самом деле оказалось стенами каменной кладки в два человеческих роста.

Вход в лабиринт не закрывали ворота. Наоборот, арку обвивали алые вьющиеся розы – яркие и праздничные, словно приглашая войти. Но это приглашение было обманом, потому что за цветочным входом высились грозные каменные гиганты, и я вздрогнула, когда тень стен упала на нас.

– Как можно запомнить дорогу до замка? – удивленно спросила я. – У вас есть карта?

Корнелия опять хмыкнула, словно я сказала несусветную глупость. Аселин и господин Бо промолчали, уставившись на дно коляски, а леди Икения вздохнула и ответила:

– Дорогу знает только Вирджиль. Но он точно нам её не покажет.

– Не покажет? Но ведь он пригласил нас… – я не успела договорить, потому что из тени лабиринта, прямо в цветочную арку шагнул человек в изумрудно-зелёном камзоле, щедро расшитом золотом.

Вирджиль Майсгрейв – улыбающийся, красивый, одетый пёстро, но с умопомрачительным вкусом. Колдун, умеющий приходить в сновидения. Он снился мне этой ночью. И снились поцелуи с ним. Я почувствовала, что краснею, и поспешила опустить голову, чтобы не выдать себя.

– Вот и вы, мои дорогие родственнички, – тем временем приветствовал нас граф. – И леди Валентайн с вами? Очень, очень рад! Прошу вас, добро пожаловать!

Мы выбрались из коляски и гуськом прошли в арку, увитую розами. Ощутив их сладкий аромат, я снова покраснела, вспомнив шиповник из своего сна. Аселин шел позади, и когда мы оказались в лабиринте, сразу взял меня за руку. Я хотела сказать, что это – лишняя предосторожность, но рядом появился граф Майсгрейв и схватил меня за другую руку, нежно поглаживая пальцами мою ладонь.

– Позвольте пригласить вас в скромное жилище одинокого затворника, леди Валентайн, – сказал он с преувеличенным воодушевлением. – Надеюсь, обед понравится вам не меньше, чем наша совместная поездка в столицу.

Сказано это было с замечательным отсутствием такта. Если бы граф сказал «наша поездка в столицу», то можно было с натягом понять это, как, действительно, наше путешествие – то есть путешествие всей семьи. Но он упомянул ещё и про совместную поездку. Осталось только добавить – в одной карете с вами. Чтобы уже и птичкам было понятно. А не то что Аселину.

Я уже собиралась ответить резкостью, но леди Икения быстро оглянулась на меня через плечо, призывая взглядом молчать. Молчать? Мне предлагали молчать после такого?..

– Вы ошибаетесь, милорд, – сказала я, стараясь говорить так же, как он – изображая милое радушие. – Поездка была крайне неприятной. Но я надеюсь, что обед сгладит мерзкое впечатление от путешествия.

После моих слов повисла неловкая пауза. Леди Икения опустила ресницы, словно показывая, что она не причастна к этой дерзости. Корнелия отвернулась, обрывая листья с плюща. Господин Бо поджал губы, и это очень походило на гримасу, когда всеми силами стараются не рассмеяться. Знал ли он о нашей с графом поездке в одной карете, мне не было известно, но Аселин простодушно заметил:

– Всё было так плохо, Эмили? Тебе не понравилась карета?