Сделано в аду

Мама Айви отступила, пропуская в комнату миловидную рыжую девчушку с голубыми глазами.

– Дженни, – в смехе Айви послышалось облегчение, ведь теперь подруга отвлечет ее от беспрерывного разглядывания экрана телефона.

– Ведите себя хорошо, – хохотнула Одри, прежде чем покинуть комнату и закрыть за собой дверь.

– Ну, здравствуйте, мадам! – Дженни разразилась заразным хихиканьем, и подростки кинулись радостно обниматься, в процессе упав на все еще не заправленную кровать.

– Ты живая? Ты в порядке? Не тронулась после всего умом? – смеялась рыжая, выпутываясь из рук Айви и укладываясь на бок.

Новоявленная группи уселась рядом, поджав под себя ноги и обнимая подушку, в которую сдавленно пропищала, прежде чем ответить:

– Честно говоря, я ни в чем не уверена.

Снаружи раздался звук поднимающейся двери гаража и последовавший за ним хруст гравия под шинами – это Одри оставляла дом в распоряжении девчонок, уезжая на работу.

– О да, о славься боженька, мне так нужно покурить! – воскликнула Айви, немедленно соскакивая с постели.

– Еще бы! – закатила глаза Дженни, открывая окно, а ее едва справляющаяся с переживаниями подруга принялась рыться в нижнем ящике прикроватной тумбочки, пока не нащупала пачку легких Мальборо. Не самый лучший тайник, но Айви достаточно извела маму нападками по поводу неприкосновенности личной территории, чтобы не опасаться обыска и разоблачения.

Одри обожала убираться. Вернувшись поздно вечером с работы, она могла счесть вытирание пыли расслабляющим занятием. Мама Айви проводила полную уборку дома каждую неделю и следила, чтобы все находилось «на месте». Не трогала женщина только комнату своей дочки, оставляя себе последнюю радость – забирать оттуда грязную одежду. Пришлось смириться, что в обители маленькой художницы бессменно царил изящный бедлам. Здесь стопка из книг представляла собой идеальную подставку для пустой кружки из-под кофе, а от раскиданных набросков и рисунков у Одри мелькало в глазах. Разномастные эскизы, нарисованные черной ручкой на выдранных из тетрадей для сочинений страницах, перемешивались с карандашными фантазиями на листах A4. Они лежали на полу рядом с ватманами с работами в процессе, висели на стенах, прикрепленные на разноцветные кнопки, терялись за большим зеленым креслом и под письменным столом. На последнем сгрудились брошенные и отвергнутые папки со школьными материалами, усыпанные конфетными фантиками и похороненные под коробкой из-под пиццы, что явно демонстрировало приоритеты Айви.

Девчонки по очереди вылезли в окно и расселись на крыше. Перед ними раскинулся привычный вид на объятый уютной тенью деревьев задний двор с небольшим бассейном – пейзаж, что эти две юные нарушительницы запретов уже год созерцали, когда выдавалась возможность спокойно сидеть и курить.

Айви, кое-как скрывая нервозную торопливость, достала сигарету и прикурила, чтобы передать пачку и зажигалку подруге.

– Рассказывай, – звенящим от нетерпения голосом велела Дженни.

И Айви рассказала. Она говорила взахлеб, не давая ни одной детали ускользнуть из повествования, и прерываясь, лишь чтобы затянуться и дать Джен возможность издать серию эмоциональных писков. Извечная восторженность рыжей радовала Айви, что от собственного рассказа чувствовала возвращение эйфории, переживая случившееся заново. Группи нуждалась в любимой подруге как никогда.

Дженни вдыхала панк в Карслейк Хайтс, город высокого среднего класса и отфильтрованного процветания, пусть и виделась Айви чересчур поверхностной. Дженни влюблялась в музыкантов из различных групп, меняя предмет воздыханий с частотой раз в месяц и вытряхивая по этому поводу из Айви саму душу. Также рыжая любила злиться, что модные девчонки носят футболки с принтами групп, о которых не ведают. В то же время, она то и дело красовалась в майке Misfits, чьи песни слышала разве что в машине у отца, любившего радио-станцию старого рока. Что поделать, если футболка смотрится так круто? Дженни относилась к тем, кто покупает виниловые пластинки, не имея проигрывателя, а книжки – чтобы выложить их фото в Инстаграм, но «не успеть» прочитать. В то же время, она оставалась очаровательно непослушной и по-бунтарски честной. Рыжая любила прийти в Академию Карслейк Хайтс в той самой майке Misfits, делая вид, что правило носить форму для нее не писано. В лучшей частной школе округа мало кто оказывался наказанным чаще, чем Дженни. В большинстве случаев она получала за фразы на уроках вроде: «Предубеждение не позволяло Дарси вовремя признаться Элизабет, что он ее хочет, а гордость Элизабет – что она готова дать ему».

– А что? – пожимала плечами возмутительница спокойствия. – Я просто называю вещи своими именами.

Но главным плюсом Дженни оставалась ее исключительная любовь к Hellmade. Она не становилась меньше с годами, в отличии других увлечений рыжей, пусть и выражалась совсем иначе, чем у группи Джонзи Уорлоу.

– Черт, Айвс, – восхищенно выдохнула Джен, – вы с Джонзи – мой новый OTП[6 - OTП (пер. с англ. Only True Pairing) – термин в культуре молодежных фанатских сообществ, обозначающий пару, которой суждено быть вместе.].

Айви неровно рассмеялась, все еще потрясенная заново пережитыми в процессе рассказа эмоциями.

– Прости, что разрушила для тебя сказку о тайной любви Джонзи к Фредди.

Фредди отвечал за ритм-гитару в Hellmade.

– Ну, знаешь ли, – подначила Дженни, – может, Уорлоу с твоей помощью просто отвлекался от глубоких переживаний о Фредди?

– Френзи навсегда, – фыркнула Айви, закатывая глаза. – Вот тебе и новый сюжет для шедевра фанфикшена.

Джен тихонько хихикнула, чуть толкнув подругу плечом:

– Не бесись.

Айви улыбнулась, запуская руку в еще влажные после душа волосы. Взгляд карих глаз наткнулся на белку, копошащуюся на дереве, и сосредоточился на ней, а девчонка произнесла нарочито безразличным тоном:

– Да как знать, может, отвлекался. На что ему еще связываться с каким-то подростком?

– О-о-о… – протянула Дженни и отмахнулась, словно Айви была ипохондриком, затянувшим старую песню о своей несуществующей смертельной болезни.

– Что? – нахмурилась группи, отвлекаясь от созерцания занятий белки и переводя взгляд на подругу.

– Ничего нового, ты как всегда глупенькая, – уверенно заявила та. – Во-первых, ты вполне тянешь по внешности и на восемнадцать…

– При нужном освещении и с тонной макияжа, – буркнула Айви.

– … А во-вторых, связался он, потому что ты красивая девчонка. С твоими скулами и улыбкой а-ля Джулия Робертс, но круче, только в молодежных сериалах да для журналов сниматься. А про нос я вообще молчу. Это самый прямой и классный нос из всех, что я видела, – продолжала вещать Джен.

– Ты и в своих сочинительствах также героинь описываешь? – рассмеялась группи, у которой от комплиментов немного покраснел кончик вышеупомянутого носа и впрямь очень правильной формы.

– Каких еще героинь? Обижаешь, – хохотнула Дженни. – Я же слэшер[7 - Слэшер – автор или поклонник слэша, жанра фанфикшена, описывающего гомосексуальные отношения между мужскими персонажами.]. Да и ты была бы Мэри-Сью[8 - Мэри-Сью – персонаж женского пола, наделенный автором нереалистичными талантами, достоинствами и удачливостью.] с такими описаниями. Хотя нет, для этого звания ты слишком тощая, и груди у тебя не наблюдается, как таковой.

– Знаешь, Джен, – иронично хмыкнула Айви, смотря на подругу, как на местную душевнобольную, которую никто не воспринимает всерьез, – иногда мне кажется, что мы с тобой говорим на разных языках.

Айви аккуратно поднялась на ноги и забралась обратно в свою комнату. Дженни последовала за ней, и девчонки по традиции упаковали окурки в конфетные фантики, что валялись на письменном столе маленькой художницы. После эти «сладости» отправились в мусорную корзину под столом, припорошенные смятыми старыми эскизами, чтобы никогда не оказаться найденными Одри.

Немного успокоившаяся после курева и честного разговора, тоскующая поклонница вновь проверила телефон. Она хотела было разочарованно простонать, потому что Джонзи не подавал признаков жизни в Твиттере, но не успела. Ее сердце забилось, словно девчонка переусердствовала с кофеином, как с ней порой случалось.

«hellmade_official нравится ваше фото» – сообщало оповещение из Инстаграма.

Айви молчала, уставившись в телефон и почти не моргая. Ладони мгновенно вспотели. Дженни посмотрела на подругу, и на ее лице тут же проявилось любопытство – одноразовая любовница Уорлоу выглядела так, словно у нее вот-вот случится сердечный криз. К обыкновенно белым щекам прилила кровь, а губы приоткрылись в коротком слабом вздохе.

– Что там? – потребовала рыжая.

– Они поставили мне лайк в Инстаграме, – кое-как оторвав взгляд от экрана, Айви протянула айфон Дженни.

Та широко разинула рот, увидев заветный лайк собственными глазами, а затем поспешно посмотрела на подругу и со смехом предупредила:

– Так, только в обморок не падай, ладно?

Айви рассмеялась, смущаясь своей реакции. В конце концов, наверное, это даже ничего не значит. Джонзи мог оставлять отметку «Нравится» под каждым фото с концерта, а то и вовсе выбирать их в случайном порядке. Это точно также мог делать Фредди или кто угодно из группы. Айви уселась на кровать и потерла лицо ладонями, глубоко вздыхая. Она хотела успокоиться. Группи не нравилось напоминать себе банальную девчонку, убивающуюся по субъекту противоположного пола. Ах, когда же он напишет, почему же он не пишет!.. Самая старая история в книге ненужных романтических переживаний.

– Ты в порядке? – обеспокоилась Джен.

– Нет. Я чувствую себя очень тупой, – Айви вскочила на ноги и принялась расхаживать по весьма ограниченному пространству на полу, не заваленному рисунками, – как какой-то дурацкий маленький ребенок, который хочет все сразу, не отвлекаясь на сраную логику.

Она сказала так, потому что вспомнила себя в шесть лет. Родители развелись, и Эван, отец Айви, переехал в родную Монтану.

– Ты уже большая девочка, ты поймешь, – говорили мама и папа.

Айви не понимала, но чувствовала, что большой девочкой быть обязана, и потому просто соглашалась. Три следующих года она каждое лето ездила к отцу, строя детские планы вновь свести родителей вместе. Однажды ей даже удалось устроить так, чтобы Эван встретил Рождество в Калифорнии, и оно вышло замечательным, словно их семья снова стала настоящей. Но на следующее утро отец улетел обратно в Биллингс, будто ничего не случилось. В одиннадцать лет большая девочка Айви поняла: чего бы ей ни хотелось, родители больше не любят друг друга. Она решила, что пора смириться с этим, как и с тем, что звонки от Эвана становятся все реже и короче. Он любит дочку, просто ему некогда. Некоторые вещи невозможно исправить, их нужно принять.