Волшебный конь: арабские сказки

– Мир тебе, султан Махмуд! Я послан моими тремя братьями, отшельниками дальнего Востока, возвестить тебе милость всевышнего.

Он медленно подошёл к султану, взял его за руку, подвёл к одному из четырёх окон залы, обращённых на все стороны света, и сказал:

– Открой окно!

Султан повиновался как ребёнок.

– Смотри! – прибавил старик.

Махмуд взглянул в окно и увидел множество всадников, мчавшихся с обнажёнными мечами вниз от крепости горы Макаттам. Подскакав ко дворцу, они с дикими криками стали взбираться на стены. И понял султан, что войско изменило ему и хочет его гибели. Весь бледный, он воскликнул:

– Такова судьба! Час мой пробил!

Тогда шейх закрыл окно и сразу же распахнул его вновь. Всё войско исчезло. Одна крепость мирно возвышалась вдали.

Не давая Махмуду прийти в себя, старец подвёл его ко второму окну, выходившему на город, и сказал:

– Открой и смотри!

Султан поднял глаза и в ужасе отступил от окна. Минареты и купола всех четырёхсот мечетей города, крыши домов, возвышавшиеся тесными рядами одна над другой, уходя к далёкому горизонту, – всё это превратилось в громадный пылающий костёр, над которым взвивались кверху чёрные вихри дыма, застилавшие солнце. Резкий ветер нёс и кидал пламя и пепел до самого дворца; только зелёная полоса дворцовых садов отделяла здание от огненного моря.

Видя гибель своего чудного города, султан глубоко опечалился.

– Это судьба! – воскликнул он, безнадёжно опустив руки. – Завтра на месте прекраснейшей страны будет безымянная пустыня. Такова воля Аллаха! – И слёзы выступили на его глазах.

Шейх закрыл окно и тотчас же снова открыл его. Картина пожара исчезла. Каир покоился в своём нетронутом блеске, среди садов и пальм, и четыреста муэдзинов с высоты минаретов возвещали верующим час молитвы.

А старец подвёл Махмуда к третьему окну, обращённому на реку, и велел открыть и смотреть.

И султан увидел, что Нил вышел из берегов и волны, затопив город и поднимаясь всё выше, яростно бились уже у стен дворца. Набежал новый вал и, сломив последние преграды, ворвался в нижний этаж. И дворец пошатнулся и уже готов был рухнуть, когда шейх затворил окно и снова открыл его. И вот величественная река по-прежнему спокойно текла в своих берегах, покрытых зеленью и цветами.

Не успевший опомниться султан уже был подведён к последнему окну и, повинуясь приказанию, распахнул его.

Из этого окна открывался вид на огромную зелёную равнину, начинавшуюся от городских ворот и пропадавшую вдали. Богатая сочной травой и ручьями, это была одна из тех счастливых долин, которые воспеваются поэтами, где розы, нарциссы и жасмины чередуются с апельсиновыми рощами, где живут горлинки и поют соловьи.

А сейчас вместо лугов с цветами и рощ Махмуд увидел перед собой страшную пустыню, выжженную беспощадным солнцем, каменистую, поросшую чахлым камышом и колючками, приют гиен, шакалов и змей.

И это ужасное видение исчезло, подобно предыдущим, когда рука таинственного старца закрыла и вновь открыла окно. Равнина опять во всей красоте своей смотрела в небо бесчисленными очами цветов.

Султан Махмуд не понимал, спит он, или видит всё это наяву, или находится во власти какого-нибудь колдовства. И шейх опять взял его за руку и подвёл к бассейну с водой, устроенному в середине залы.

– Наклонись к воде и смотри, – сказал он ему. Как только султан нагнулся к воде, шейх неожиданным быстрым движением погрузил его голову в воду.

И Махмуд увидел себя у подножия горы на берегу моря. Он только что спасся с корабля, разбитого бурей, в царском платье и с короной на голове. Вблизи стояла кучка поселян-феллахов; они показывали на него друг другу, как на диво, и громко смеялись. Султан пришёл в страшную ярость и воскликнул:

– Проклятый колдун, ты – причина этого несчастья! Лишь бы мне удалось вернуться в моё царство, я расправлюсь с тобой за эту проделку! Что будет со мной в этой чужой стране? – И, подойдя к феллахам, он важно заявил: – Я – султан Махмуд! Убирайтесь прочь!

Но они глядели на него и заливались неудержимым смехом. Начальник феллахов снял с него корону, сорвал с плеч царское платье и бросил в море со словами:

– К чему железо и всё это? Здесь и без того слишком жарко. Вот тебе, несчастный, одежда, какую носим мы.

Он велел султану раздеться и кинул ему лоскут грубой синей ткани, старые жёлтые туфли из кожи гиппопотама и худую серую войлочную шляпу.

– Пойдём, бедняк, работать вместе с нами, – прибавил он, – если не хочешь умереть с голоду здесь, где все работают.

– Я не умею работать, – пролепетал Махмуд.

– Тогда ты будешь у нас носильщиком вместо осла, – сказал феллах.

Они уже кончили свой рабочий день и с удовольствием нагрузили ему на спину свои инструменты. И Махмуд, согнувшись под тяжестью заступов, кирок и грабель, еле двигаясь, побрёл за феллахами в деревню; там дети бежали за ним толпой и дразнили его. На ночь его заперли в пустой хлев, кинув ему кусок заплесневелого хлеба и луковицу. Утром он, к своему ужасу, увидел, что превратился в осла, в настоящего осла с хвостом, копытами и длинными ушами. Ему привязали на шею верёвку и повели в поле на пашню. Но он упорно отказывался тянуть соху; тогда его отдали деревенскому мельнику. Тот живо справился с ним, завязав ему глаза и заставив работать на мельнице. Целых пять лет султан в обличье осла под градом палочных ударов и страшных ругательств вращал жёрнов, только чтобы съесть свою корзинку бобов и выпить ведро воды.

И вот мельница вдруг исчезла, и Махмуд опять увидел себя в человеческом образе, идущим по базару какого-то города, не зная, где приютиться. Он уже устал ходить и поглядывал, где бы отдохнуть, когда его позвал в свою лавку один старый купец, угадав в нём чужестранца. Усадив его, он сказал:

– Ты молод, пришелец, и не пропадёшь в нашем городе; у нас очень ценятся здоровые молодые люди. Скажи, собираешься ли ты остаться здесь?

– Клянусь Аллахом, – отвечал султан, – даже очень собираюсь, если только найду себе для пищи что-нибудь получше бобов, которыми меня кормили целых пять лет.

– Что ты говоришь о бобах, несчастный, – возразил купец, – к твоим услугам будут самые вкусные и лакомые кушанья; только слушай, что я скажу, и следуй моим советам. Вон там, на углу, стоит городская баня; пойди туда и стань у двери. Каждую женщину, выходящую из бани, ты должен спросить, есть ли у неё муж. И первая, которая ответит, что она не замужем, станет твоей женой; таков обычай страны. Но берегись пропустить хоть одну выходящую женщину; не то ты будешь изгнан из нашего города.

Султан пошёл и стал возле бани. Вскоре отворилась дверь, и на пороге показалась прелестная девушка. Подойдя к ней, он спросил:

– Госпожа моя, ты замужем или нет?

– Замужем с прошлого года, – ответила она и пошла своей дорогой.

Вслед за ней вышла безобразная старуха. При виде её у Махмуда ёкнуло сердце, и он подумал: «Лучше умереть с голоду или опять превратиться в осла, чем жениться на этой старухе. Но делать нечего: купец не велел пропускать ни одной; придётся подойти и к ней». И он спросил скрепя сердце:

– Замужем ты или нет?

Старуха ответила, брызгая слюной:

– Да, я замужем, душа моя.

Он воскликнул:

– Очень рад, тётушка! – И подумал: «Слава Аллаху! Да будет он милостив к несчастному чужеземцу, который подоспел раньше меня».

Старуха прошла мимо, а в дверях показалась другая развалина – ещё старше и отвратительнее первой. Султан робко подошёл к ней со своим вопросом.

– Я девица, – ответила она поспешно.

В отчаянии Махмуд попятился назад, но ужасная старуха подходила к нему всё ближе и ближе.

И тут бедный султан сделал отчаянное усилие и вынул голову из бассейна.

Он находился посреди тронной залы своего дворца; около него по одну руку стоял великий визирь, а по другую – чужеземный старик шейх. А перед ним невольница держала на золотом подносе чашку шербета, которую он просил за минуту до прихода шейха.

Ге-ля! ге-ля! Значит, он по-прежнему султан! А всё печальное приключение длилось лишь столько мгновений, сколько нужно, чтобы опустить голову в бассейн и вынуть её! Вот так чудо! Он стал оглядывать и ощупывать себя, протирал глаза и никак не мог опомниться. Ге-ля! Да, нет сомнения, он – султан, сам султан Махмуд, а не тот несчастный, спасшийся с разбитого корабля, носильщик, осёл с мельницы и муж страшной старухи! Господи, как был он счастлив!