Хара-Зутан, как видно, опытный воин,
Хочет отплатить он баторам за прежнее,
Хочет показать им характер свой.
Дайте сто кляч ему самых заезженных,
Чтобы с этими клячами он вернулся домой.
Снабдили Хара-Зутана лошадьми усталыми,
С шерстью свалявшейся, с боками впалыми,
Лошадьми заезженными, лошадьми заморенными,
С шерстью вылезшей, запаленными,
С мордами до земли опущенными,
С ногами едва бредущими,
С губами вяло отвисшими,
С ушами уныло поникшими.
Набрали ему не сто коней,
А сто от бывших коней теней.
Ногами за землю они задевают,
А куда бредут и сами не знают.
Вот каких лошадей, ухмылку тая,
Привел Хара-Зутан в родные края.
Всем баторам и Саргалу-Ноену
Лошадей этих Хара-Зутан показывает,
Своим сородичам удивленным
Хитроумно и коварно рассказывает,
Что враги в тяжелом походе
Лошадей заморили, измотались сами,
Что они поворачивают и уходят
Со своими бесчисленными войсками,
Что винят они свои слабые руки,
Что винят они свои неметкие луки,
Все побросали на поле боя,
Ничего не берут с собою.
А для нас наступило мирное время,
Ни стрелы, ни луки уже не нужны,
Можно вынуть ногу из стремени,
Можно мечи вложить в ножны.
Можно панцири снять и шлемы,
Коней на пастбище отпустить.
Будем гулять, веселиться все мы,
Хорзу и арзу мы будем пить.
Тогда досточтимый Саргал-Ноен,
Сединами мудрыми убелен,
Выслушав внимательно Хара-Зутана
И, подумав, сказал: «Все это странно.
Шарайдаи, долиной Шара владеющие,
Мечту о победе над нами лелеющие,
Ханы,
Двери войны открывшие,
Ханы,
В наши края прибывшие
Со своими бесчисленными войсками,
Добровольно домой не вернутся сами.
Черную собаку с рысью не спутаешь,
А ты, Хара-Зутан, что-то путаешь».
Хара-Зутан обиделся, чуть не плачет:
– Если мои слова ничего не значат,
Открой священную желтую книгу,
Тогда всю правду узнаешь мигом.
Священную желтую книгу
Саргал-Ноен открывает,
Священную желтую книгу
Саргал-Ноен листает.
Всматривается он в ее страницы,
Показывает книга ему картины:
Вражеское войско вдали теснится,
Но видны у врагов одни лишь спины.
Как будто враги не нападают,
А, действительно, домой уезжают.
Ведь не знал он,
Что седла они задом наперед повернули,
Не догадался Саргал-Ноен,
Что враги его обманули.
После этого
Тридцать три батора
Пустились в громкие разговоры:
– Если наши враги в тяжелом походе
Лошадей заморили, измотались сами,
Если они поворачиваются и уходят
Со своими бесчисленными войсками,
Зачем же мы будем натягивать луки,
Зачем же мы будем мечами махать,
Не лучше ли взять нам чарки в руки,
А коней на пастбище – отдыхать.
Ведя подобные разговоры,
К Саргал-Ноену подступили баторы.
Седовласый и мудрый Саргал-Ноен
Разговорами этими удивлен.
В хангайской голове его брезжит прозренье,
В хангайской груди его – подозренье.
Крепко задумался Саргал-Ноен,
Не поймет он, что б это значило,
Большим удивлением он удивлен,