По снегу босиком вместе

– У тебя свои какие-то традиции. Начинай с главного, – Ладон снова брякнулся в кресло, нашел глазами на столе карандаш и листок чистой бумаги. – Не тяни уже, что там у вас.

– У нас. Вурус убит.

– Так быстро… а ты там что делал, стесняюсь спросить? – Ладон снова был в ярости. Дрогнувшими пальцами вывел на листке цифру “один” и заключил ее в круг.

Их опять обыграли? Так просто и так элегантно. Пока группа вся бегает по горам или просиживает штаны в кабинетах, противник поставил им шах и наверное, – мат.

– Это не все еще радости на нашем маленьком празднике. Ольгу увезли в городскую больницу, она в коме. Кстати меня в самый неподходящий момент вызвали срочно к Сэму. Догадываешься, чем все дело закончилось?

– “Пустышка”. Особисты уже в курсе? Погоди, а третья волшебная новость?

Цифра “два” получилась кривой и косой. В круг не вписывалась совершенно, нагло высунув хвост из фигуры. Яги грязные краше той двойки.

– Особый отдел просто в диком восторге. Секретаря твоего чуть не повязали, насколько я в курсе. И последняя новость сегодня: судя по всему, Валентин стал свидетелем покушения. Он ранен очень тяжело, тоже в коме. Его забрали в военный госпиталь. Я еду сейчас вызволять из-под ареста твою даму сердца. Говорят, только она сможет вытащить Линкса. Не хочешь присоединиться? Освободить ее, так сказать, с мечом наперевес.

Ладон поморщился, выводя число “три” на листочке. Солидная, твердая тройка смотрелась внушительно. Нет, предложение было заманчивым, и живое воображение древнего нарисовало картину весьма романтичную. Но…

К делам это не имело ни малейшего отношения. Клавдий с освобождением Оркиной справится сам и прекрасно. Ладон же отлично понимал: его место сейчас в доме Вурусов. Сотни лет работы сиятельным инквизитором обострило интуицию дракона, сделав ее настоящим оружием. И ей он доверял.

– Привет ей можешь не передавать. Боюсь, не обрадуется. Если нужна будет моя помощь, зови. Я на место.

Клавдий минуту помолчал, словно раздумывая над ответом, и выдал:

– Люся с вороном, кстати, уже работают на происшествии. А старшие наши ребятки на связь пока не выходили. Причем, Валентина в дом губернатора порталом могла отправить только Ди, – и после секундного, выразительного очень молчания, похожего на театральную паузу, внятно добавил: – ты только не вздумай спасать их лететь, Ладон, понял?

Заботливый папочка Кла. Дракон понимал его: за одиннадцать тысяч километров отсюда любимая женщина вот-вот родит, младшая дочь отбилась от рук совершенно, а его самого, многие годы спокойно сидевшего в кресле начальственного аналитика, волей вершителей судеб выкинуло в этот бурлящий камчатский котел.

Для оперативной работы нужна еще и привычка. Это как спорт: ушел из большого и все, никаких больше рекордов. Безумный темп жизни их группы разрушал Клавдия. Да, бессмертного, но врастающего в размеренную и сытую столичную жизнь, как прибрежный камень врастает в песок.

– Есть, так точно, сиятельный Клавдий. Разрешите лететь?

Тяжкий вздох, и титан отключился. Что скажешь тут? Допрыгались они все и добегались.

Люся с Ильей действительно уже были на месте. Сосредоточенные и очень серьезные. Девушка бросила быстрый взгляд на Ладона, выходившего на нее из стены, оглянулась на Корвуса, обменявшись весьма выразительными с ним взглядами и поманила дракона на выход. Молча.

Надо бы их включать уже в ментальный круг группы, подумалось запоздало. Неудобно словами уже разговаривать, а ребятки сработались. И… во всех отношениях, право жа.В руках Люси, вышедшей на крыльцо оказалась… записка.

На маленьком обрывке бумаги химическим карандашом было выведено рукой Клавдия одно только слово: “Имморталис”.Дракон чуть не сел прямо на ступеньки. К слову сказать, во всем этом мире только у Клавдия был такой дар: распознавать бессмертных прижизненно. Значит…

– Людмила, где тело? – спросил громко и уверенно, даже слишком.

– В морге, конечно. Похороны послезавтра, сейчас решается вопрос об… официальной версии произошедшего, как я понимаю.

– Рассказывай. Оружие, кстати, нашли? Угу. Мог бы и не спрашивать. А Ольга чем ранена?

А ничем она ранена не была, даже ушибленных травм на ней не нашли. Скорее всего вылетела из реала, став свидетелем убийства. В Коме, в краевой больнице, охрану к ней выставили. Бросалось в глаза снова обилие крови. Как и тогда. Ладон помнил отлично тот день, и тот самый меч, которым был ранен в самых первых шагов по Камчатке. Как времени много минуло уже с тех самых пор. Как многое измениться успело… И Марго. Такое чувство, что жизнь разделилась на две половины: до встречи с ней и то, что случилось с ними обоими после.

Кровь, смерть, пусть и… весьма относительная, если Вурус действительно был бессмертен, как утверждает начальственный Клавдий, и раненый Линкс. С последним дела обстояли неважно. Мало ему бедолаге было ребенка, ушедшего в Сумерки, так еще теперь это.

– Надеюсь, никому из Дозорных не пришло в голову предъявить обвинение Линксу? Сложно тут устоять…

– И предъявили бы, – за спиной их появился Илья, вытиравший тщательно руки влажной салфеткой. – Да у обоих травмы все со спины. У Вуруса пробита печень, легкое, даже почка задета. Рубанули наотмашь чем-то тяжелым и острым. У Валентина сломаны сзади ребра, лопатка спасла. Ну и легкое тоже… Без Маргариты его точно не вытащат. Жалко будет, толковый мужик. Да и Маруся…Да уж, спинами они вряд ли сражались. Роскошная выходила картина.

– Погодите, а в доме наверняка есть система слежения. Он же “умный” камеры там всяческие, артефакты.Стажеры переглянулись и приуныли.

– Есть. Но взломать у меня это не получилось никак. Доступ есть у хозяев и у Валентина. Пока… и не думаю, что спецы в Инквизиции разберутся. Как только система констатирует попытку взлома, запускается функция уничтожения. Мы… Я чуть все не испортил, хорошо еще, отменить хоть успел.Ясно. Тайны дома тщательно охранялись, и правильно, между прочим. Оставалось лишь ждать и надеяться на… Маргариту, конечно.А потом зазвонил телефон. Совершенно внезапно, Ладон даже вздрогнул. Скорбное лицо Сильвера на аватарке звонка не внесло ясности. Судя по времени Эндрису надлежало крепко спать в своей теплой кровати. Но нет же.

– Плэйбой так серьезно влияет на сон молодого дракона? Аве, сиятельный. Что случилось?

– Аве, сиятельный родственничек. Я тут прочел ваши новости в иноленте… Вслух. Одной… очень приятной особе. А она кстати вспомнила одну интереснейшую деталь.

– Привет Гелле. Чую я, скоро придется нам с Сэмом объединить кабинеты. И что за деталь? Не тяни, Сильвер, я стою в луже крови сиятельного и… далее нецензурно.

– Четверть века назад светлым Дозором под Казанью расследовалось странное дело. Очень странное. Особенно тем, что я два часа тому как сделал официальный запрос Инквизиции у Дозоров и ответ получил… Интригующий.

– Андрюша, ты пользуешься удаленностью совершенно напрасно. Я ведь сейчас просто плюну и презирая усталость нагряну. Открутить тебе голову, между прочим. Короче.

– Материалов дела нет. Совсем. “Потеряли”. Не напоминает тебе ничего, вашество? Хорошо еще у… моей леди прекрасная память. И она помнит отлично: в этом деле были замешаны яростные поклонники культа “Дракона – повелителя Тьмы”. Натуральная секта, с ритуалами, жертвами, песнями, плясками. Так вот, главным обвиняемым трибунала по результатам расследования был некто… Воислав Урус. Кличка Вор. Темный морф, медведь и шаман. Бессмертный.

– И что с ним стало? – дракон спросил быстро, все сразу поняв. – Я таки выйду сейчас там у вас из прихожей, готовьтесь.

– Приговор к высшей мере. Но самое интересное: Клавдий его не казнил. Точнее, казнил, но не Клавдий. А знаешь ли почему?Дракон лишь угрожающе прошипел ему в трубку нечто ну совершенно уже нецензурное.

– Ага. Самая лучшая женщина этого мира уверяет, что в деле он проходил, как долгоживущий морф, плод любви с женщиной-человеком. А в серую картотеку Вор внесен у нас у нас, как: “Темный морф, медведь. Инкарнатор, Имморталис”. То есть…

– Бессмертный. Умничка ты моя. Век тебя не забуду, буду помнить и завещаю свой письменный стол. Как думаешь… Они были знакомы?

– Даже знаю. Мне птички тут нашептали тихонько, что в юности вроде бы оба были чудовищно влюблены в одну женщину. Дальше подсказки закончились, мой свирепый начальник. Я, кстати, отгул беру. Мы берем, оба. На три целых дня.

– Заслужили, родимые. Передай этой умнице, что я вас благословляю. Аминь, все такое, живите богато.И Ладон отключился.

Спасибо, Создатель, есть все-таки справедливость на свете. Первый осмысленный свет в темном царстве кошмара зажегся случайно, но погаснуть они этому огоньку уже не дадут.

12. Только вперед

Осеннее тусклое утро настало. На Камчатке осень – самое быстрое время года проходящее молниеносно, несущее бури, шторма и дожди. А еще – ледяные туманы, когда трудно определить, где вода под ногами, где в воздухе, а где – высоко над головой, в облаках.

Утро сегодня было именно таким. Моросящий дождь стал густым непроходимым туманом, когда не было видно пальцев вытянутой руки. Согревающий купол надежно прикрывал их ночевку не только от големов но и от всех видов осадков, холода и ветров, работая лучше палатки, но даже надежный его плотный полог не был препятствием для невозможного камчатского тумана.

Лер не спал. Вчерашнее происшествие выбило из колеи даже его. Думать о Ди не хотелось. Надеяться на то, что она станет другой было действительно глупо. Ему не стоило даже пытаться. Пусть останется все, как есть. Они соратники, друзья, коллеги. Все остальное для Венди неважно. А он… просто попробует выжить. Тогда, когда принимались решения никто не тянул Гуло за руки, верно? Венди его даже не просила. Тихонечко умирала и все.

А сейчас она спит, свернувшись сиротливым клубочком. И вся вина ее только в том, что не знает ее маленькое птичье сердечко, что такое большая любовь.

Видела со стороны, наблюдала, с академическим интересом ученого-естествоиспытателя. Как за брачными танцами птиц или рыбок аквариумных в тесной банке. И только. Наверное.

Вспоминались некстати опять их все поцелуи и прикосновения. А ведь он там был не один. В этих маленьких соприкосновениях чувств морфы врать не умеют, не люди. Выходит… Да.

Она прячется от себя. Неумело, как может. Потому, что напугана и раздавлена новыми ощущениями, которые делают ее совершенно беспомощной перед ним. Испуганная бурными чувствами птичка тщательно строит защитную стену. Ограду, за которой не страшно, высокий забор.