полиспаст.
Из колких щетинок циклона осеннего соткан
Перкалевый саван.
Печален циклоп фонаря, оттого что не спас
Бессмысленным тусклым неоном короткое лето.
Расплавы гудрона вчерашних желаний
спекает сквозняк в антрацит.
За пыльной витриной аптеки
смывает уставших купальщиков Лета.
Булыжник вкатив на вершину Парнаса,
Сизиф, спотыкаясь, за новым трусит.
Наутро продрогшая рында Кремля позовёт
к литургии.
Второе столетие искры из рельс высекая,
проскачет в рекламной попоне трамвай.
Листвы обкурившись,
дождливый мандраж октября утечёт в дренажи.
Летаргия —
Уснули до лучших времён и дворы, и дрова, и трава…
* * *
в странной стране под названием родина
серого сумрака липкая грязь,
стаей молчальников рыбьего ордена
щучьим велением правит карась.
в городе с односторонним движением
столпотворение столпотворцов,
вахтовой горсткой отъявленных гениев
рушатся избы во имя дворцов.
чёрное солнце с эклиптики сброшено,
чёрное злато танцует страну.
зависти чёрной припадок непрошеный
певчей души обрывает струну.
в космосе многоязычия русского
новое солнце никак не взойдёт,
в поисках света тоннелями узкими
бродят народы спиною вперёд.
Пустоцвет
Пустоцвет, пустозвон, пустодум, пустодым,
Дважды пустокарман, пустощи…
В затхлом омуте комнаты солнцем седым,
Одуваном диванных морщин
Рассыпаюсь спросонья… по пыльным углам
Известковая перхоть першит.
Где-то чёрное племя по красным углям
В пляске пламенной ищет вершин.
Где-то красной уриной урановых шахт
Наливается важный арбуз —
Над бахчой разорвали, привычно спеша,
Канитель малахитовых бус.
Где-то квасятся мысли усталых солдат