Грог. История орка

Грог заметил нескольких орков, которые тут же поприветствовали его на родном языке.

– О, ещё один наш? – обрадовался орк с грубыми чертами лица и кольцом в носу.

– Да. Мне к лейтенанту сейчас надо.

– Тогда шевелись, а то он за обед засядет, и жди его, – заговорил второй. У этого отсутствовал один глаз, и всё лицо было в шрамах. Создавалось впечатление, будто он уже в нескольких боях побывал.

– Как закончишь, давай к нам. Может, успеешь, – первый орк многозначительно постучал ложкой по миске.

– Ага. Постараюсь.

Грогу повезло: лейтенант ещё не успел приступить к обеду. Правда, он этому был не шибко рад, и новобранца встретил с хмурым выражением на лице. Молодой орк стойко выдержал этот взгляд и протянул ему бумагу.

– Я записался в армию, вербовщик направил меня к вам.

У человека дёрнулся глаз, но он постарался взять себя в руки.

– Ты говоришь с сиром Уиллом Хьюзом, лейтенантом, заместителем лорда Жюсса Арвела, – произнёс он сухо, принял документ и стал что-то записывать в одной из книг, то и дело сверяясь с распиской.

Грог же в это время рассматривал самого лейтенанта: невысокий человек с узким лицом, выдающимся носом и большими глазами. По меркам орков, очень неправильное лицо. В их культуре считалось, что самой выдающейся частью лица мужчины должна быть челюсть. Чем она шире, тем упрямее и сильнее орк. С таким характером можно преодолеть все тягости жизни.

Но у людей другое восприятие внешности.

Строгая и аккуратная форма лейтенанта тоже не осталась без внимания. Нашивка на левой стороне дублета в виде трёх волн на голубом фоне явно что-то значила, как и голубая лента на левом предплечье, завязанная бантом. Знаки отличия.

– Пойдёшь в подчинение к сержанту Флаву. Дальнейшие инструкции получишь от него. Он должен быть в смежном помещении.

– Хорошо.

– Не «хорошо», а «так точно». В твоих интересах быстрее научиться правилам и дисциплине, – голос лейтенанта прозвучал скорее устало, чем рассержено, будто его утомила необходимость делать такие замечания.

– Так точно, – тут же исправился Грог и, поклонившись, вышел.

Стоило молодому орку переступить порог соседнего строения, как на него обрушился гром. Только секунду спустя он понял, что это голос.

– Что такое? Кто позволил зайти? Назовись!

Из-за стола, за которым сидели и обедали несколько сержантов, резко поднялся мужчина с рыжими волосами и красным от гнева лицом.

– Грог, господин. Я новобранец.

Парень замер, не смея дышать, но взгляд не опустил, смотрел прямо на вопрошающего.

За столом раздались смешки. Сидящие с интересом переводили взгляд с человека на орка и обратно.

– За дверь шагом марш! В палатку номер тринадцать.

– Так точно, – как можно чётче произнёс Грог и в мгновение ока оказался на улице.

Только там он вспомнил, что хорошо бы снова начать дышать.

– Ну, дела, – пробормотал он, шумно вдохнув и оглядевшись: надо было найти палатку.

Спустя несколько минут и одну подсказку с направлением, Грог пришёл куда послали.

Палатка оказалась знакомой: рядом с нею сидели те же орки, которые ему встретились на пути к лейтенанту. Только теперь с ними был ещё один товарищ.

– О! Знакомая рожа! – заулыбался тот, что с кольцом в носу.

Его одноглазый товарищ спросил:

– К нам, стало быть, отправили? Ну, мы не сомневались. Сержант к интенданту уже послал?

– Нет. Я…

Тут до Грога кое-что стало доходить.

– У вас же сержант Флав, да?

– Да, мы под его командованием, – одноглазый выглядел озадаченно.

– Это такой рыжий и размером с дорофа?

Все трое заржали.

– Ага, – выдавил сквозь хохот третий орк. – Это Рыжий Флав. А ты, что, не понял, кто тебе приказ сюда пёхать отдал?

– Ну, даёшь! –   поддержал его первый, с кольцом. – Смотри, не ляпни никому об этом. Дойдёт до сержанта, он будет гонять тебя отсюда и до заката.

– Да ладно тебе, – третий уже унял смех. – Он и так нас гоняет. А ты, парень, впредь, внимательнее будь.

– Да я внимательный, – попытался возразить Грог. – Просто зашёл не вовремя, когда сержанты обедали.

Это вызвало новый приступ смеха и просьбы рассказать подробнее, а Грогу, к своему стыду, пришлось признать, что он действительно был невнимательным: ему надо было сначала постучать, а уж потом заходить.

За разговором новые товарищи стали быстро вводить новичка в курс дела, а заодно и познакомились. Того, что с кольцом в носу звали Тахог, одноглазого – Раног, а третьего – Найзог. Они тут уже вторую неделю сидели и отлично усвоили нехитрые порядки. Лорд Жюсс Арвел устроил здесь тренировочный лагерь в миниатюре, желая прибыть на место сбора с как можно более подготовленными солдатами. Их у него набралась почти сотня. Тренировки начинались с рассвета и заканчивались на закате и прерывались только на обед. Учили «махать копьём» и «топать строем», как выразились орки. Как только начинало темнеть, тренировки заканчивались, и наступало свободное время. Часть новобранцев по вечерам отпускали в город, но это всегда была группа не более десяти – пятнадцати счастливчиков. Больше ни-ни, чтобы избежать дебоша и драк с горожанами.

– Были, говорят, у нашего Арвела долгие беседы с капитаном городской стражи в самом начале весны, – рассказывал Тахог. – После них он десяток новобранцев вон выкинул, а трёх повесил. Теперь есть приказ: кто в городе беспорядки чинить будет, того либо палками поколотят, либо со службы выдворят, либо вообще повесят. Решать командиру.

– Так и у нас с этим строго, – заметил Грог. – Кто нарушает порядок, тому битым быть и в яме сидеть. И это, считай, ещё легко отделался.

Орки покивали. Порядки в армии Оршдора были строгими, но это гарантировало дисциплину.

Ещё орки рассказали про заместителя лорда. Лейтенант Уилл Хьюз не зря показался Грогу каким-то отрешённым и уставшим. Ходили упорные слухи, что он не хотел этой должности, но финансово зависел от Арвела и был вынужден ему подчиниться. Ко всему, он приходился Арвелу двоюродным братом, что тоже являлось рычагом давления.

– Ещё наш лейтенант терпеть не может общаться к нам напрямую. Вечно просит слугу или кого-нибудь из сержантов быть посредником.

– Со мной он говорил…

– Ага, и я представляю, какая у него была при этом рожа, – хохотнул Раног.

Грог согласно хмыкнул и задал вопрос по поводу знаков отличия лейтенанта.

– Тут всё просто. Три волны – это рыцарский герб Арвела. Когда-то он был ещё и гербом его владений где-то на западе, аж на берегу моря. Но землю он потерял. Теперь ищет возможность вернуть её обратно, участвуя в войне. А лента – отличие самого Хьюза как лейтенанта.

Сержанты, конечно, тоже были людьми лорда Арвела и чётко выполняли его приказы. Но не все они могли похвастаться опытом сражений. Вот Рыжий Флав мог, да ещё как. Он вышел живым из таких битв, что по праву считался героем. Правда, опыт стоил нескольких контузий, переломов и полной потери добродушного характера.

– Говорят, раньше его звали Добряк Флав, – смеялся Тахог, который оказался любителем поболтать. – Но где-то между битвой при Рэкки и «клешнями» Нэсских холмов он Добряком быть перестал и получил новое прозвище – «Отбитый Флав». Уж не знаю почему, но прозвище ему не понравилось. И после нескольких разбитых черепушек сошлись на том, чтобы называть его Рыжим.

– И теперь он командует нами, – подхватил Найзог. – Ну, то бишь всеми орками в лагере. Нас тут совсем немного, поэтому всех объединили в отряд и отдали ему на потеху. Считают, что мы настолько большая заноза в заднице, что только такой отбитый сержант с нами и справится. Но это же не правда! Мы же чистейшие ягнятки. Даже срём ромашками!

Веселье прервал Раног, решив, что пора заняться делом, то есть Грогом, и отправил его с Тахогом к интенданту за амуницией.

Основу формы составляли шлем-шапель и гамбезон с гербом Тирифа во всю грудь, изображавшем альбатроса. Горло и плечи защищало стёганное оплечье. А ещё дали копьё.

– Копьё? – удивился Грог.

– Да, а что? – не понял интендант.

– Не, ничего, всё отлично, – вмешался Тахог, ухватил Грога за предплечье и повёл обратно к палатке.

– Аккуратнее будь с этим типом. Если ему кажется, что кто-то не доволен тем, что получил, он устраивает такой театр, что ярморочные лицедеи обзавидуются. Весь лагерь его крики слушать будет. И вот скажи, что тебя в этом копье не устроило?

– То, что это копьё. У меня есть меч.

– Ох, ничего ж себе имусчество! Ну, потеряешь в бою эту палку – будешь им махать. А тут не выбирают. Тут наш гордый безземельный рыцарь из нас роту копейщиков задумал сделать. Ну, ясно, что не он сам, на это приказ есть сверху, но Арвел скорее удавится, чем будет плохо выглядеть на поле боя.

– Да, понял. Приказ есть приказ. Воины не должны позорить своего командира.

– Какой понятливый. Может, выйдет из тебя толк.

Только-только Грог влез в форму, по лагерю разнёсся звук трубы.

– О, этот дивный звук! – явно саркастично выдавил из себя Тахог. – Сладкое пение девицы!

– Скорее, Грог, это сигнал на построение. Вечерняя тренировка, – объяснил Найзог.

До этой тренировки Грог и не представлял, что ходить – это так сложно. Идти за волом, увязая в земле, конечно, тоже нелегко, но привычно: он так с малых лет трудился. А тут… Шагать всё время с одной и той же ноги, вместе со всеми и постоянно держать дистанцию… и держать это тролльево копьё, от веса которого парень уже через полчаса рук не чувствовал.

Не успел Грог хоть немного приноровиться к маршу, как последовала команда «стоять», а следом – команда «бой», и началась работа с копьём. Тут он совсем сдал: путался в ногах – в стойке и при выпадах, – и пару раз позорно ткнул копьём в землю вместо того, чтобы ударить невидимого врага перед собой. Сержант Флав, конечно же, всё это видел и не скупился на наставления, облекая их в такую форму, что если Грог и не стал тут же работать лучше, то точно пополнил словарный запас новыми выражениями.

Когда им скомандовали «вольно», Грог едва нашёл в себе силы, чтобы пойти на ужин. Его новая компания выглядела и вела себя куда бодрее и готовилась к ещё одному действу.

– Слушай, слушай, Грог, – весело оскалился Тахог. – Сейчас начнётся.

– Что?

Грог даже представить не мог, что ещё его сегодня ждёт. Больше всего ему хотелось впихнуть в себя еду и пойти спать, а тут ещё что-то намечается.

– Возлюбленные дети Скапара!

От этого крика Грог чуть было не выронил миску, а сидевшие рядом товарищи самым наглым образом начали ржать.

– Прошёл ещё один день в трудах на благо душ наших. Так завершим его молитвой!

Ну конечно, военный лагерь, пусть и временный, не мог существовать без священника. Грог почувствовал, как и без того не особо вкусная еда становится ещё и трудноперевариваемой, прямо как слова чужого жреца.

А тот, казалось, стал завывать ещё громче.

«Или просто движется в нашу сторону», – возникла мысль, сопровождаемая ярким чувством недовольства.

– Наш мудрый бог всегда ведёт нас. И всегда теми путями, которыми вести до́лжно. Так было, конечно же, и в год Исхода, когда он, Всемогущий, увидел детей своих, потерянных в море из-за шторма, что наслал Дракон, и повёл нас к суше, обратившись альбатросом. Ведёт он нас и теперь, навстречу коварному соседу, позарившемуся на то, что ему не принадлежит. Скапар видит все прегрешения Таэртона, видит, что люди там стали темны и злы. Они заслонились крыльями Дракона от блеска Его доброты и мудрости! И наша благая цель не просто прогнать захватчиков с наших земель, а заставить их вновь вернуться под крыло всепрощающего Скапара. Укрепим же свой дух молитвами! Выжжем из груди все слабости! И потянемся мыслями к нашему Отцу и Защитнику. Ибо и помыслом, и словом, и делом должны мы быть чисты!

Голос приближался, и, наконец, показался его владелец: маленький, тощий человечек в возрасте. Ряса из льна висела на нём как на черенке от метлы. Он шёл и раскачивался в подобии транса, и деревянный медальон с изображением альбатроса раскачивался в такт его движению.

– Вот и он – святой Том, – с самым довольным видом произнёс Тахог. – Раз к нам подошёл, значит, готов перейти к своей любимой части.

– И да избави нас от Дракона злокозненного! – заголосил святой Том, остановившись в начале орочьих палаток. – Избави нас от чёрных дум и чёрных дел! Укрой нас крылами своими как птенцов от всего, что может замарать наши души! А ежели душа уже замаралась, дай возможность очистить её. Дай смыть грязь! Ибо каждая душа, ежели слезами искупления умоется, солёными, как море, над которым Ты гордо паришь, сможет очиститься. И не будет над нею воли Драконовой! И будет царствие праведников!

Человечек в рясе запрыгал на месте, явно от избытка чувств. Вышло забавно, и даже нахохлившийся Грог не мог не отметить этого.

Святой Том двинулся дальше, продолжая вещать о том, какой идеальной будет жизнь без гадкого и злого Дракона.

– Деревенский дурачок какой-то, – буркнул Грог, вспоминая про остывшую похлёбку. От холодных кусков мяса и разваренных овощей стало совсем тоскливо. – В каждой деревне таких по несколько штук найдётся.

– Ну, он и впрямь откуда-то из ближайшей деревни пришёл, – согласился Раног. – В городах у них иначе проповедуют. И он очень старается, чтобы день начинался и заканчивался с благими мыслями и намерениями.

Грог внимательно посмотрел на старшего из компании. Одноглазый выглядел так, будто он даже Знающему не молится, не то, что человеческому богу. Смеётся? И верно: Раног смеялся. Его веселили попытки маленького человечка с символом чужой веры указывать ему и другим оркам на то, что они… орки.

– Привыкай и к этому, – довольно улыбнулся Найзог.

– Да шут с ним, – отмахнулся Грог, отпивая воды из кружки.

Закончив с едой, Грог полез в палатку спать, но не тут-то было.

– Грог, а меч-то покажи, – окликнул Тахог. – И откуда он у тебя?

– Меч? – не поверил Найзог. – Настоящий?

В палатку сунулись две любопытные физиономии: Тахога и Найзога.

– Давайте утром, когда светло будет. Сейчас спать охота, – попытался Грог отвоевать драгоценные минуты отдыха.

– Не-не-не, давай показывай. Нам любопытно, – потребовал Тахог. – Не каждый день встречается новобранец с таким оружием.

Бо́льшая часть будущей пехоты могла похвастаться только ножами да топорами, а кто-то и этого не имел, потому что был слишком беден или невезуч.

Грог понял, что спорить дальше – только время терять, вылез из палатки и вытащил меч. Орки окружили его и стали рассматривать, а владелец – рассказывать, откуда у него такая ценность.

– Да-а-а, это тебе не мясницкий топор, – протянул Тахог и провёл рукой по клинку.

– Это что такое? – рык за их спинами не предвещал ничего хорошего.

Орки вскочили и построились в линию, встречая своего сержанта. Грог, стоявший в конце, сжимал меч и готовился к чему-то неприятному, что обязательно сейчас должно случиться.

– Так что это такое? – повторил Флав, указывая на оружие в руках молодого орка. – Откуда меч?

– Мой. Это мой меч, господин, – ответил Грог, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Где взял?

– От прадеда достался.

– И его вот прямо так тебе и передали? – недоверчиво уточнил сержант, сверля подчинённого недобрым взглядом.

«Ага, передали. Вместе с родительским благословением», – подумал Грог, но ответил:

– Он перешёл мне по наследству.

Дед же именно его учил? Его. Ну, считай, передал в личное пользование, то бишь в наследство. А остальное – детали, о которых он умолчит.

– Управляться с ним, хоть, умеешь?

– Да.

– Сейчас проверим. Команда «бой», – Флав расплылся в хищной улыбке, достал свой меч и встал в стойку.

Грога прошиб пот. Сейчас из него сделают решето, и проще будет муку через него просеивать, чем штопать.

«А Мирек же портной, может он меня потом подлатает?» – мысль была странная, но поддержала Грога как могла. Он встал перед сержантом и приготовился защищаться.

– Нападай.

«Ну вот, ещё и нападать на него».

Но Грог подчинился, попытался представить, что это просто один из тренировочных боёв с дедом и атаковал. Сержант ушёл от атаки.

– Давай ещё. Смелее!

Грог снова ударил, и Флав отвёл его клинок, будто лениво отмахнулся от комара. Следующие попытки были чуть более результативными: Грог не давал Флаву уходить, вынуждая отражать удары. Он так увлёкся, наступая и атакуя, что почти улыбался. А потом сержант резко выбил оружие из его рук, и он даже не понял, как это случилось. Игра кошки с мышкой закончилась.

– Так я и думал, что это пустой трёп. Ничего ты не можешь. Грог, да? Новичок, – язвительный тон Рыжего Флава был в сто раз хуже поражения. – Наследство дали, а пользоваться толком не научили. Мельницу надо было брать, как в сказках.

Со всех сторон поднялся смех: показательное выступление собрало публику из ближайших палаток. Вокруг Грога будто выросли стены из хохота, а внутри них был огонь – огонь стыда, охвативший его с ног до головы.

– Посмеялись и хватит! – рявкнул Флав. – Разойтись! А ты, – он посмотрел на молодого орка, – с утра дуй к коменданту и приведи эту железку в порядок. Мало того, что тупая, так скоро проржавеет – один эфес останется.

– Слушаюсь, господин.

Все разошлись, Найзог поднял меч и отдал его Грогу.

– Забей на эту скотину, – посоветовал он. – Завтра уже никто не вспомнит: тут все от него огребают, свыклись.

– Ага, – глухо отозвался Грог. – Уже забил. Вот чувствовал, надо было спать идти. Уже бы сон смотрел, а не прыгал тут скоморохом.

Он даже попытался улыбнуться. Три орка его тут же поддержали.

Весь вечер Грог мечтал лечь и уснуть, но, когда, наконец, лёг, сон не пришёл. Его, как пташку, спугнули мысли о позорном поражении Флаву. Грог лежал и прокручивал в голове детали боя, и всё больше понимал, какая пропасть между ним и сержантом. Сейчас его предел – это драка с разбойниками, и то не со всеми, а до опытных воинов ещё расти и расти.

Наутро натруженные мышцы приветствовали его болью, но Грог стиснул зубы и решил ничего об этом не говорить. На вопросы типа: «ну как ты после вчерашнего» отвечал, что всё путём, и вообще он именно так всё и представлял. А сам мысленно взывал к Знающему с вопросом, что же будет дальше, если ему уже так фигово?..

Был ещё один вопрос, на который Грог очень хотел получить ответ: где Мирек?

Искать портняжку он решил после завтрака и новой молитвы святого Тома. Новой, но всё про то же.

Поспрашивав новобранцев из людей, Грог, в конце концов, получил номер нужной палатки. Мирек нашёлся рядом с нею и уже в полном вооружении. В гамбезоне бывший подмастерье портного выглядел эффектнее, чем в старой рубахе.

– Мирек! Здоро́во! Когда ты пришёл?

– А, Грог! Привет! Поздно вечером. Еле уговорил караульных меня впустить. А сегодня, вот, дошёл до интенданта.

Он раскинул в стороны руки, призывая орка полюбоваться формой.

– И зря ты со мной не пошёл. Потерял день свободы.

– И что же тебе дал тот день?

– Удовольствие! – рассмеялся парень и убрал с лица выбившуюся из-под шлема каштановую прядку.

– Отлично. Значит ты готов к тому, что сейчас начнётся, – ехидно заключил Грог, предвкушая, как придёт к Миреку в обед, узнать о его впечатлениях.

Воздух наполнился уже знакомым звуком.

– Труба зовёт, – ухмыльнулся Грог и, как и все, поспешил на построение.