По ту сторону фортуны. Книга 3. По воле случая

Рабочий уголок оборудовал Добрыня, необходимая офисная техника заняла своё место на небольшом столике у камина, и мы могли заниматься работой не выходя из дома.

– Так жалко чайный сервиз отдавать, – сказала я, мысль эта мучила уже несколько дней.

– Зачем нам столько посуды? – возразила Светик. – А пятнадцать тысяч долларов тебя не прельщают? Зная цену, захлебнёмся чаем из этих чашек. У меня дома один уже есть, стоит годами. Пользы никакой, одно осознание, что это круто и дорого, ничего больше.

– Ладно, пакуйте, только осторожно, – пересилив себя, я дала добро.

Коробки, пупырчатая плёнка, пенопласт – всё было заготовлено заранее. Из сундука с посудой для своей коллекции я выбрала одну статуэтку, вазу, расписанную растительным орнаментом, три разных чайные пары и большое блюдо. Два бронзовых подсвечника также приберегла для себя, они очень красиво будут смотреться в любом интерьере, особенно в рождество, с мерцающими огоньками свечей. Хотя, где у меня теперь дом – в Калининграде, Берлине, или здесь, во Фьезоле? Не успеваю жить в каждом из них. Я человек мира, везде чувствую себя хорошо. Чтобы украсить в соответствии с моими вкусами каждое жилище, необходимо оставить все находки, а это слишком большая роскошь. Пусть и не жадная до денег, но мысль в одночасье стать независимой миллионершей тоже грела душу. Тем не менее, ежедневно перебирать и раскладывать бумажки с адресами клиентов для меня было мукой мученической. Сердце кровью обливалось, что такое добро из рук уходит.

– И стоны её разносились по дому, заполняя каждый угол и всякое пустое пространство! – чопорно сказала Света, упаковывая в коробку сервиз и время от времени косясь в мою сторону. – Слёзы лились и лились рекой, шумным потоком выплёскиваясь на улицу! Синьорина Наталья заламывала руки, страстно целовала каждую плошку и прощалась с ней навек!

– Всё сказала? – спросила я, дождалась пока принтер выплюнет бумаги, и повернулась к подруге. – Оставь свои язвительные выступления при себе. Вон, Брит работает потихоньку и помалкивает.

– Если бы наша Брит знала причину твоего женского недомогания, она бы пальцем у виска покрутила. Убиваешься, как на похоронах.

– Почему нельзя с уважением относиться к моим страданиям? – повысила я голос.

– А я и уважаю! Даже можно сказать – отношусь с преклонением! – Света также перешла в другую тональность. – Слава тебе и почёт! Только ты мне объясни сначала, от того, что ты ходишь как чёрная туча, что изменится? Решение принято, всё, проехали!

– Тебе этого не понять! Люди такие деньги платят, чтобы отыскать редкие вещи, а мы их сами из дома выталкиваем!

– Вот и хорошо, что нам огромные деньжищи за них дадут, причём в валюте. Ты хоть предварительно посчитала, на сколько это потянет, Лобачевский?

Света прекратила паковать и сердито бросила на меня взгляд из-под нахмуренных бровей.

– Пока только сундук с посудой. По моим прикидкам, от ста до ста десяти тысяч долларов.

Светик присвистнула от невообразимости этой цифры.

– А ты думала? Не копеечным ширпотребом из супермаркета торгуем. А если ещё два сундука продадим, то это плюсом по три – четыре тысячи. Ну, Лешек хотел один забрать, ему скидку пятьдесят процентов сделаем, – мне доставляло мстительное удовольствие дразнить ошеломлённую Светку. – Пойдём, покурим.

– Ты снова решила разбудить дурные привычки? – спросила взбудораженная подруга, беря со стола сигареты. – Правда, такая сумма офигенская?

– Шуточки шучу! Ещё надо взять пару книг и во Флоренции в центральную библиотеку заехать. С платьями что-то придумать, хотела в театры какие-нибудь предложить. У меня голова кругом идёт, когда всё успеем? Ты уедешь, а я буду по всей Италии носиться с этой стариной в зубах. Измаюсь, пока последнюю книжку не пристрою.

– Так давай завтра и рванём, чего ждать? – разумно предложила Светик. – Пойдём, покурим и обсудим.

Я позвала Бригитте. Всё это время она с немецкой педантичностью скрупулезно сверяла фарфоровые изделия с фотографиями в каталогах. Проверяла номера в реестре и отмечала их на бланке, заведённом мной для каждого заказчика. Брит отмечала галочки простым карандашом и расставляла по всей гостиной уже отработанные заказы. Света делала контрольный выстрел, то есть с точно такими же бумагами проходила следом за немкой, не дай Бог, что-то уйдёт не по адресу.

Для меня организация этого процесса не составила никакого труда, а пользы принесло много. Документацию вели на русском и английском языках. Таким образом, все вместе плодотворно трудились третий день.

Друг за дружкой мы направились в беседку. В Италии, а тем более в Тоскане, осень ещё не наступила. В это время года, в промозглом от частых дождей Калининграде, муторно и сыро. Здесь же лето продолжалось в своих ярких красках и жаркой погоде. Для кого-то из России его продавали за деньги, а для меня летний сезон продолжался бесплатно. Двор ещё утопал в цветах, кусты олеандра опоясывали дом пышным розовым кушаком. Мои взлелеянные клумбы пестрели весёлым ковром, притягивая взгляд. По всему двору были расставлены большие горшки с бушующими в них разноцветными растениями, название которых я даже не знала. По весне мы с Добрыней скупали рассаду на местном рынке и просто втыкали её где придётся. Повсюду развешаны горшки с ампельными цветами, всё в точности соответствии с итальянскими традициями. Беседка, увитая со всех сторон бугенвиллией, манила под свою сень сиренево-розовым покровом. К сожалению, насыщенный цвет немного потускнел и цветы начали опадать. Но скорбное увядание не оказывало никакого влияния. Тоскана прекрасна всегда. Имея за плечами целый год владения этим подарком, я никак не могла привыкнуть к нему. Каждый раз, оглядывая двор, какая-то жаба внутри тщеславно начинала квакать: «Это моё! Это всё принадлежит мне»!

Мы с подругой закурили. На удивление, Брит тоже попросила сигарету у Светы и с видимым наслаждением дымила вместе с нами.

– Не думала, что ты куришь, – я обратилась к ней по-немецки.

Она улыбнулась и пожала плечами:

– Иногда балуюсь. Мне у вас очень нравится, красиво, уютно. Не ожидала, что работа принесёт такое удовольствие. Вы всё продали?

– Да, почти.

Я взяла ещё одну сигарету, подумала – надо заехать в магазинчик, взять несколько пачек, раз уж мы все подсели на Светкин никотин.

– Я бы хотела что-то купить для себя на память, – сказала Брит.

– У тебя же есть браслет.

– Это талисман, я его никогда не снимаю. Тепло идёт от него, – ответила она, подняла руку и любовно посмотрела на украшение.

Я улыбнулась. У мечтательной фрау Майер возникали такие же ощущения, как и у меня. Моё первое впечатление от старинного изделия – мягкость и нежность.

– О чем вы говорите, Наташ? – негромко спросила Светик. Непонимание сути разговора для неё неприемлемо, нужно обязательно воткнуть хоть какую-нибудь фразу.

– Да так… Брит считает, что я должна оставить всё себе, такую красоту продавать нельзя. Ещё велела не слушать подруг, которые ни черта не понимают в антиквариате, – я с вдумчивым видом высказала это Свете.

Она удивлённо распахнула глаза:

– Серьёзно?.. А она-то сама разбирается?

Я засмеялась и обняла её.

– Да ну тебя, Натка! Тебе верить – себя не уважать, – она нарочито грубо оттолкнула меня, фрау Майер усмехнулась.

– Учи языки, Светик, – наставительно сказала я. – Ладно, вы тут работайте, а я по соседям пройдусь, может кто-то подскажет, что тут случилось. Да и время обеденное, что-нибудь поесть сообразите.

– У нас ещё лишний рот в виде Густава, а к нему солидная утроба. По-моему, он опять в бассейне бултыхается, – проворчала Света. Если сами мы могли обойтись лёгкими перекусами, то из-за мужчины приходилось готовить мясное каждый день.

Я взяла деньги и корзинку и вышла из калитки. Моя Тоскана поднималась вверх брусчатой улочкой, с двух сторон окаймлённой рядами старинных домов. Привязанность к Фьезоле оказалась сильнее любых цепей и канатов. Влюблённая в этот край, сроднилась с вековыми строениями, душа взлетала высоко-высоко, в лазурную синь неба, от осознания того, что я здесь своя!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Однажды я прочитала в какой-то книге об Италии, что в этой стране настолько бережно относятся к постройкам, что трёхсотлетний дом считается новым. Именно по этой причине в первую очередь направилась к соседям. Их жильё тоже было очень старым и, возможно, они владеют какой-то информацией.

С пожилой синьорой Фелисой у нас сложились замечательные отношения с самого начала моего самостоятельного проживания в Тоскане. Добродушная и открытая, как все итальянцы, она частенько заходила ко мне. Во время моего отсутствия синьора Фелиса по-прежнему присматривала за нашим домом. Когда я жила во Фьезоле, то постоянно бегала к ней за сыром, молоком и фруктами. Раз в неделю рассчитывалась за покупки, а она была довольна этим приработком и накидывала поверх корзины ещё гору винограда, персиков или цитрусовых, в зависимости от сезона. Завидев меня, её супруг, синьор Алберто, тут же подскакивал с возгласами «Уффа! Ла Реджина!» (Королева). По жизни вечно недовольная своей внешностью, поначалу мне это резало слух. Непревзойдённой по красоте знатной особой себя никогда не считала, но льстило, что тут жеманничать. Пусть синьор и не слишком молод, однако покорить Италию я намеревалась всерьёз, можно начать и с него. Со временем поняла, что это обычные для итальянцев восторженные восклицания в адрес любой женщины, неважно пожилой или молодой.

– Чао, синьора Фелиса! Чао, синьор Алберто! – поприветствовала я, стуча в дверь, и зашла в дом.

– Чао! Ла Реджина! – последовало радостное непременное восклицание от хозяина, подхват под руку и усаживание на стул.

– Чао, синьора Наталья! – отозвалась итальянка, что-то помешивая ложкой в большой кастрюле. Сладкий запах сразу перенёс в детство, когда мама варила варенье. Точно так же, только в тазу. Она собирала пенку на блюдце и это было удивительнейшее лакомство на свете. Здесь же, у синьоры Фелисы, неуловимо ощущалось что-то ещё, похожее на базилик.

В своё время мне даже удалось пристроить соседям единственного детёныша моей рыжей Лиски. Сейчас он мирно спал на стуле, свернувшись пушистым комочком. Милая домашняя сцена.

Я повела носом и сказала:

– Божественно пахнет!