Дар ведьмы в наследство 5

Вот только старшей – верховной ведьмы нам и не хватало

– Чё, сидите? – поинтересовалась появившаяся в гостях Марго, глядя как мы с Наташей сидим на лавочке возле беседки и смотрим в разные стороны. – А там такое! – показала Марго рукой за забор.

Мы с Наташей мгновенно напряглись, я махнула забору, чтобы он стал прозрачным со стороны улицы и мы в изумлении раскрыли рты.

Недалеко от калитки лежала огромная куча хвороста, которая окружала кое-как вбитый в землю столб, к которому было привязано чучело из тряпок и сена, чем-то отдалённо напоминающее меня.

А чуть подальше, возле нашего забора собралась огромная толпа народа под предводительством женщины, которую мы видели возле приюта. Она размахивала руками, что-то кричала толпе и требовала кого-то призвать к ответу. Толпа радостно её поддерживала.

– Это точно тебя. – внимательно послушав крики, заметил Гоша.

– И чего ей надо? – поинтересовалась я у Гоши.

– Ну ты звук прибавь в заборе, сама услышишь, я половины слов не разберу. – пожал тот плечами и потёр ухо, приставленное к калитке.

Я включила у забора звук и мы услышали неприятные визги, перемежающиеся какими-то нелестными эпитетами, самым не обидным из которых было – криворукая.

Народ явно был на стороне пострадавшей, поэтому радостно облил бензином хворост и с ожиданием уставился на яркий огонь, постепенно подбирающийся к чучелу.

– Ура, ведьму жгут! – весело закричали мальчишки лет шести-семи и стали радостно прыгать вокруг костра.

– Ну что, пойдём разбираться или она и дальше будет нас позорить на весь свет? – со вздохом спросила Наташа и нехотя поднялась на ноги и направилась в беседку за скалкой.

– Мне оружия не надо! – гордо вскинула я подбородок и уверенно зашагала к калитке.

Марго осталась на лавочке, достала из кармана семечки и с интересом уставилась на меня в ожидании представления. Я рванула калитку на себя и вышла на улицу.

– Вот она! – ещё громче заорала женщина, с удовлетворением оглядывая свою группу поддержки. – Это она мне внешность изменила, мне из-за неё сегодня пенсию не дали, ууу, злыдня косоротая!

– Ничего я и не косоротая! – надулась я. – А вас я вообще не помню!

– Конечно, не помнишь! Ты же сама загадала – "чтобы никто не помнил про меня", а как мне жить теперича, ты подумала, а?! Это мне сейчас пенсию не дадут, а потом и из дома выгонят? А? Чего застыла, курица сушёная!

– Так, гражданочка! – выскочила за мной Наташа со скалкой. – Вы чё это тут разоряетесь?

– Да вот эта мне омоложение, значится, сделала, а мне сегодня пенсию не дали! И соседки меня за свою, пока я рот не открыла, признавать отказались!

– Ну, у вас же паспорт есть? Есть. Там у вас фото, где вам сорок пять лет есть? Есть! Вот и показали бы ей и забрали свою пенсию! – вступилась за меня подруга.

– Ага, а Майка, почтальонша, меня сорок лет как облупленную знает, какой ей паспорт нужен? А? А? – напирала оппонентка.

– Ну объяснили бы ей – что с вами приключилось, чего сразу обвинять? Народ собирать? Можно же было по-тихому проблему решить. – попыталась успокоить женщину Наташа.

– По тихому? – возмутилась женщина и показала Наташе кулак. – Да Майка меня брехлом обозвала! Меня брехлом ещё ни разу никто не обзывал!

– Да не бреши! – послышалось из дальних рядов.

– Короче, что вы от нас хотите? – устало выдохнула я, понимая, что народу становится всё больше и больше, а ситуация не разрешается.

– Компенсацию! – заверещала женщина. – За двадцать лет вперёд!

– А вот шиш тебе с маслом, а не компенсацию! – взмахнула скалкой Наташа.

– Люди добрые, к вам обращаюсь, посмотрите что эти кровопийцы делают! Опорочи-или, без денег остави-или, как жить-то тепери-ича-аа? Несите вилы!

– Щас тебе и вилы в боки и барабан на шею! – раздалось вдруг грозно сверху.

Все, в том числе и мы с Наташей и Гошей задрали головы вверх. Туда, откуда раздавался звенящий от гнева голос и где висели в ступах злые ведьмы, пять штук. Все в классическом своём виде – в чёрных остроносых конусообразных шляпах, в чёрных плащах и с мётлами. Одна из них уже затушила костёр водой из ведра, принесённого в ступе и внимательно наблюдала – как подоспевший на выручку Водяной с Лешим деловито отвязывают слегка подпаленное снизу чучело ведьмы. То есть меня.

– Напугали, шармармышки! – прошипела самая злая ведьма и полетела к нам во двор.

– Ой. – вырвалось у меня. – Мы не хотели.

– Да-к, ясен пень не ясень! – буркнула она и приземлилась у нас во дворе. – Верховная! – представилась она и сделала кивком головы знак – посадку разрешаю.

За ней тут же приземлились остальные ведьмы. Леший с Водяным, отвязав, наконец, чучело, отнесли его к нашему забору и поспешили удалиться, пока прилетевшие на выручку ведьмы им не навставляли за наведённую панику в войсках.

– Шо у вас тут? – поинтересовалась старшая ведьма, выходя на улицу и оглядывая заметно поредевшую толпу. – Кто орал – "Ура, ведьму жгут"?

Толпа поредела ещё на треть.

– Да тут вот у женщины претензия. – пояснила сложившуюся ситуацию Наташа и передала в кратком содержании суть наших неудачных переговоров.

– Понятно! – кивнула головой старшая ведьма. – Сейчас всё исправим!

Она щёлкнула пальцами и сказала: – "пусть к этой женщине вернётся её прежний вид".

– Ойёсь! – взвизгнула вдруг потерпевшая, став обратно седой старушкой, согнутой в спине.

Остававшийся народ охнул и отшатнулся от нас.

– Ну вот, я всё вернула вам на место, можете теперь идти получать свою пенсию! Больше ни у кого претензий нет? – поинтересовалась старшая ведьма, на всякий случай, оглядывая окончательно поредевшую толпу, которая отчаянно замотала головами и мгновенно рассосалась.

Старшая ведьма удовлетворённо кивнула и вернулась во двор. За ней направились и мы с Наташей и, сидевшим около самого забора, Гошей.

– Забирай свою красавицу, на Масленицу сожжём. – пробурчала Наташа, указывая на моё чучело.

– Не дам жечь! – рыкнула я, подняла чучело за руки, перекинула на плечо и понесла в беседку.

– А я? А как же я? – тихонечко поинтересовалась старушка.

– А что – вы? – удивилась Наташа. – Вы вернулись в свой нормальный вид, что вам ещё?

– Так я же хотела не этого.

– Знаю я, чего вы хотели! – недовольно рыкнула Наташа. – Как написал Пушкин Вяземскому: "И рыбку съесть и

– Чешую сдать! – опередила я Наташу, изменив концовку Пушкинского выражения, так как рядом с забором ещё толклись два малолетних пацана, которые очень удивились новому окончанию, но поправить меня не решились.

Наташа пропустила меня во двор, зашла сама и крепко заперла за собой засов на калитке.

– Выруби звук! – кинула она мне и я "отключила и звук и прозрачность с уличной стороны забора", так как всё уже закончилось, а смотреть на вредную горько вздыхающую старушку, оставшуюся под забором, не было никакого желания.

– Ну и что ты с ним собралась делать? – хмыкнула Наташа, видя как я раздумываю над тем – куда теперь девать чучело. – Давай в огороде поставим, вместо тебя будет, тебя же не допросишься!

– А то ты просила! – огрызнулась я.– Посажу его в плетёное кресло в беседке, будет частью интерьера.

– Ну что вы так долго там? – оборвал наши прения в самом начале зычный голос старшей ведьмы. – Давайте устроим хороший ужин и обсудим – как вы докатились до такой жизни! – буркнула она и со стуком поставила на стол высокий серебряный бокал, украшенный по бокам самоцветами, извлечённый ею из чёрного кожаного рюкзака, принесённого, видимо, с собою в ступе.

Остальные ведьмы последовали её примеру и наш двор мгновенно оживился. Маргоша метнулась к себе за бокалом, а мы с Наташей немножечко растерялись – А где нам, собственно, брать нужную для бокалов жидкость, если она продаётся только в магазине, который уже пол часа как закрылся.

– У нас всё с собой! – донёсся до нас голос старшей ведьмы, видимо, догадавшейся о нашей заминке. – Рулите уже сюда! – взмахнула ведьма рукой, щёлкнула пальцами и в мангале загорелись дрова.

– Учись, шала.пендра! – пробурчала Наташа и понеслась скорее к беседке, явно испытывая огромную симпатию к этой ведьме.

– Подумаешь! – бросила я и пошла не спеша в беседку, делая вид, что у нас обычные гости, а не какие-то там верховные ведьмы.

– Водяной, тащи свою тушку сюда! – позвала старшая ведьма нашего Водяного, но тот сделал вид, что его нет и не было в нашем колодце. – Если сейчас же не вылезешь, я тебе колодец посолю! – рыкнула она и тут же послышался плеск воды и шлёпанье хвостов по траве.

– А Леший тоже! И Протас! – начал было Водяной, но был остановлен голосом самого Лешего, который поспешил к нам в беседку.

– А я сам, я сам к вам пришёл! Готов понести справедливое наказание! – голосил он от самого забора до беседки.

– Да не будет никакого наказания! – усмехнулась старшая ведьма. – Наоборот! Награжу вас! Как говорится – Лучше пере..

– Волноваться. – подсказала я.

– Ну да. – хмыкнула старшая ведьма. – Ну вы меня поняли!

– Поняли! Поняли! – радостно закивали Леший с Водяным и появившимся из ниоткуда Протасом, и тут же потянули в общий круг неизвестно как взявшиеся у них кружки из нашего сервиза.

– Ну, поехали! – дала отмашку старшая, когда мы все поели шашлыка с помидорами и они опять наполнили бокалы.

– Да-к вот, сижу я, значит в бане, вдруг чувствую – горелым потянуло и крики – "Ура, ведьму жгут!" – начал Протас. – Я, значится, перепугалси, и давай звонить всем нашим – Тревога, нашу ведьму жгут!

– А я, значит, сижу дома, тихо, скучно, думаю уже ложиться спать, а тут вдруг – Там-тарарам! Тревогу объявили! – начала какая-то из средних ведьм.

– Это уже в четвёртый раз. – вздохнула Наташа и мы, стараясь наступать по возможности бесшумно, направились к домику. – Чу! – сделала она знак замереть. – Слышишь, бабуся под забором воет?

– Ладно! – махнула я рукой. – Пусть бабуся будет в том возрасте и состоянии, в каком она сейчас мечтала оказаться!

– Ох и добрая ты, Ляшкина, вот за что тебя люблю! Ик. – пробормотала подруга и мы отправились в кровати.

А утром нас разбудил Леший, который требовал найти и наказать того мерзавца, который ночью подкинул нам под калитку орущего младенца.

Мы с Наташей переглянулись и Наташа сделала мне страшные глаза. А что я? Я ещё с гостями за прежние дела не разобралась, а тут новая подстава.

– Ну что, пробежался я по всем дворам – нигде младенец не пропадал. – задумчиво сказал Леший, когда мы все вместе, в компании вчерашних ведьм, завтракали в беседке.

– Наверное, издалека подкинули! – пробурчала, низко опустив голову, Наташа.

– Да как же можно такое беззащитное дитя подкинуть? А если бы я её писк не услышал? Мало ли чего за ночь могло произойти! На улице-то и холодно и слякотно, и, опять же волки могут прибежать!

– Леший, какие волки, окстись! Когда они у нас тут были?! – огрызнулась я, но вот о погоде за двором задумалась и почувствовала как мои щёки начинают краснеть от чувства вины.

– Ну мало ли! – уже тише произнёс Леший, укачивающий младенца.

– Да уж, какая необычная – заметила старшая ведьма.

– Да чего там необычного! – заступилась за меня Наташа, чувствуя и за собой вину. – Мало ли какие неблагополучные родители, решили избавиться от лишнего рта, вот и подкинули нам. Обычная ситуация!

– Я представляю – какая у вас репутация, если, чтобы избавиться от ребёнка, его к вам подкидывают! – покачала головой старшая ведьма.

– Я не в том смысле. Может они хотели чтобы ребёнок жил в хорошей, богатой семье, увидели наш добротный домик и подкинули! – не сдавалась Наташа.

– Ваш домик из-за забора не видно. – не поддержала Наташу старшая ведьма. – И я не о ситуации говорю, а о ребёнке. Какая необычная девочка, ещё такая малюсенькая, а смотрит такими злыми глазками, как будто хочет навалять!

– Ага, и орёт постоянно, и не уа, уа, а – уать уать ать ать! Прямо как будто матерится. – покачал головой Леший.

– Так и что будем с ней делать? Может быть, поищем всё-таки её родителей? Посмотрим в зеркало истины и найдём виноватых? Всыплем им по первое число? – предложила старшая ведьма и Наташа выронила ложку.

– Да зачем туда смотреть? Чего мы там не видели! Давайте мы её сами вынянчим? – спешно предложила я.

Леший на моих словах поперхнулся чаем и с подозрением уставился на нас с Наташей.

Остальные ведьмы восхитились нашей самоотверженности и согласились первый месяц пожить у нас, чтобы помочь с младенцем.

Мы с Наташей и Лешим, под предлогом домашних дел, смылись в домик, оставив младенца на попечение ведьмам, и стали держать совет.

– Вы откуда её взяли? – прошипел Леший, как только за нами закрылась дверь в домик.

– Да это Ляшкина пожелала той зачинщице-бабусе – чтобы она вернулась в тот возраст, в какой мечтает. – тихо призналась Наташа. – А бабуся, видимо, мечтала о том времени, когда была младенцем. А что – тебя и кормят и развлекают, а ты только ножками дрыгаешь и агукаешь!

– Что-то по вашему младенцу не скажешь – что ей это нравится! – покачал головой Леший. – И это хорошо, что она ещё не говорит, а вот как станет – будет вам сюрпрайз!

– А, может, она не вспомнит ничего из прошлого? – с надеждой спросила я.

– Ещё как вспомнит! – раздалось вдруг со стороны дивана, на котором, как оказалось, давно возлежала старшая ведьма, видимо, скрытая до поры до времени мороком от нас. – Это при перерождении память стирается, а она же у вас не рождалась. Ей сразу – ага, и два месяца! Так что, как только у неё дооформится речевой аппарат, она вам выскажет все свои пожелания!

– А что вы тут? – робко поинтересовалась я.

– Да вот мне тоже стало интересно – что у вас тут за история произошла. – усмехнулась старшая ведьма.

– Значит, вы догадались? – опустила я вниз покрасневшее лицо.

– Не трудно было. Уж больно у вас лица говорящие! И в зеркало истины они смотреть не хотят, и сами нянчить согласны, очень подозрительно!

– И что теперь вы будете делать? – запинаясь, поинтересовалась у ведьмы Наташа.

– Да ничего. Посмотрю – как вы справитесь с этой проблемой! Можно было бы, конечно, всё вернуть назад, а потом и вас наказать, но уж больно я любопытная. Так что – как говорится – флаг вам в руки, давайте работайте над проблемой, а своих ведьм я заберу. А через месяц мы к вам с девочками прилетим с проверкою. Ну, тогда уже посмотрим – наказать вас или нет! Давайте, давайте, работайте лапками, взбивайте сметану! – хмыкнула ведьма и растаяла.

– Ой, как у неё это так получилось? – удивилась я. – Раз, и нету.

– Да её тут и не было, – махнул рукой Леший, – Это её астральная проекция была. Идите, забирайте своего младенца у ведьм и начинайте умчаться.

– Вот какие всё-таки ведьмы противные! – шептала Наташа, меняя памперс у младенца. – Всунули нам в руки ляльку и улетели. А ты тут носись тут с ней как хочешь!

– Пономарёва, дай поспать! – буркнул Гоша и зарылся в моё одеяло.

– Правда, Наташ, договорились же по очереди, так по очереди, чего ты нам всем спать не даёшь? – возмутилась я.

– Да, подумаешь, спите себе! – пробубнила Наташа, качая ребёнка возле моей кровати, видимо, остаться с ним один на один она пока боялась.

– Кстати, надо бы Кощея позвать, у него же есть опыт обращения с младенцами! – вспомнила я прошлый опыт и обрадовалась.

– Бесполезно. – отмахнулся лапой зевающий Гоша, – Он уже, наверняка, увидел в ведьмачьих новостях про наш конфуз и его теперь сюда не заманишь никаким калачом!

– А если этим? – поинтересовалась Наташа, щёлкая себя по горлу.

– Ага, чтоб он тут натворил нам делов? – отказался Гоша. – Соберёт на пьянку всех своих друзей, ещё младенчика нам напугает!

– Эту напугаешь! – зло пробормотала Наташа, уворачиваясь от пухлой ручки, так и норовящей вцепиться в её чёлку.

– Всё, всем спать! – рявкнула я и тут же упала на подушку.

Утром я проснулась весёлая и выспавшаяся. Как ни странно, Наташа меня ночью не будила, хотя по очереди давно должна была передать мне свою вахту. Я заинтересовалась этим фактом и решила поскорее найти её и узнать – в чём причина. Но, не успев и встать с кровати, я увидела Наташу, лежащую на моём прикроватном мягком коврике, раскинув руки. Рядом с ней неподвижно лежал младенец.

– Аааа! – заорала я и Наташа подскочила.

– Ты чего орёшь? – поинтересовалась она и всучила мне нашего младенца, которому, судя по быстро распространявшемуся запаху, пришла пора поменять памперс. – Ребёнка напугала вот.

– Так вы что – просто спали? – обрадовалась я.

– Ну да. Ты как рявкнула тогда – всем спать, меня и вырубило, еле успела малышку сбоку положить.

Малышка окончательно проснулась и затянула свою старую песню.

– Уать ать ать! Уууу ать ать! Уууу!

– Будешь орать – я тебе рот заклею! – пробурчала я, наклоняясь над младенцем и строя ему страшное лицо. – И вообще, слушай сюда – мы постараемся сделать так, чтобы вернуть тебя во взрослый возраст, если ты будешь себя хорошо вести! А если ты будешь только орать, мы разозлимся и подкинем тебя в дом малютки, и плакала тогда и твоя пенсия, и твой дом и твои пожитки! И неизвестно ещё – какая у тебя будет дальше жизнь! Так что сама подумай – что тебе важней – орать на нас или вернуться в свой дом! Младенцем ты уже пожила, оценила преимущества, надеюсь – поняла, что никакой это не кайф, так что смотри сама!

Как по команде крики прекратились.

Зашедшая Наташа, услышав тишину, восхищённо покачала головой: – У тебя прямо зачатки великого воспитателя!

– А то! – усмехнулась я.

Младенец скорчился, но промолчал.

Мы уже две недели нянчились с малышом, но после моего внушения всё было хорошо – мы кормили малютку вкусными, полезными смесями, включали интересные передачи и фильмы по телевизору, рассказывали последние сплетни деревни и пробовали вернуть младенца в его взрослый возраст.

Младенец категорически не возвращался. Только становился всё грустнее и грустнее с каждой моей попыткой возвращения.

– Слушай! – пришла мне в голову одна мысль. – А ты вообще хочешь назад возвращаться? Может быть, из-за твоего яростного нежелания у меня не получается вернуть тебя назад в твой возраст?

Младенец нервно дёрнул ножками. – Так, а в возраст сорока пяти лет? Ответ был отрицательный, но уже не такой экспрессивный.

– А в тридцать лет?

Младенец задумался, но всё же дёрнул ножкой.

– Понятно. – кивнула я и продолжила накидывать варианты.

Через пол часа, методом проб и ошибок я смогла выяснить желаемый возраст.

– Двадцать лет. А ты понимаешь, что у тебя тогда не будет пенсии? И вообще – ничего? Ни паспорта, ни дипломов? И жить тебе будет негде? Дом твой заберут! Как ты докажешь – что это твой дом? Никак! Пока что все думают – что тебя забрали ведьмы, а потом что? Думаешь – просто появишься в молодом виде и сможешь в нём жить? Не выйдет!

Не сумев уговорить вредного младенца на сорок – сорок пять лет, и получив в ответ только мычание, похожее на – "сгорел сарай – гори и хата", я плюнула и, загадала снова.

– "Пусть этот младенец станет тем, кем он сам хочет стать"! – загадала я, положив младенца на кровать и отойдя подальше, чтобы избежать последствий.

Что-то где-то привычно громыхнуло и я открыла глаза.

На кровати никого не было.

– Кем же она захотела стать? – задумалась я, обшарив кровать руками и заглянув под неё.

Не найдя никаких следов чужого пребывания, я достала зеркало истины, сняла с него покрывало и попросило мне показать – кем сейчас стала моя превращённая младенец-старушка. Зеркало подёрнулось рябью, потом показало молодую красивую девушку, которая подписывала многомиллионный контракт с известной киностудией.

– Диссидентка! – пробурчал неожиданно Гоша у меня под рукой.

– Да уж, не хило она размахнулась. – восхитилась Наташа. – Контрактик-то такой, что на всю жизнь ей хватит!

– Это ты ей всё зарубежные фильмы крутила! – пробурчала я подруге, но на самом деле в душе очень радовалась – теперь не надо ни с младенцем нянчиться, ни думать – как её обустраивать в нашей деревне.

– Может, и мне так же как она – раз и в дамки? Нигде учиться не надо, никаких тебе бессонных ночей перед экзаменом, прочитала роль, раз – и уже звезда! – заметно погрустнев задумалась Наташа.

Мне стало обидно, что вот такие, значит, мысли ей приходят в голову, да? А как же наш домик, наша помощь другим, наша дружба? Я насупилась и пожелала – "пусть Наташина мечта стать известной и богатой актрисой сбудется"!

В тот же момент ещё где-то громыхнуло и Наташа пропала. Гоша посмотрел на меня, потом протёр глаза, потом протёр зеркало – в зеркале хлопающая глазами Наташа стояла в образе сексуальной амазонки, а возле неё суетились операторы и режиссёр-постановщик.

– Вот и всё, все на своих местах. – грустным голосом выдала я и накинула покрывало на зеркало.

Такой себе Голливуд

Прошло, как в тумане два месяца, от Наташи не было никаких вестей, а я силой воли заставляла себя не подсматривать за её жизнью – боялась сделать себе ещё больней, всё-таки, мы были с ней как две части одного целого и я чувствовала себя так, как будто у меня оторвали какую-то важную часть.

Гоша, Леший, Водяной, Маргоша и Протас, собирались у нас в беседке почти каждый вечер, пытаясь хоть как-то поднять мне и себе настроение, но мне были неинтересны ни их игры в карты и в лото, ни их поздние посиделки с песнями под Маргошину настойку, ни их попытки придумать мне какие-то дела по дому.

Никаких других дел, как назло, у нас не было. Никто к нам за помощью не обращался и в гости не стремился. Поэтому я часто сидела у прозрачного со стороны улицы забора и смотрела на осенний дождь, капавший в грязь, и тяжело вздыхала.

Иногда я читала Гримуар, чтобы хоть как-то отвлечься от невесёлых мыслей, делала нужные упражнения, но всё как будто на автомате.

Никто из нашей компании не умел хорошо готовить, поэтому мы ограничивались нашими жалкими попытками сварить хоть какой-нибудь суп или пожарить яичницу. В основном, всё же, питались полуфабрикатами. Поэтому все стали потихоньку набирать вес, что нам с Марго категорически не нравилось, но всё же, колбаса и гамбургеры перевешивали наши кулинарные жалкие попытки и мы уже практически полностью перешли на них.

Однажды утром я решила всё-таки посмотреть в зеркале истины – как там Наташа, но, увидев в зеркале свой двойной подбородок, забыла зачем сюда села и кинулась к холодильнику. Поставив на него защиту, я немного успокоилась, но к зеркалу больше не подходила. Ну а что – наверняка там у Наташи всё прекрасно, уж она-то там живёт полной жизнью и не вспоминает про нас, не то что мы. Эххх.

Очередное утро должно было быть таким же скучным как обычно, если бы не одно "но"! Меня разбудило бряцанье калитки, потом кто-то плюхнулся на кресло рядом с моей кроватью и раздался громкий шёпот:

– Ну и сволочь же ты, Ляшкина!

Я, не веря своим ушам, открыла глаза и уставилась на сидящего в кресле. А он, точнее – она, стянув со своих ног красные туфли на высоченных каблуках, с размахом метнула их в стенку.

– Пономарёва! – радостно заорала я и, подскочив с кровати, кинулась обниматься.

– Ну вот, явилась, ни свет – ни заря, поспать нормально не дала! – пробухтел Гоша и засунул голову под подушку.

– Ах ты ж наглая морда! – подскочила к нему Наташа и, вытащив его из под подушки, начала с видимым удовольствием жамкать, особенно его щёки.

– Отстань, предательница! – шипел он, но было видно, как от удовольствия трепещат его усы.

Наобнимавшись, Наташа, не снимая шикарного красного платья с открытой спиной, скинув только короткий модный полушубок, направилась в беседку, заварить себе чего-нибудь для бодрости.

– Сырничков бы. – тихонечко пробормотал Гоша, когда мы втроём сели пить утренний кофе.

Наташа покосилась на него, но сделала вид, что не расслышала, только вздохнула полной грудью, которую из последних сил обтягивало платье, и, жеманно держа кофейную чашечку тремя пальцами, сделала малюсенький глоток.

– Вы к нам, я извиняюсь, надолго? – поинтересовался Леший, зашедший на привычный завтрак.

– Не решила. – дёрнула оголённым плечом Наташа и сделала ещё глоточек.

Я, понимая, что толку от неё не будет, вздохнула и принялась жарить яичницу. Наташа, увидев мои действия, слегка передёрнулась, но не вышла из образа.

– Какую мадаму к нам в гости занесло! Интересно – каким это ветром? – прошипела Марго, и ушла на Наташины грядки за зелёным луком.

Наташу передёрнуло ещё сильнее, но она и это стерпела.

Прорвало её, когда Марго, кое-как нарвав-нарезав перья лука, бросила их кучей в мою сковородку, по которой я повозила железной лопаткой и, отодрав, местами пережаренную – местами сырую, яичницу, выложила её на забрызганное маслом блюдо.