Год дракона

Комплимент был приятен. Я словно в детство вернулся, когда брат хвалил меня за всякую мелочь, например, за то, что я самостоятельно сделал уроки или полил огород без напоминания. Я почувствовал себя хозяином ситуации, поэтому по-хозяйски бросил:

– Ты бы руки помыл…

– Точно! Надо помыть, – согласился брат и ушёл в ванную.

Вернулся он голый по пояс, с чистой футболкой в руках, которую никак не мог вывернуть на правую сторону. Я, накрывая на стол, невольно восхитился братом: его бицепсы, кубики пресса, грудные мышцы вызывали невольную зависть. Но больше всего внимание привлекла татуировка, которая находилась посередине груди на уровне сердца. Она представляла собой многослойный узел наподобие морского.

– Нравится? – перехватив мой взгляд, поинтересовался Вовка. – Это элебет, прародитель пентаграммы. Проще говоря – замок, который запирает душу в теле.

– Я думал, что десантники набивают себе парашюты и тигров в беретах, – поддел я брата, но тот проигнорировал мою издёвку и продолжил:

– Благодаря элебету никто не сможет пробраться внутрь твоей души или, скажем, похитить её. Элебет делает тебя сейфом.

– Ты веришь в эту хрень? – удивился я.

– У нас свободная страна: каждый может выбрать для веры любую понравившуюся хрень, – усмехнулся брат.

– У каждого сейфа есть ключ, – я поставил на стол тарелки с запеканкой.

– Верно. У этого замка он тоже есть, но знаю его только я. И открыть свою душу тоже смогу только я. Хочешь, я и тебе элебет сделаю? – Вовка, наконец, натянул футболку и принялся за еду.

– Зачем?

– Мне спокойней, если ты будешь бронированным ящиком, потому что вытряхивать из тебя паразитов или выдирать тебя из когтей хищников – не самое приятное занятие.

– Мы собираемся в Африку на сафари? – съязвил я.

– Жень, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не о глистах и тиграх, а о тварях, которые охотятся за душами. Одни живут внутри человека, обгладывая его душу, вторые съедают её, убив хозяина. Разве ты не видел в дневнике записи о них?

– Не вчитывался.

– Ничего, ещё будет время. Так вот, с замком ты будешь непреступным для паразитов, и хищники, увидев его, возможно, тоже не позарятся на тебя.

Колкость уже созрела у меня на языке, но я сдержался: я ведь сам вчера выбрал тактику усыпления бдительности. Не перечить, не вызывать раздражения. Потакать всем дурацким замыслам брата, чтобы лучше понять природу его недуга. Поэтому я взял себя в руки и пробурчал:

– Я не люблю татуировки. Можно я сделаю её где-нибудь на ноге или в другом неприметном месте?

– Теоретически – можно, но если враг будет видеть её, то задумается, стоит ли нападать. Туловище как раз самая приметная часть тела. К тому же, не дай бог, конечно, но руку или ногу ты можешь потерять, и тогда твоя душа лишится защиты.

– Хорошо, убедил. Но я могу сделать наколку не на груди, а, скажем, на спине? Не хочу каждый день видеть её в зеркале.

– Можно и на спине, – пожал плечами Вовка и отправил в рот большой кусок запеканки.

Минуту или чуть больше мы ели в тишине, но брата она, видимо, тяготила, потому что он вытянул вперёд руку, чтобы я мог лучше разглядеть рисунок на его правом предплечье:

– Такую тебе тоже придётся сделать. Это магический символ. Поскольку одного оружия в борьбе с тварями мало, время от времени необходимо прибегать к услугам магии. Заклинания, которые ты выучишь, будут храниться под этим знаком, а он, соответственно, будет усиливать их действие.

До сего момента мне казалось, что у брата на руке вытатуировано что-то из армейского фольклора. Мужчины в армии любят украшать свои тела изображением оружия, каких-нибудь животных и техники. Вот и на Вовкиной татуировке был обоюдоострый клинок, рукоять которого раздваивалась кверху и переходила в морду неведомого монстра с витиеватыми рогами. Правда, картинку можно было истолковать двояко. Например, что на предплечье изображено чудовище с высунутым языком-кинжалом.

– Это древний знак Воина. Он усиливает боевые качества, – с неподдельной гордостью пояснил Вовка.

– А я думал, что боевые качества десантуры усиливает водка и мат, – не сдержался я.

– Мне нравится твой подход!

– Я вообще-то иронизирую над тобой.

– Мне нравится твоя ирония. По крайней мере, ты не сбежал, – Вовка развёл руками. – Ты готовишь завтрак и говоришь со мной. Чёрт возьми, мне нравится твой сарказм, твой нигилизм и любопытство. Но когда мы поедем за Максиком – вот там будут вилы!

Его слова резанули меня по сердцу: Максик! Чужая семья, чужая страна. И если я смог пережить разлуку с братьями, потому что помнил их, думал о них каждый день и мечтал о встрече, то семилетний ребёнок вряд ли будет жить воспоминаниями. Новые друзья, новые родители наверняка быстро вытеснили из его памяти и меня, и Вовку, и даже маму с папой.

Визит капитана

Наверняка в дирекцию казино можно было попасть через залы, но охранник повёл гостя иным путём. По расположению двери, которая выходила на небольшую, в пять машин, парковку, по извилистому коридору с пятнами одинаковых дверей без табличек Миронов понял, что это путь предназначался исключительно для экстренного отхода владельцев в случае опасной ситуации. Парковка у чёрного выхода охранялась и имела выезд на улицу, а оттуда вариантов бегства было как минимум три.

Сопровождающий молчал, тяжело ступая по керамогранитным плитам коридора. Его блестящие остроносые ботинки цокали, видимо, каблуки уже изрядно поизносились, раз начали выступать гвозди. Левой ногой охранник цокал сильнее, чем правой, что явно указывало на какие-то проблемы с тазобедренными суставами.

Миронов мотнул головой, отгоняя эти мысли: опять эта ненужная информация забивает голову! Впрочем, работа научила, что любая информация оказывается нужной в тот или иной момент.

Наконец, цокающий охранник достиг небольшого квадратного холла, в одном углу которого имелось окно, а по диагонали от него располагалась массивная двухстворчатая и наверняка пуленепробиваемая дверь. Сопровождающий с неожиданным изяществом английского дворецкого открыл одну створку, приглашая гостя внутрь. Миронов вошёл и сразу почувствовал себя неловко. Не стеснительно, не смущённо, а именно неловко, словно его позвали на чай, а он пришёл положить конец чьей-то империи. У него всегда возникало такое чувство, когда он посещал места, где нарушали закон, но прекратить это пока не было возможности. Миронов решил, что так, наверное, чувствуют себя начинающие диверсанты, которых засылают на чужую территорию. Враг ничего не подозревает и, возможно, даже радушно принимает посланца, а тот высматривает слабые стороны противника, чтобы по ним ударить.

За дверью находился ещё не сам кабинет директора, а странная смесь комнаты отдыха с приёмной. За стильным столом, обросшим эргономичными полочками, на которых покоились принтеры, сканеры и прочая офисная техника, сидела миловидная девчушка лет двадцати. Наверняка по совместительству любовница директора. Вокруг девчушки и её стола буйными зарослями громоздились фикусы, пальмы, лианы и прочая экзотическая для московских широт растительность. В огромной, подвешенной к потолку клетке чирикал разноцветный попугай, а в углу возле окна мерно гудел кислородным фильтром массивный аквариум. Королева этих офисных джунглей бросила на гостя беглый взгляд и снова погрузилась в работу на компьютере.

Проследовав мимо диковинных растений к ещё одной двери, Миронов хотел было взяться за ручку, но цокающий охранник ловко опередил его, впустил в святая святых и тут же деликатно закрыл дверь. Миронов остался один на один с известным криминальным авторитетом Сергеем Кулагиным, которого ещё десять лет назад вся Москва знала как Скулу. Скула был невысок ростом и скроен на манер питбуля: тонкие ноги через широкие бедра крепились к мускулистому торсу с могучей шеей, на которой сидела большая, коротко стриженная и при этом удивительно круглая голова, похожая на шар для боулинга.

– Капитан Миронов, старший оперуполномоченный уголовного розыска, – машинально представился гость, но хозяин казино перебил его, поднимаясь из-за стола:

– Да я в курсе! Ты же… то есть вы же звонили. Присаживайтесь. Может, чаю?

– Нет, спасибо, – Миронов опустился в кресло с невысокой спинкой, видимо, предназначенное для не очень желанных гостей.

– Может, чего покрепче? – по-дружески подмигнул Скула, но, перехватив взгляд капитана, осёкся и снова сел. – Чем обязаны, капитан?

– Вам знакома Соловьёва Галина Викторовна?

– Что-то не припомню, – Скула для верности поднял глаза к потолку, как будто это могло освежить ему память.

– Она была у вас в казино позавчера. А вчера пришла к нам и написала заявление, что в вашем заведении у неё украли перстень.

– Точно! Перстень с топазом. Сейчас я вспомнил эту тётку! – почти по-детски обрадовался директор, но тут же взял себя в руки и напустил суровости. – Она и к нам обращалась, только вот это… в общем, никто у неё не крал перстень. Она сама его потеряла.

– Вы можете доказать это?

– Ну да! У нас везде камеры. Я даже попросил Славяна… то есть начальника службы безопасности, чтобы он нашёл все записи, на которых есть Соловьёва. Хотите посмотреть?

– Хочу.

Скула с деловым видом нажал кнопку на телефоне и произнёс голосом, каким обычно разговаривают в голливудских фильмах сволочные владельцы больших корпораций с нерадивыми подчинёнными: