Последнее желание

При этих словах Василиса зарыдала еще горше и спрятала лицо в ладонях.

– Хватит рыдать, давайте посмотрим, что можно теперь с вами сделать. – На лице судьи высшей категории Валенты, отразилось подобие сочувствия. – Так, что тут у нас, ага. А где ваши родители? – спросила судья, просматривая внутри себя личное дело обвиняемой.

– Не-незнаю. – всхлипнула Василиса – их нет уже очень давно. Меня бабушка воспитывала.

– Ну вот, вот! Что и требовалось доказать! Бябюшка ее воспитывала – передразнила судья девушку – все понятно – вы банальная жертва домашнего воспитания! Вашей бабушке, между прочим, ИИ рекомендовал сделать аборт – как особи женского рода, неперспективной для человечества. Но ваша глупая бабушка родила вашу DELETнутую мать, а теперь вы, как квинтэссенция человеческого мусора, размазываете тут сопли, а я трачу на вас свое драгоценное время. А вот если бы бабушка была бы хоть чуууточку умнее – определила бы вас в интернат, и ИИ воспитанием и уходом скорректировал бы наследственные погрешности. – судья вздохнула. – Ведь вот у вас и работа есть. И жилье. Что вам еще не хватало?

– Счастья – захлебнулась рыданиями подсудимая – я хотела, чтобы люди вокруг меня были счастливы… и полнота жизни и… и вообще. Я работала и не понимала, что делаю – просто сшивала вручную между собой кружочки ткани. Я и еще тридцать человек в цехе, изо дня в день, каждый день вручную сшивали между собой маленькие кружочки ткани. От метки до метки. Сшивали, клали на один конвейер, а с другого брали новые кружочки… Это невыносимо! А я люблю и хочу рисовать, мне бабушка показывала…

– Подсудимая, вы вообще себя слышите? Рисовать! Да кому нужны ваши неосмысленные каракули? Что в них для человечества? Вы прям выродок какой-то… Вы просто для интереса посмотрите, что творит нейросеть. Посмотрите, посмотрите! Пока у вас есть такая возможность. Вы просто настолько, даже слова-то такого не знаю, дефективная что ли, что даже не осознаете этого. – судью Валенту даже перекосило от отвращения.

– Я не специально… – прошептала Василиса.

– Да уж, специально до такого не додумаешься! А работа, ну что, разве там не было каких –либо перспектив карьерного роста? – судья Валента честно пыталась найти хоть какие-то поводы к сочувствию.

– Были – зашептала подсудимая – девушек, которые шили более криво, переводили в другой цех. С повышением.

– Вот! Ну, а вам что помешало?

– Я не могу плохо делать свою работу… Меня учили, что швы должны быть аккуратными, стежок к стежку. Стежок к стежку… Иначе, такая работа не имеет смысла – моя душа протестует против такого….

–ДУШААА! У нее есть душа!! Мозгов у нее нет, а душа есть!!! Если за кривые стежки или что там у вас, повышают по службе, значит нужны именно плохие стежки! Вам, в вашу дурную башку, даже не приходила такая мысль!! Л- логика, Н – нету ее вообще!!! И потому вы на каждом углу принялись рассказывать о Боге, о вере в него, о вере в бессмертную душу, чтобы хоть как-то оправдать в своих глазах свое полное ничтожество? Так? Эдакая святая проповедница из прошлого, – скривилась судья.

– Нет – зашептала девушка – я просто хотела найти смысл жизни.

– Послушайте, – судья Валента, наконец устала от обвиняемой, – послушайте что я вам скажу. У вас есть смягчающие обстоятельства. Вы не виноваты, что в своем развитии вы стоите где-то там, где обезьяны. Может ниже. Тут и плохая наследственность, и домашнее воспитание, в общем, так уж вышло… И никакого смысла в вашей жизни нет, можете его не искать. Вы случайный, лишний элемент и, если бы системой управляли люди – гуманнее всего было бы вас усыпить. Но ИИ против лишения жизни неагрессивных особей. Так что, я вам сочувствую и попробую как-то устроить ваше доживание. Замуж за своего жениха вы теперь конечно не выйдете. Только, если система ИИ не посчитает нужным определить вас к высшему, значимому члену общества, но страдающему выплесками ярости – вот тогда у вашей жизни появится смысл – вы будете своеобразным громоотводом, а он сможет более качественно служить обществу, не отвлекаясь на свои физиологические особенности. Но это если повезет, а пока, вы продолжите жить и работать как прежде. Ваши социальные баллы будут обнулены – отныне никто не захочет вас слушать, что бы вы там не болтали, поэтому особого ущерба вы никому не принесете. И, конечно же никаких детей – только стерилизация.

– Стерилизация?! – в ужасе воскликнула Василиса.

– Стерилизация. – твердо ответила судья Валента. – осталось выполнить некоторые формальности. Вы сейчас публично признаете, что никакого Бога нет. Что это выдумка, сказки, народный фольклор. Повторите основные этапы эволюции, что там – спонтанное зарождение жизни на земле, простейшие, одноклеточные, многоклеточные, дальше что? – хордовые, черепные, млекопитающие, да? Повторяйте за мной – человек и искусственный интеллект. Высшее проявление человеческого разума, последний этап эволюции.

Василиса молчала.

– Ну что вы? Что вы молчите? Вы что, правда верите в Бога? – изменилась в лице судья Валента.

– Да – одними губами выдохнула Василиса – кажется да…

– Вы понимаете, что подписываете себе высшую меру? Еще раз спрашиваю, вы все еще верите в Бога? – Валента повысила голос.

– Верю – ответила Василиса и сжала голову руками – кажется мне больше ничего не остается. А вы? Вы не боитесь тоже как-нибудь оказаться на моем месте, когда кто-то родовитее и значимее вас тоже назовет вас обезьяной? Или девочкой для битья?

– Понятно – процедила судья высшей категории Валента – а я хотела отнестись к вам по – человечески… Ну да ладно. Прежде чем вы выслушаете приговор, и прежде, чем его приведут в исполнение, скажу вам вот что – после вашей дечипизации…

– Что? – воскликнула Василиса – вы не можете так!!

– А чего вы ожидали? У вас был шанс, теперь поздно. После вашей принудительной дечипизации, вам на руки выдадут пластиковую карту. Такую, как раньше была у вашей бабушки. Помните? Так вот, храните ее как зеницу ока. Это будет ваш единственный способ связи с миром. Работы вы лишаетесь, но вам, раз в день, будет предоставляться питание в социальной столовой, опять же по этой карте. И добираться до столовой, вы будете по ней же.

– Нет!! Я же умру, так нельзя!!! – Василиса все еще не могла поверить в реальность происходящего. – а если я потеряю карту?

– А если вы потеряете карту, советую вам хорошенько запомнить такое выражение – последняя станция. – бесстрастно сказала Валента.

– В смысле последняя? Конечная?

– Нет, Последняя станция. Она так и называется. Это место, куда уходят те, кто пренебрег системой, кто наплевал на все достижения цивилизации, кто не захотел жить в порядке и гармонии. Те, кто придерживается устаревших и ложных взглядов на мир. Как вы, например. – Валента театрально поклонилась Василисе – что же, ваше последнее желание исполнено. – и повернувшись к роботу-судье добавила – продолжайте коллега!

Глава 2

Василиса ID328Wzx33367, с перевязанной головой и пластырем на большом пальце левой руки, стояла у дверей серого здания. Здания исполнения наказания.

В голове было непривычно пусто. Не двигался курсор перед мысленным взором, не предлагалось ничего купить. Не взрывался новыми сообщениями домовой чат. И карты города не было тоже. Ничего не было. Только полное и безнадежное одиночество. Василиса сжала в руке свою пластиковую карту, чтобы почувствовать, что она все-таки еще жива и медленно повернулась в сторону остановки.

А ведь до остановки нужно еще суметь дойти! Когда ты живешь по навигатору и мыслишь категориями ГИС, ты не запоминаешь дорожные подробности, как то, дойти до столба, повернуть у щербатого камня. Ты слушаешь приятную музыку и следуешь за курсором. А теперь ты сам курсор. С третьей попытки Василисе все-таки удалось выйти к посадочной платформе. Люди представлялись ей теперь загадочными и недосягаемыми небожителями. У них был драгоценный головной чип.

«Ничего, ничего.» – думала Василиса – «как-нибудь я выживу, на зло всем выживу. Сейчас сяду в полепланер и домой. Потом душ, чай и спать. Я буду спать пока не приду в себя…»

Первые дни девушка действительно много спала. Изредка просыпалась, быстро что-то перекусывала и снова ложилась спать – так легче было переносить абсолютную информационную пустоту, в которой она оказалась. Еще Василиса плакала. Сначала от бессилия, потом от отчаяния, потом от страха и одиночества.

Наверное, прошла неделя, когда Василиса осознала, что за окном разливается яркий солнечный день. Это было так удивительно – радостное солнце и солнечное пятно на полу – как будто, ей снова пятнадцать. И у нее свой головной чип и письма мальчика из группы личного роста. И бабушка еще жива и очень хочется жить…

«Я не могу перечитать эти письма, не могу списаться со Светкой с работы. Но я могу вспоминать. К счастью, этого меня никто лишить не может!» – раньше такие мысли просто не могли поселиться в голове Василисы – там не было для этого места. Девушка решительно встала, закинула постель покрывалом, даже умылась. Из еды оставалось немного крупы и протеиновый паштет – отлично, жидкая рисовая каша «размазня» – это то, что необходимо выздоравливающему организму. А паштет оставим на потом.

После еды, Василисе вдруг вспомнилось, что она сумела сохранить старую детскую книжку с картинками, когда служба по утилизации забирала бабушкины вещи. Она открыла молнию у матраса, пошарила рукой и вытащила сплющенную книжицу, открыла наугад:

«…Котик – ко-ток, цепкий ко-го-ток…» – и картинка с беззаботным котенком, с розовым бантом на шее.

«…Заинька, заинька – скок, поскок. Серенький, маленький прыг скок…» – и нарисованный ушастый заяц лопает какие-то листья.

Василиса бережно погладила страницы, потом закрыла и поцеловала свою драгоценность из прошлого. Прижалась к ней лбом. Стала вспоминать – вот, бабушка расчесывает густые волосы маленькой Василисы и рассказывает историю из своего детства. Вот, ведет гулять в парк и снова рассказывает какую-то «стародавнюю» сказку… Сколько она их знала? Наверное, тысячи. А может, просто придумывала на ходу.

Только в последнее время, когда бабушка уже не вставала с постели, она все больше молчала. Бывает, обнимет, прижмет Василису, гладит ее по спине и вдруг скажет – «Ничего, ничего детка. Ты главное, запомни, этот дурдом когда-нибудь кончится, ты верь в это, Господь все управит…», а потом, смахнет слезы и снова замолчит, и еще крепче прижмет к себе внучку.

А однажды, когда Василиса пришла домой с работы, бабушки уже не было. Робот-распорядитель сообщил, что Василисина бабушка умерла и ее увезли. А вещи бабушки забирают люди из службы по утилизации – «для предотвращения распространения инфекций, суеверий и исторической недостоверности…» Единственное, что тогда удалось спасти Василисе – это маленькую затертую книжку для малышей. Девушка выдернула ее из кучи небрежно сброшенных на пол бабушкиных книг, икон, старинных фотографий и писем – спрятала за спину. Работники утилизации не посчитали нужным отобрать такую малость. Тогда ей тоже было очень горько, но была работа, были коллеги, которые увидев утром заплаканное лицо Василисы, жалели ее, выражали свое сочувствие. Жалели ее интернет друзья, увидев в истории траурное сообщение, наконец, домовой чат маслился словами поддержки и уверениями, что теперь ее жизнь принадлежит только ей и все бывает к лучшему. Вечером пришло сообщение, от робота-куратора, что система подобрала ей партнера для создания семьи. А сейчас было все не так.

«Нужно срочно переключиться на что-то, а то, я сойду с ума. Нужно какое-то дело.» – Василиса подошла к окну и стала рассматривать пролетающие полепланеры. Вот летит большой пассажирский, вот за ним, маленький одноместный. Вот еще один. А вот смешной, с розовой полосой на верху – как будто он котенок из книжки, с розовым бантом…

«А сошью-ка я котенка!» – Василиса сама опешила от никем не ограничиваемой возможности сделать что-то самостоятельно. Быстро, пока не прошло вдохновение, перебрала свои вещи – на предмет что ей уже не пригодится, нашла серую шапку и розовую маечку, нашла пару катушек ниток и маленький набор игл для шитья – они лежали в аптечке. Почему и зачем они там лежали, девушка не знала, так было заведено и все тут. Еще она достала ножницы, села за стол, как прилежная ученица, приготовилась творить. Задумалась. Оказывается, если тебе не подсказывает интернет, не подаются готовые идеи и не предлагаются выкройки, не так – то легко сделать что-то из ничего.

«Наверно, сначала нужно съездить в столовую. Да нужно все разузнать, а то, когда захочется есть будет сложно сориентироваться» – Василиса оставила свое рукоделие, оделась, нашла в кармане распечатку карты с указанием ближайшей к дому социальной столовой, сжала свою пластиковую карточку в руке и осторожно пошла на улицу.

Ей впервые в жизни было так неуютно. Она шла к остановке – пройти-то всего метров сто – но ноги подгибались от ужаса. Как будто она прокаженная и представляет угрозу для всего мира.

Редкие прохожие, которые попадались по пути, видели, что идет девушка. Весьма интересная молодая девушка. А в то же время – они видели, что на карте ее нет, пусто. И это заставляло одних удивленно оглядываться, замирать. Другие же, видимо знающие почему так бывает, напротив, ускоряли шаг и старались обойти Василису как можно дальше. Наверное, боялись, что, если будут идти слишком близко, у них спишут социальные баллы.

У здания столовой, Василиса в окно выдачи получила пакет сухого завтрака и бутылку воды. Ни слова не полслова ни от кого за целый день. Девушка надеялась, что здесь возможно встретит товарищей, по несчастью. Но нет, кругом пустота. Вставила карту – забрала карту. Открыла окошко – закрыла окошко…

Василиса медленно брела по улицам, жевала свой сухой корм и размышляла – вот раньше, она считала, что ей не хватает общения – у нее был достаточно невысокий социальный рейтинг и переписывались с ней в основном такие же низкосоциальные люди, с которыми она или играла в общую игру или состояла в городской группе новостей. На работе случалось перекинуться с женщинами парой другой слов, даже смеялись иногда. Но девушке этого тоже было мало. Кошку или собаку ей было заводить не рекомендовано роботом-куратором – она не могла обеспечить должного материального ухода своему питомцу. Это, знаете ли, очень дорогое удовольствие. Поэтому, Василиса довольствовалась только просмотром мимимишных картинок из чужого мира.

Но теперь оказывается, что у нее все -таки была своя жизнь. Какие-то, но планы. Она могла договориться со Светкой из цеха и поехать погулять в парк. Или в кафе. Или могла представлять себе, как она будет жить, когда выйдет замуж. А теперь, Василиса как будто бы умерла – только еще почему-то живая. В целом свете никому, ни единой душе нет до нее дела. Полное тотальное одиночество.