Рассвет над заснеженным лесом

– Папа, папа, здесь большой ящик! Он лает!

Прорезиненный комбинезон явно был девочке не по размеру, рукава болтались, как у Пьерро, оставляя борозды на пушистом от пыли полу, но она сумела схватить отца за карман и тащила в руины кухни.

А я все не мог успокоить Рокки, пес надрывался и крутил хвостом, с виду грозный боец, он терял всякую волю при детях. Рокки насиделся один в темноте и отчаянно хотел играть. Но бородатый взрослый, приведенный девочкой лет шести, доверия у него не вызвал, пес кратко рыкнул и затаился, к явному огорчению удивительной гостьи.

– Опять ты выдумываешь, Аника! – голос у мужчины был густой, весомый, как чугунная балка. – Здесь собак нет лет пятьдесят.

– Пап, но он лаял, честное слово! Давай возьмем ящик в деревню!

.

Аника ткнула в затемненный угол, бородач, которого все звали Старшой, посветил туда масляным фонарем.

Действительно, обугленный ящик. Что-то такое шевельнулось в памяти, вроде было у ящика чудное название, Старшой подошел поближе и счистил копоть с оплавленного дисплея.

– Холодильник «Рассвет-200» – прочитал он вслух. – Разработка АО «Заслон». Интеллектуальный помощник на вашей кухне!

– Ой, – восхитилась Аника и попыталась захлопать в ладоши, отчего ее длинные рукава подняли кучу пыли. – А холодильник – это зачем?

– Ну… – замялся Старшой, ковыряясь в оттаявшей памяти. – Раньше они были нужны, помнишь, нам Дед рассказывал? Везде было тепло, как в главной пещере, и в ящике обустраивали что-то вроде ледника или погреба…

– Пап, смотри, вот же собака!

Старшой передвинул лампу и, наконец, увидел. Среди копоти и обуглившейся краски – три размытых сравнительно чистых пятна: мужчина, девушка и собака, тянет хозяйку прочь за подол.

– Эка вас! – вздохнул Старшой. И взглянул на разбитые панорамные окна, некогда открывавшие вид на город. Оттуда пришла беда, удар и безжалостный жар, забравший в городе всех и вся от центра до самой реки.

– Командир! – крикнули снизу. – Тут алюминий, немного, но на пяток мисок хватит. И внизу перила на лестнице, Дед говорит, чугун.

– На крыше смотрели? – гаркнул Старшой. – Вдруг листовое железо, проверьте!

Послышался деловитый топот.

– Видишь, – сказал Старшой дочурке. – Подфартило, металл нашли. А это, – он постучал по ящику, – никуда не пригодный лом. В переплавку нельзя, и энергии нет, даже если еще работает.

Холодильник легонько кашлянул. И приоткрыл закопченную дверцу.

– Заряда заводской батареи, – приветливо произнес женский голос, – хватит еще на шестьдесят семь лет. Подзарядка возможна от энергии солнца, ветра, утилизации отходов. Осторожнее с ручкой: сбоит проводка. Обратитесь в гарантийную мастерскую, адрес пропечатан в талоне, а до этого открывайте дверцу только защищенной рукой. Холодильник «Рассвет-200» – комфорт и уют в вашем доме. Более миллиона рецептов, встроенная микроволновка, функция вакуумной упаковки.

На ожившем дисплее мелькали картинки, стрелочки поясняли, в какой части искать овощерезку и куда ставить чашки под кофе, холодильник рекламировал сам себя с какой-то отчаянной торопливостью, открывая дверцу за дверцей.

«Он пережил ядерный взрыв, бедолага! – неожиданно подумал Старшой. – Возьму бабам в помощь, допрем на санях-то!»

Он заглянул внутрь холодильника. Все, как Дед рассказывал вечерами, типичный довоенный набор. Ряды тушенки в алюминиевых банках – «мясо стерильное, модифицированное», шоколад, настоящий, не соя, варенье из древних ягод, каких не найти в тайге, в плотных стеклянных банках, чай в жестянке и зерновой кофе. Наверное, были овощи, но сгнили и даже высохли за пятьдесят с лишним лет, какие-то ошметки валялись по ящикам, но Старшой уже не вникал.

Его дочь нашла настоящий клад!

«Прочная вещь! – одобрил Старшой. – Люди погибли, а вещь живет, хранит в себе самое ценное, что нашлось у хозяев на кухне! Может, они хотели в нем спрятаться?»

– А это что за коробка? – любопытная Аника вылезла из-под руки. – Кто ее пометил крестом? Там что, драгоценности, как у пиратов?

Непослушными тряскими пальцами Старшой приоткрыл аптечку. Блистеры с белыми кругляшками, ампулы и шприцы. Бинты! Металлические острые ножнички! Скальпель! Иголки! Он взял одну ампулку и прочел, шевеля губами:

– Инсулин. Знаешь, Аника, ты права, в коробочке драгоценности, и их мы сдадим шаману. Петр Викторович разберется.

Он бережно прикрыл холодильник и почтительно попросил:

– Ну, Сим-Сим, рассказывай, что еще припас!

– Что рассказать? – уточнил женский голос.

– Сказку! – крикнула Аника. – Про собаку!

– Эхм… – кашлянул холодильник другим голосом, приглушенным, мужским. – Ну, слушай. В некотором государстве жил-был прекрасный принц со своим верным псом…

.

Люди уходили на север, за реку, волоча на открытых санях хабар: выпиленные в опустевших домах решетки и батареи, металлическую посуду, вилки, ножи, несколько уцелевших стекол. На самой большой повозке, запряженной мохнатым лосем, словно древний король на троне, ехал найденный холодильник.

Я осматривал родной район с высоты потускневшего дисплея и плакал. Жухлые руины, мертвые. Гулкие шаги среди остовов высоток. В моей памяти – цветущий сад, а в реальности – выжженная земля, укрытая снегом и пеплом.

Дочь гладила мои волосы, Рокки сидел возле правой ноги и легонько стучал хвостом, порыкивая для острастки на мелькавших в дисплее людей в залатанных комбинезонах общей защиты.

Будь проклята ты, Миндару, великая и всеблагая! И все, кто в тебя поверил, – будьте! Во веки веков! Аминь!

.

ЯН-18 стоял на коленях в храме. На огромном витражном мониторе множилась улыбка богини, ее глаза, морозные, яркие, смотрели в хрустальную глубину ЯНа, легко читая его протоколы, как сам он читал узловатые линии, оплетавшие узором предплечья. Синяя вязь текла от затылка на плечи и вдоль позвоночника, а на ладонях проступала уникальным кодом, идентификатором личности. В этом коде была вся жизнь: качество очистки, число оборотов, доступ к облаку и право на выход. Бритая голова тоже пестрела узором, означавшим великий Восьмеричный путь, и любой сведущий в программировании легко мог узнать, на какой из спиц Колеса находится ЯН-18, сколько жизней ему осталось до полного очищения, а еще его приближенность к богине.

Один «смертный яд» омрачал его душу. Одна привязанность, из цикла в цикл. Но богиня ему прощала. Потому что ЯН всей душой, фанатично, до исступления был влюблен в свое божество и легко шел на смерть за одну улыбку.

И вот: она ему улыбалась. Она снова просила о подвиге.

ЯН-18 был колесничим, лучшим ловцом Золотого города. Он не знал сомнений, не задавал вопросов. Не боялся внешнего промороженного мира. Он одной ногой шагнул в Нирвану, как подшучивали другие колесничие, но ЯН-18 не обращал внимания.

Фаворит богини, ее рука. Милосердная длань, которую она протянула страждущим.

Где-то в мире за куполом, диком, радиоактивном, терпели лишения люди, и богиня хотела помочь.

ЯН увидел город на карте, черный, погибший в бомбардировке, на экране в режиме слайд-шоу шли пейзажи оледеневших руин, а потом ему показали следы. Чьи-то ноги сошли с накатанного тракта, чтобы толкнуть застрявшие сани. Ноги в разношенных солдатских ботинках оставили четкий оттиск. А рядом – полоска полозьев. Что-то тяжелое тащили в санях, мародеры хорошо поживились в городе, но ЯНа не интересовала добыча, эти люди пытались выжить и они были нужны богине.

Неправедные души, заблудшие, выпавшие из Колеса в хаосе прошедшей войны.

«Я понял тебя, Всеблагая! – пропечатал в своем сердце ЯН. – Я найду их, где бы они ни укрылись, и приведу их в твой Храм!»

«Ступай! – вновь улыбнулась богиня. – Я дам тебе силу и знание, по молитве и медитации!»

.

– Здесь написано: искусственный интеллект! Видишь, вставочка под дисплеем?

Шаман, в ветхом белом халате поверх защитного комбинезона, в отороченной мехом шапке с нарисованным кровью крестом, держал речь перед сходом племени и тыкал пальцем в рекламный текст.

– Да что с того, Петр Викторович? – удивилась Аглашка. – Хорошую вещь приперли! Смотри, чудеса: открываешь – светло! Вместо лампы можно использовать, на полочки влезет много добра…

– Дура-баба! – взъелся шаман. – Это не вещь, интеллект! Лампа, полочки… Дура как есть! Оно думает и делает выводы. Подключается к глобальной сети. Приведет колесничих по наши души!

– Ты не стращай, – приказал Старшой. – А говори по делу. Что предлагаешь, Петр Викторович?

– Продукты забрать, а его, – шаман снова ткнул в холодильник, – со скалы в ущелье Тиграна. Пожертвовать.

– Ну да! – огрызнулись в дальних рядах. – Пять дней до деревни на горбах волокли! На привале хотели мясцо прожарить, а он раз – и в микроволновку. Племя, за пять минут готовый обед на блюде выдал, горячий, аж паром жгло!

– В ущелье? – тотчас возмутилась Аглашка, упирая в бока крупные руки. – Такую ценную вещь? Тиграну, значит, не кости, не варево, а груду металла в подарок? Дремучий ты, Петя, природу не ценишь!

Аника скользнула мимо шамана, воздевшего на дерзких кривули рук, обняла холодильник и заревела:

– Не дам Тиграну! Он сказки знает! И лает, как настоящий пес.

Шаман поперхнулся, оглянулся на Анику, с печальным укором посмотрел на Старшого. Поправил очки на переносице и молча побрел с холма. Вожак довольно огладил бороду. Дочь очень кстати слезу пустила. Слово ребенка – закон! Они редки в послевоенные дни, ценность превыше прочих.

Нескладной Анике шесть годков, а сыну Аглаи, Егорке, – пять.

Вот и все дети таежного племени.

.

ЯН-18 не страдал гордыней и правильно оценивал свои силы. Ему досталось лучшее тело, молодое, готовое к испытаниям, его доступ к информации был безграничен. Но охотиться в одиночку – все равно, что сорвать операцию. Он знал: путь впереди неблизкий, от Золотого города предстояло лететь вертолетом, а потом по следу идти на лыжах, иначе тайга не пропустит, не позволит вычислить этих невероятных людей, продержавшихся в холоде и радиации мучительные полвека. Поэтому он заглянул в кастовый Дом Колеса и кинул клич добровольцам, отобрал из сотни десяток лучших, по карме и по состоянию тела, и велел собираться в дорогу.

Охота на уцелевших в войне – так многие называли их путь. Но каждый колесничий знал, как молитву, что цель этих поисков иная, гуманная: нужно найти страдальцев и предоставить им новый кров и новое счастье в Золотом городе под рукой великой Миндару.

За вторым кругом допуска они отключились от общей сети. Обязательная процедура, необходимая психике адаптация к ожидавшей их неприглядной реальности. При посвящении все колесничие проходили через взлом иллюзий, кто-то сразу сходил с ума и отправлялся на новый круг Колеса, кто-то принимал реальность, как должное. И становился любимцем богини, доверенным в самых сложных делах. Краткое, всегда неприятное прикосновение к микрочипу в затылочной части – и вот уже таяли в мареве прекрасные храмы великого города, золотые дома оборачивались ячейками с игровым ложементом. С шелестом исчезали сады, отключался визуал прудов и дорожек, потом гасло пение птиц и жужжание насекомых, последними сдавались запахи, и ЯН-18 всегда проходил процедуру с зажмуренными глазами, жадно вдыхая аромат сирени, будто стремился унести его в памяти за пределы защитного купола. Потом запах менялся, он чувствовал разогретый металл, застарелую пыль, резину и потекший мазут. ЯН открывал глаза и вздрагивал, каждый раз при смене картинки. Вокруг искусственных водоемов с потрескавшимся резиновым дном прогуливались граждане Империи, в поношенных брезентовых балахонах. Они сидели за кособокими столиками запущенных забегаловок и ели из мисок бурду, слепленную синтезатором из оставшейся в доступе биомассы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.