Плюш и Ко

Глава 17

Как можно распознать перемены в жизни девушек? Конечно об этом говорит внешнее преображение. Французы говорят, что, если женщина поменяла прическу, значит поменяла свою жизнь. Кто остригает волосы, кто красит их в синий цвет, кто перебирается из кроссовок в туфли на шпильке. Каковы бы не были внешние изменения, за ними всегда стоит переломный момент в женской судьбе.

Например, Зум-Зум стала чаще смотреться в зеркало. Что же могло ее там заинтересовать? Возможно это открывшаяся шея? Да, теперь ее легко было найти, ненавистные подбородки подтянулись, контур лица стал очерченней. Кожа почистилась, лицо приняло здоровый цвет, хотите верьте, хотите – нет, а когда Зум-Зум стеснялась и ее скулы покрывал румянец, от нее нельзя было отвести взгляда. Глаза стали более распахнутые и выразительные, щеки втянулись, с носа спал вечный отек, и он уже не походил на маленькую картофелину.

В ванной Зум-Зум снова остановилась перед зеркалом. Привычный пучок на голове вдруг показался ей какашкой, как если бы дворовая собака оставила после себя коричневую пирамидку, и ее водрузили Зум-Зум на голову. Как только она вытащила резинки из волос, они тут же рассыпались по ее плечам каштановым водопадом. Проделав несколько сложных манипуляций, Зум-зум заплела свое богатство в добротного вида колос. Вид в зеркале стал совсем другой. Не каждая стройная барышня может спокойно смотреть на свое отражение в течении минуты, через двадцать секунд пытливый мозг подмечает морщины, складки тут и там, лишние волоски, прыщи и веснушки, из-за которых девушки начинают себя неистово ненавидеть. Зум-Зум смотрела в зеркало с удовольствием.

Последнюю неделю она провела за маминой старой швейной машинкой, у нее открылся небывалый талант в шитье, все свои огромные вещи Зум-Зум ушила на треть! Ее одноклассницы заметили, что рубашка школьной формы сидит ровно, не в натяг, юбка приобрела форму соответственно крою, бежевый теплый жилет с эмблемой школы больше не растягивался до состояния рыбацкой сети.

Так как в ее арсенале не было косметики, она вытащила тушь для ресниц и помаду из сумки матери, накрасилась и удивилась.

В этот самый миг она согласилась, что все ее мучения и лишения стоили того. Зум-Зум встала на весы – 79! Мать его – снова 79! Она поспешила сделать фото цифр и отправила Глену.

Ответил он почти сразу.

«Шикарно! Ты рада?»

«Конечно! А ты нет?»

«Это твой вес, не мой)»

«Ты даже звучишь устало… Тебя пытают?»

«Если честно – дьявольски устал»

Не досушив до конца голову, Зум-Зум натянула на себя привычный спортивный костюм, который, надо сказать, приобрел свободную форму, схватила куртку, шапку, кошелек и выскочила из квартиры. По дороге Зум-Зум забежала в кондитерскую за ореховым печеньем.

«Я внизу, выйди на минутку» – написала ему она, даже не подумав, что он может быть не дома.

Глен спустился быстро, будто ждал в лифте. Вид его и правда был потрёпанный.

– О! Ореховые печеньки! – Глен засунул в рот сразу четыре штуки.

– Завтра показ. Готов к веселью? – спросила она.

– До нового года далеко. К какому веселью? – спроси он, жуя, крошки фонтаном посыпались из его рта.

– Как? Пройдет показ, ты освободишься от гнета балета! Мать увидит тебя, убедиться, что ты молодец, и отстанет. Разве нет?

Глен поднял меховой воротник куртки. Взгляд его стал меланхоличным, отстраненным:

– Все не так просто. Ты скорее всего не поняла, как на самом деле обстоят дела в нашем ремесле… Хотя, я наверно тебе толком ничего и не рассказывал.

– Что такое? Колготок по размеру не нашли? – Зум-Зум напряглась.

– Завтра в зале будет сидеть один репетитор, не местный, он готовил парней для Герцогского балета в прошлом году. Если она сможет его убедить… скорее всего сможет, конечно… Он увезет меня на две недели и будет готовить к прослушиванию.

– Ох, Глен! Так это не конец? А я-то думала… – Зум-Зум прильнула к нему и обняла так крепко, как только могла. Он сунул лицо в ее капюшон, спрятал покрасневшие глаза. Она почувствовала, как вздрогнуло его тело. – Хочешь я украду тебя, Глен? Спрячу далеко-далеко, и никто тебя не найдет. Сделаю тебе шалаш на речке, будем ловить рыбу, грабить охотников. Хочешь?

Глен кивнул.

– Могу я узнать, что тут происходит? – неожиданно прозвучал звонкий стальной голос.

Они отпрянули друг от друга, будто их ударило электрическим разрядом. Зум-Зум увидела перед собой невысокую стройную даму в светло-розовом пальто, на голове ее немыслимым образом держалась маленькая элегантная серая шляпка, светлые волосы были стянуты в пучок, и не смотря на декабрьский мороз, на ногах блестели серые туфли.

– Ох ты ж мать! – вырвалось у Зум-Зум.

– И вам добрый вечер. Почему ты без головного убора, Глен? Немного поздновато для прогулок, ты не находишь? – обращаясь к сыну, она смотрела мимо него.

– Я сейчас зайду, ма. Познакомься, это моя одноклассница…

– Прелестно! – прервала она его, заходя в подъезд. – Рада без меры.

– А она умеет производить впечатления. У меня полномасштабный конфуз. – прошептала Зум-Зум.

– В этом она вся. Прошу, не обращай на это внимания. Она всегда такая.

Глен торопливо приобнял подружку. Его мертвецки-синее лицо нагнало бы тоску на кого угодно, даже его всегда прямая спина вдруг стала сутулой, он резко убавился в росте. До этого момента Зум-Зум не понимала какую огромную власть имеет над ним мать. Достаточно было одного ее появления и пары слов, чтобы из ребенка, жующего печенье, он превратился в скрюченного старика. Совсем не от мороза пробежал холодок по ее спине.

Зум-Зум открыла дверь и крикнула Глену вдогонку:

– Можно завтра прийти посмотреть на тебя?

– Не смей! Прибью! – донеслось в ответ.

То ли переменчивость погоды, то ли присутствие матери Глена вызвало резкий порыв обжигающе-морозного ветра, Зум-Зум натянула капюшон, сделала несколько шагов и встала, как вкопанная. На середину площадки под свет приподъездного фонаря из темноты вышла Патриция.

– Я шла к своему парню, поскользнулась и ударилась головой. Теперь я вижу страшный сон, в котором моя подруга виснет на его шее. Иначе объяснить эту картину никак не могу. – Голос ее терялся в шуме метели.

– Брось. Я пришла ему удачи пожелать. – Зум-Зум занервничала, представив, как все выглядело со стороны.

– Удачи в чем? – Патриция сделала еще один шаг навстречу.

– У него завтра… соревнования. Он переживает.

– Он сказал, что уезжает, но не сказал, куда именно. А вот ты, кажется, в курсе всех событий.

– Вот его дом, иди и говори с ним сама! – почти кричала Зум-Зум сквозь ветер. – Он выйдет, если мать его отпустит от титьки!

– Он тебе нравится! Точно нравится! Тебе не дает покоя, что он тянется ко мне. Ты с самого начала плетешь козни. И как тебя земля носит?

– Ты точно башкой ударилась. – махнула рукой Зум-Зум в сторону Пэт. Стало понятно, куда ведет этот разговор, и продолжать его она не хотела.

– С чего ты взяла, что он вообще посмотрит в твою сторону? С чего бы ему заглядывать в бочку с дерьмом и жиром? Как и все вокруг, Глен испытывает к тебе только жалость.

– Вот ты гнида! Что с тобой стало, Патриция-Триш-Пэт? Как мне тебя называть теперь? Мы делили с тобой один стол, один унитаз, даже лифчик свой я тебе давала! Мы ночевали друг у дружки и делились самым сокровенным. Я никому не выдала ни одной твоей тайны! Я бы никогда не предала тебя! Неужели ты так плохо меня знаешь?!

– Ты настраиваешь его против меня! Ты крадешь наше с Гленом время! И делаешь ты это специально! На зло мне!

Голос Патриции срывался от слез, ее мокрые черные волосы облепили ей лицо, она то и дело обтирала щеки, отчего помада размазалась по ее бледной коже, грязные мазки туши все сильнее растекались под глазами. Она металась на месте, тыча пальцем в подругу. Выглядела она изнуренно, потрепано. Зум-Зум не желала идти ей навстречу сейчас, у нее не осталось сил уговаривать и искать компромисс. Патриция же не переставала оскорблять, говорить гадости и угрожать.

– Позвони, когда успокоишься! – крикнула в метель Зум-Зум.

Зум-Зум продрогла до костей под тем внезапным снежным ураганом, придя домой, она залезла в самую теплую пижаму, укуталась с головой в одеяло и стала ждать сон. В коридоре шумели родители, за окном послышались звуки сигнализации, а перед ее глазами стояла ее заклятая подруга.

Опомнившись от волны ярости, Патриция не осмелилась явиться к Глену. Она не вспомнила того, ради чего пришла к этому дому, гонимая отчаянием и стыдом, Пэт вернулась к себе домой. Участь Глена была известна наперед – он весь вечер извинялся перед матерью за девушку у подъезда, за отсутствие шапки на морозе, за наплевательское отношение к ее стараниям, за школьные отметки, и за миллион других вещей, которые от него не зависели.

Следующим утром Глен предстал перед классным руководителем с записками от матери в руках. В одной она просила освободить от занятий ее сына, на втором бланке было предупреждение об отсутствии Глена в течении следующих трех недель. Взглянув на измученное лицо парня, учитель было подумал, что тот подхватил опасный вирус, либо попал под машину, либо достаточное количество времени провел в работающей бетономешалке. Так или иначе, врученное извещение он принял и подписал.

– Сегодня после второго занятия я уйду. – могильным голосом сообщил Глен.

– Вы с Полин задумали шалость? Она тоже на сегодня отпросилась. – подмигивая, сказал учитель.

– Кто такая Полин? – нахмурился Глен.

– Кто такая Полин? Любопытно. Вы, как приклеенные, ходите в последнее время, словно засохшая пюрешка и забытая в раковине кастрюлька. А ты, оказывается, даже имени ее не знаешь.

– Вы ошиблись, ее зовут Патриция. – поправил преподавателя Глен.

– Нет, я не о ней. – нахмурился тот.

– А! Вы о Зум-Зум?

– Позовите санитаров! Мальчик мой, ты все это время думал, что ее зовут Зум-Зум?! То есть ты на полном серьёзе полагаешь, что родители долгими ночами выбирали для малютки красивое имя и остановились на «Зум-Зум» ?! А ты не такой умный, сынок. – Учитель математики заметил, как быстро забегали глаза Глена, он откинулся в кресле, натянул на лицо самое надменное выражение. – Не сразу она стала Зум-Зум. Кстати, немного оскорбительно звать ее так, не находишь? Ты же ее единственный друг.

– Что? Почему? – все еще не понимал Глен.

– Ну! Не тормози! Зум-Зум! Увеличение – зум. Многократное увеличение Полин – Зум-Зум. Соображаешь? Знаешь, иди-ка ты отсюда, ты мне надоел.

– Полин? – Глен медленно вышел в коридор. – Полин?! …Какого черта!?

Глава 18

В балетной школе в этот день было не протолкнуться, словно на новогодний утренник в детский сад пришли мамы выступающих детей. Их чада уже были загримированы и наряжены, они волнительно перетаптывались за кулисами актового зала пока родительницы перебрасывались дружелюбными оскалами, подавали друг другу приветственные пальцы, все время восклицали «о!» и добавляли «какая прелесть!».

Зум-Зум не решалась зайти внутрь, она пряталась за штендером у входных дверей на лестничной площадке, ждала, когда всех пригласят в зал, чтобы потом подсмотреть представление незамеченной. Люди все поднимались и поднимались, любезно нахваливая наряды друг друга, хотя все, как одна, были одетые в однотонные пальто и шляпки. Вдруг среди них Зум-Зум узнала мать Глена. Она отвернулась к стене, сделала вид, что разговаривает по телефону.

– … Эта школа мне не нравится, я чувствую, как мой мальчик задыхается в ней. Ему нужен другой уровень. Думаю, перевезти его. – послышался стальной голос.

– Намекаете на Герцогский? О! Какая прелесть! – поддержала ее спутница.

Они зашли внутрь. Вскоре голоса стали стихать – всех пригласили к началу представления. Пройдя по коридору между классами, Зум-Зум еще раз восхитилась простотой и красотой местного интерьера, бесконечными зеркалами, огромными окнами, обилием зелени. Актовый зал располагался в конце сменяющих друг друга коридоров, она не смело шагнула в широкую дверь. Квадратный зал вмещал в себя около двухсот мест; как и полагается любому концертному помещению, сцена находился немного ниже, в одной из стен располагался балкон с музыкантами, кресла имели такой темный бордовый цвет, что даже с включенным светом здесь казалось довольно темно.

Зум-Зум заняла крайнее место у входа на последнем ряду, вскоре свет над зрителями погас, вышел элегантный конферансье с усами, торжественно представив директора школы и всех преподавателей, поприветствовав родительский комитет, он, наконец, объявил начало.

Красные кулисы разъехались в стороны, главной декорацией предстал картонный красивый дворец на темном фоне, грянула музыка, на сцену высыпали юные балерины в разноцветных платьях и принялись вытворять такие телодвижения, которые Зум-Зум и представить не могла. Их ноги двигались абсолютно симметрично, даже головы, будто копированные, качались на одинаковых шеях. Оттанцевав свою партию, эти феи остановились в стороне, на сцену выбежали молодые люди в белых балетных трико и камзолах с эполетами. Тут было на что посмотреть. О! Какая прелесть!

В сущности, все знания Зум-Зум о балете сводились к нескольким тезисам. Балерины танцуют в пачках! – раз. Мужчины, по некоторым причинам, танцуют в умопомрачительных обтягивающих колготках, которые интригуют и воодушевляют женскую половину. – Два. Все они скачут и кружатся на протяжении полутора часов, пытаясь донести какую-то мысль – это три.

У Зум-Зум еще в средней школе был неоднозначный опыт похода в театр «Оперы и балета», тогда их водили на «Щелкунчика». Из двухчасового скучнейшего представления ей больше всего запомнился буфет в антракте. Тогда она съела три корзиночки с масляным кремом.

Мысли ее прервались, потому как на сцену выскочил Глен. За ним появились следом еще три человека, но никого кроме него она, разумеется, не видела. На нем красовались голубое трико и белый с золотом камзол, из рукавов густо вываливались кружевные манжеты, на голове божественным чудом держался красный берет с плюмажем. Пропитанные средневековой модой образы, принялись кругами носиться по сцене, сначала один в воздухе зависал, демонстрируя идеальный шпагат, второй кружился волчком, третий красиво вскидывал руки.

Глен с натянутой улыбкой оттанцевал свою партию, грациозно замер в углу сцены, потом они продолжили действие уже в парах с девушками, томно ожидающих их у противоположной кулисы. Музыка лилась задорной рекой, то затихала, то ускорялась, подсказывая зрителю нужное направление для бушующих чувств. В минуту, когда артисты покинули сцену, Зум-Зум, как ей показалось, выхватила профиль матери Глена в середине зала, и ей вдруг стало невыносимо больно за своего друга. Он безжалостно убил свои юные годы, положил их останки на жертвенный камень в надежде на милость богини, которой незнакомы были уступки и компромиссы.

Тут не нужны ясновидцы и колдуны – если мать контролирует все занятия сына, его досуг и выбор друзей, то и спутницу она будет ему искать сама, а на эту роль Зум-Зум никак не подходила.

Из дверей спортивного комплекса она вышла в глубоком раздумии.

На следующий день Глен не пришел в школу. Патриция вела себя так, словно бы никогда не была с ней знакома, не было ни гневных взглядов, ни грубых слов. Ничего. На обед Полин больше не ходила, класс пустел, и эти редкие минуты казались ей глотком свежего воздуха. Мысли Зум-Зум гуляли где-то далеко, она смотрела невидящим взглядом, неосознанно пыталась найти равновесие на кончике своей шариковой ручки. Ручка падала каждый раз, как только Зум-Зум убирала пальцы.

– Ты, как и я. Без посторонней помощи равновесия удержать у тебя не получается. – начала Зум-Зум безучастный разговор с ручкой.

Неожиданно в класс вошла целая делегация из десяти девчонок, половина которая в их классе не училась. Они встали полукругом у ее парты.

– Зум-Зум, правильно? – начала одна. – Меня зовут Наташа, возможно, мы сталкивались раньше.

– Раньше я была немного больше, хочешь верь, хочешь – нет, но со мной все в этой школе хоть раз да столкнулись. – отозвалась Зум-Зум, прикидывая насколько быстро она сможет побежать. Но девчонки по-доброму рассмеялись.

– Насколько ты похудела? – продолжила Наташа.

– О! Так вы поэтому пришли? Ну… двадцать пять. – соврала Зум-Зум, уж им совсем не обязательно было знать, что она снова начала набирать.

– За какой срок?

– Девчонки! Вы совсем не то спрашиваете! О главном надо! – Рыжеволосая одноклассница склонилась к ней, будто хотела ухватить рецепт самой первой. – Зум-Зум, открой секрет, как ты это сделала?

– Бегала. Не только бег, конечно… Диеты разные. – от волнения Зум-Зум говорила не внятно, словно губы ее склеились.

– Ха, эти слова я уже слышала! Может ты какие-то таблетки пьешь? Есть такие, что аппетит отбивают. Их пила?

– Нет, Глен мне запретил пить таблетки любого рода.

– Глен? Этот тот красавчик? Ты с ним бегаешь? Это он тебя тренирует? А с вами можно?

– И мне!

– Я тоже хочу! – раздалось со всех сторон.

– Так, спокойней, курочки! – Наташа жестом усмирила всех. – Так мы ничего не добьемся. Зум-Зум, у тебя есть блог? Стримы ведешь?

– Нет. Никогда не пробовала. – пожала она плечами.

– Ой, а вот это зря, – донеслось сзади, – если бы снимала с самого начала, было бы круто! Все бы увидели разницу. Типа «до» и «после», скажите? – Многие с ней согласились, девчонки достали свои телефоны, поднялся гомон.

– Зум-Зум, ты время не теряй! – снова заговорила Наташа, – Сегодня же заведи блог, это не сложно, даже у тебя получится. Тем более тема такая актуальная…

– Но я не умею…– запротестовала Зум-Зум.

– Ты смешишь меня, правда. У человека, который за три месяца сбросил двадцать пять килограмм, не может быть в лексиконе такого слова. Итак, сегодня со всех ног торопишься домой и вещаешь миру о себе, вот мой телефон, скинешь мне ссылку на подкаст.

Тут в класс стали возвращаться ребята, и, конечно, они оторопели от такой картины.

– Вы ее бить собрались, что ли? – спросил один, высматривая Зум-Зум.

– Отвали, придурок, королевы подобным не занимаются. Девочки, идем.

Половина из них ушла, вторая половина расселась по местам, а Зум-Зум оставили одну наедине с мыслями, но эти мыли уже были другого плана, очень конкретные и точно направленные. И вдруг она осознала, что именно этого ей не хватало в последнее время – направления. Занятия с Гленом имели ориентир, в самом начале их диетического экспромта была указана цифра, но больше они этого не обсуждали, со стороны Зум-Зум наблюдалось беспрекословное подчинение, со стороны Глена – сдержанное покровительство. Они честно пытались отработать то, что требовали друг от друга, однако Зум-Зум не хватало того, чего по сути своей ее не должно было интересовать – чужое одобрение.

Переодеваясь в домашнее, Зум-Зум бросала взгляды на беспристрастный монитор ноутбука. Еще час назад решимость ее плескалась через край, теперь же, когда нужно было что-то вещать, ее словно закоротило.

Возникли и другие трудности, помимо моральной дилеммы, надо было разобраться со стриминговыми программами, в которых она совсем ничего не понимала. Почти просверлив компьютер взглядом, она решилась просто записать видео. Сделав первый выбор, тут же возник новый: что надеть и какой фон выбрать? Нужно ли накраситься? Надевать ли гарнитуру? …

Зум-Зум потратила на поиски советов в сети три часа своего драгоценного времени, гневно плюнула, и нажала клавишу.

– Меня зовут Зум-Зум, точнее все меня так называют… Эм, я еще школьница, но часто возраст мой завышают, потому как… ну вы сами видите. При таком маленьком росте иметь такие габариты… – Ладони Зум-Зум источали литры жидкости, она будто хамелеон меняла окраски с каждым словом, ей уже казалось, что эта затея наихудшая из возможных. – Я… яяя… Давайте я буду просто рассказывать о том, что я делаю для снижения веса, именно для это все и затевалось, верно? Кстати, через час я пойду в мой самый первый поход в спортзал, если не испугаюсь в последний момент. Это видео я сделаю приветственным… Увидимся!

Она махнула камере пухленькой ладошкой. Запись остановилась.

Глава 19

Администратором спортивного зала оказалась прелестная девушка, одетая в длинный бежевый сарафан на тонких бретельках, ее черные, как смоль, волосы неаккуратно держала длинная заколка-копье, темные губы ежевичного цвета приветливо улыбались. Она приняла карту и документы.

Зум-Зум наблюдала за быстрой работой ее тонких пальцев и поймала себя на мысли, что ее ожидания на деле не реализуются ни в одном из пунктов. Во-первых, работники спортзала не выглядели, как заядлые бодибилдеры, более того, кассирша и второй молчаливый администратор выглядели совершенно обыденно. То есть из-под их шифоновых блузок не рвалась волнистая рельефная мускулатура. Во-вторых, на нее, на Зум-Зум, никто не смотрел с презрением или насмешкой, по лицам принимавших ее людей можно было решительно утверждать, что им до ее тела не было никакого дела!

– Что-то не так? – вдруг спросила ее администратор.

– Все нормально. Просто… я не в курсе, как у вас тут все устроено… Я первый раз.

– Ни о чем не переживайте. Сейчас мы закончим с документами, и я вас проведу по всем замечательным местам нашего заведения. – она мило улыбнулась, затем вернулась к компьютеру.

Когда клубная карта была готова, администратор, как дива, направилась к выходу на высоченных каблуках. Элегантным жестом она позвала Зум-Зум за собой. Маленькая округлая Полин, нагруженная сумкой с обмундированием, еле поспевала за богиней этого спортивного зала, та шагала медленно и грациозно, держась все время впереди.

– Здесь у нас основной зал, самый большой из трех залов. Тут вы можете найти тренажеры для всех групп мышц. Сами видите – дорожки, гребля, эллипсоиды и другие. Дальше зона мульти станций. Кстати, мы приобрели самое новое оборудование, можно сказать следующего поколения.