Яна, Дайяна, Марьяна

– А то не знаете. Гагарин первым в космос полетел – ваши захлебнулись в бешеных слюнях. Идёт, значит, первый в мире космонавт по красной ковровой дорожке. Идёт докладывать первым лицам государства о выполнении задания, печатает шаг. Все телевизионные станции мира работают, всё население Земного Шара затаив дыхание смотрит.

И тут… шнурок на ботинке развязывается, у Юрия Гагарина-то! И волочится змейкой, и если он на него наступит и упадёт на виду у всего мира… То-то бы ваши гадостно возликовали. А наши отцы молились: только не споткнись, милый ты наш владимирский паренёк! Только не упади, дорогой товарищ и народный герой! Бог не попустил: дошёл, не споткнулся.

– Ага, Бога вспомнили, – проворчал Сергей. – А тогда ликовали: Гагарин Землю облетел – бога не встретил. Бабкам говорили: нету бога-то! Лихо же вы на ходу переобуваетесь, в свете решений партии и правительства.

– Теперь задачка на миллион, – горячо продолжал Васька. – Как это у военного лётчика в ответственный, самый важный в жизни момент вдруг развязывается тугой шнурок? Отвечаю: да не развязывался он! Подрезали его, всё заранее рассчитали, храбрые портняжки.

– Вот что, полечитесь, батенька, от паранойи, – вступает приятный басок Дашиного свёкра Сергея Ильича. – Не тех в семидесятые сажали в дурку. Читал я ваши красно-коричневые газетёнки. Шизофренический бред о якобы искусственном дефиците. Ага, цистерны сливали молоко в речки, масло в землю закапывали. Рулоны ткани и тюки с одеждой вывозили с чёрного хода и жгли на свалках, а женщины в очередях за ситцем давились… Чем только не оправдаете ваше советское разгильдяйство.

Слова в бородатых устах звучат мягко, как у детского доктора – каковым Сергей Ильич и являлся в мирной жизни.

Недавно на ноябрьские за столом вспыхнул сто очередной диспут. Васька тогда расстроился, и один втихаря вылакал целую поллитровку. Грохнул по столу кулаком, загнул такой мудрёный десятиэтажный мат – стёкла в окошках звенькнули. А глуховатый Сергей Ильич невозмутимо поправил очки, и только наивно и простодушно переспросил:

– Простите, не расслышал. Не могли бы вы повторить?

Василий в мирной жизни шабашил, подавал на Авито объявления: «муж на час». Разные бывают шабашники: Василий, например, носил надраенные лакированные башмаки, костюм с галстуком и запоем читал библиотечные «патриотические» книжки. Активно участвовал в митингах, с трибуны рубил воздух ладонью. «Интеллигентов» презирал и рассказывал, как легко обдурял их.

– Вызывают в панике: караул, холодильник изнутри затопило, всё течёт! Смотрю: ага, слив грязью забило, очень просто. Щас объясню. Задняя стенка внутри агрегата в каплях, её ещё плачущей называют. Капли ползут в дырочку, оттуда в шланг, а шланг в лоток под холодильник. И вот шланг засорился. Задачка для второклассника, но эти, млин, кандидаты со степенями, дотумкать не могут.

О, говорю, дело пахнет керосином. Работы на час. Дислоцируюсь основательно. Прошу всю снедь вынуть, холодильник выволакиваю в середину кухни. Требую тряпки, много тряпок. Тросиком – тут любой метровый проводок подойдёт – чищу слив ровно десять секунд. Для эффекта ковыряюсь, бормочу под нос, устраиваю грязную лужу на полу… Айн, цвай, драй – готово!

Хозяева только что ручки не целуют. Меньше пятёрика не беру – неплохо за десять-то секунд? А это столько ваша глупость стоит, господа кандидаты.

– Мелкий жулик, – негромко констатирует Сергей.

– А то ещё был случай, – заливается соловьём Васька. – Срочный вызов: не работает стиральная машинка! А это катастрофа для любой дамочки, вон Дарья Робертовна подтвердит. Тэк-с. Важно раскрываю чемоданчик, раскладываю шпунтели-мунтели. Включаю машину – мёртвая. Проверяю розетку: молчит. Разбираю: всё целёхонько. Идём дальше: на лестничной площадке открываю щиток. Так и есть: выбита одна пробка. Мизинчиком водворяю её на место – и чики-брыки!

Ну, потом для вида снимаю у стиралки заднюю крышку, гремлю инструментом. Хозяева смотрят на меня как на бога, на гения, на нобелевского физика-изобретателя. Беру не меньше трёхи, плюс такси туда-сюда. Вот так. А надо немножко дальше книжек видеть, учёные – яблоки мочёные.

Характер у Василия пакостлив, но руки золотые – он и избу утеплил, благо брошенных стройматериалов вокруг было – на любой вкус. И русскую печь сложил, натаскав кирпичей из брошенного соседского дома. И когда Сергей Ильич вышел за сушняком и заблудился – его, полузамёрзшего, притащил на себе Васька. Даша с мужем уже всякую надежду утратили, излазили весь лес вокруг сорвали голоса. Даша в отгороженной спаленке тихонько плакала.

Выяснилось: старик заблудился в трёх шагах от дома, ползал кругами. Первая же еловая ветвь сбила с носа его очки – и сделала абсолютно слепым и беспомощным. Очки недавно откопал из снега под елью Василий.

А пока сослепу Сергей Ильич успел набедокурить. На улицу его не выпускали: сильнейший гайморит. Решил сделать полезное дело: сварить на обед кашу. Нашёл в банках запечатанную гречку. А оказалось, то был гранулированный кофе – на ощупь и правда вылитые крупинки гречки, при сильнейшем насморке не отличить. Начал кашеварить, удивляясь, отчего каша не густеет…

Даша вошла – аромат умопомрачительный как в кофейне, как в десяти кофейнях сразу! Вязкая чёрная жижа застыла битумом, после пришлось выковыривать ножом.

… – По китайскому пути надо было идти, по китайскому! – визжит Василий. – Не истерить, не блажить с трибун ка Горбачонок: «Долой КПСС!» – а тихо-мирно выправлять экономику. Не сионистским журналом «Огонёк» прилавки забивать, а бытовыми товарами. Спокойно удовлетворить потребности населения – и всё, жила бы страна родная, и нету других забот. Молодцы, китайча! Нынче у них весь мир под мышкой пищит и ножками сучит. Верно говорят: дурак на своих ошибках учится, а умный на чужих. Да почему мы-то вечно на своих учимся?!

– Вы сами и ответили на свой вопрос, – деликатно замечает Сергей.

– Не скажи, Серёжа, – мягко возражает свёкор. Он несказанно рад найденным очкам, и то и дело трогает их за дужку: проверяет, на месте ли. – Страна, где живут дураки, не придумала бы радио, телевизор, электричество, самолёт, периодическую таблицу химических элементов…

– В сущности, в Китае настоящего социализма и не было. Так, пока было выгодно, копировали, подражали. Подыгрывали Старшему Брату, – рассуждает Сергей. Он у печи мелко ломает сухие веточки для растопки.

Василий тоже занят делом – и не баловством, не веточками. Содрал с соседних крыш листы цинка, приволок, сложил штабелем в сенях. Гнёт, сворачивает, клепает. Гул и грохот стоят невозможные.

Получится длинная труба, которую они врежут в дымоход, в несколько слоёв обовьют избу – всё печное тепло будет отдаваться в помещение. Трубу выведут наружу, у самой земли: чтобы был меньше заметен дым.

Хоть и леса, и на 30 километров вокруг ни души – а надо быть осторожными. Сейчас обитатели избушки предпочитают мёрзнуть, но не топить печь в ясные безветренные дни, когда столб белого дыма, кажется, упирается в самое небо.

Итак, Василий громыхает цинком на всю избу и продолжает развивать любимую идею про Поднебесную.

– Посмотрели узкоглазые на наш перестроечный дурдом, покрутили пальцем у виска, похихикали над соседским кретинизмом – и сделали всё по-своему. Идеологию не тронули – ни-ни, это святое. Это как английская королева. Стержень, фундамент, вера. Выдерни веру – начнётся хаос.

Для того Горбачонка-то в первую очередь и науськали: идеологию, стержень-то, подломить. Огромную страну как румяный пирожок с поду вынули и протянули: нате, пиндосы, рвите, набивайте брюхо. Вот вам нефти, алмазов и леса, залейтесь. Вот вам готовенький рынок для лежалого барахла. Вот необъятные земли для ядерных отходов и химии – вали не хочу. А людишки? Что людишки, вымрут сами собой. Только деликатно поинтересуются: а гробовые с книжки снять или за счёт государства?