Легенда о замке Бран, или любовь вампира

В углу лежали лютня, шарф и флейта,
А на стене висел большой портрет.
На нём графиня в белом платье с шлейфом.
Картине этой больше сотни лет.

Златые локоны раскинуты на плечи.
Глаза, как небо, губы, словно кровь,
Вот разомкнутся и польются речи.
В портрете странном вечность и любовь.

Джон лёг в кровать с парчовым балдахином,
Решив предаться в этой спальне сну.
Почти уснул в мечтах своих невинных,
Но что-то вдруг почудилось ему.

Сошла с картины дама в белом платье,
Приблизилась к нему, легко скользя.
Легла на грудь, увидела распятье,
Со злостью зашипела, как змея.

Очнулся Гордон снова в той же спальне,
И тот же на стене висит портрет,
Но только дамы в снежно-белом платье
В портрете страшном этом больше нет.

Джон крестик снял. Устроился уютно,
И погрузился снова в сладкий сон.
Сквозь сон услышал, зазвенела лютня,
И кто-то губы взял его в полон.

На грудь его, как тяжесть навалилась,
Как глыба ледяная, снежный ком.
Хотел глаза открыть, не получилось,
Впал в колдовской и непонятный сон.

Он чувствовал волшебные объятья.
С трудом, но всё же веки разлепил.
Лежит на нём графиня в белом платье,
Губами чуть касаясь шейных жил.

Ещё немного и уста приникли
К его губам. Довольно странный вкус.
А тело Джона закололи иглы,
И ощутил на шее он укус.

Вдруг чей-то крик прервал очарованье,
И кто-то резко даму отшвырнул.
Вернулось к Джону сразу же сознанье.
Открыв глаза, он воздуха глотнул.

Увидел – дама крикнула кому-то:
«Ты в жизни никого сам не любил!»
Что было дальше, Джон запомнил смутно.
Он прочь бежал, распятие забыл.

Джон Гордон поседел в одно мгновенье,
И с бледным ликом медленно осел…
Глаза открыл, не помня то виденье,
Румын с ухмылкой на него глядел…

…На завтра утром грязные цыгане
Грузили ящики огромные с землёй,
И в предрассветном, копошась тумане,
Их на телегах повезли с собой.

Часть 4

19 век

Джон с женщиной боялся оставаться.
Вот-вот она вонзит в него клыки.
По простыням стал с башни вниз спускаться,
И через лес пустился напрямки.

…Плыл к Лондону корабль с ужасным грузом.
Попутный ветер гнал его вперёд.
И моряки, и капитан Карузо
Ещё не знали, что их дальше ждёт.

Внезапно стали пропадать матросы,
И боцман к капитану прибежал:
«Там чудище! Аврал! Сушите весла!»
В команде назревал большой скандал.

Спустился в трюм с помощником Карузо.
Стал ящики с землёю открывать.