Талантливые дети Баюна и другие сказочно интересные истории для умных людей

Ох уж, эти встречи!

Лаюн бежал по дорожке, и рассуждал. Это ж очень даже хорошо рассуждается, когда дорожка стелется, ты бежишь, мысли сами крутятся, крутятся, крутятся. Вот он этим и занимался. Бежал и мысли гонял.

Следы студиозусов он легко снял в пещере. Те даже и не додумались их затереть. Двоечники, явно! Презрительно подумал кот, снимая их отпечатки. Носом, конечно.

И дракон легко бы сам мог это сделать, вернувшись к себе. Но тут адептикам не то кто подсказал, не то просто сказочно повезло.

Миранг вернувшись домой, к себе в пещеру, начал линять! В этом и была главная для него засада!

Пока не перелиняет полностью, не может стать человеком. А искать в образе громадной туши человечков в их каменных или деревянных коробочках, такое себе удовольствие. Они легко бы от него по щелям защемились.

А чем дольше он их не может найти, тем больше вероятность, что они таки сумеют найти способ истолочь осколки в пыль для декокта своего! Вот как пить дать!

Потому и был Миранг в таком горе и печали.

Времени, как понимал Лаюн, было у него не очень много. Потому как камень просто разбить на это у студиозусов запала хватило. Но вот раздробить его в пыль посложнее. Это было на лапу Лаюну. НО! Кто их этих юных гениев знает! Лучше поспешить!

Вот и спешил котик, поспешал. А так как на дорожку его щедро накормили, чтоб успел до города добежать и не оголодать, то его «бежал», больше было похоже на «катился».

– Ко, ко, ко…– на тропинку прямо перед котом вылетел лопоухий заяц.

И застыл, глядя на кота вытаращенными в ужасе глазищами.

– Ко, ко, ко…– сделал он вторую попытку.

– Чего квохчешь? – немилостиво спросил Лаюн, заступившего ему дорожку зайца.

– Ко, ко, ко, – заяц никак не мог справиться с речью, но потом получилось, – ко, ко, колобок я тебя съем!

– Ты где здесь колобка видишь?! Ко, ко, ко! – передразнил его кот, – у нас с ним одно сходство, в первом слоге!

– А где колобок?! – выпалил косоглазый.

Чем больше он таращился на Лаюна, тем сильнее становился косым.

– Я не за него! – открестился Лаюн, – слышь, ты! Дорогу дай! Не то…

Лаюн от злости, что ему мешают пройти, резко распушился, становясь раза в четыре больше себя.

Удлинились клыки и когти. Заяц окосел окончательно, глядя на всё это.

– Понял, что сейчас может случиться, если не отойдёшь?! – рыкнул кот.

– По, по, по, понял! – протрепетал заяц, резко спрыгивая с тропинки.

Свалившись на ожидавших его лису, волка и медведя, робко проквохтал:

– Ко, ко, ко, колобка подождем? – и зажмурил глазенки, понимая, что может случиться сейчас, когда Колобок мимо них пролетел.

– А там кто был?! – взревел медведь.

– Ко, ко, ко…– опять начал заикаться, точнее продолжил заяц.

– Колобок?! Так чего ты нам головы мутишь?! – рыкнул волк.

– Кто Колобок, я Колобок?! Ну, всё, вы меня достали! Так меня ещё в жизни не оскорбляли!

Разъяренный Лаюн забыл о времени, забыл о цели своего следования. Забыл обо всём, кроме этого «ко».

И полетели клочки по закоулочкам! Досталось всем! Медведь, стыдливо прикрывая внезапно оплешивевший зад, пытался влезть на дерево.

Лаюн демонически хохоча, в три прыжка оказался выше, и одним движением лапы скинул топтыгина на прежние позиции.

Лиса, имевшая далекие, очень далекие, настолько, что два хвоста давно были потеряны, корни в роду кицунэ, вдруг подорвалась, выставила вперед одну заднюю и одну переднюю, сжатую в кулачок лапку, вдруг завизжала:

– КХХЬЯААА!!!

И в прыжке кинулась на Лаюна.

Лаюн, не признававший никаких восточных единоборств, зачем, нас и тут неплохо кормят, слегка сдвинулся в бок.

Потыкав лапой, сползшую по стволу смолянистой сосны лису, уселся на неё сверху, не обращая внимания на стоны и просьбы о пощаде.

Волк, видя всё это дело, жалобно втянул ребра, и, сделав жалобную морду, начал жаловаться на голодное детство, тыкая себе в выпятившиеся ребра.

Медведь, жалобно поскуливая, уполз куда-то по зарослям малины. Крапива радостно приняла оголенные части тела, ускоряя его движение. Малина, обильно удобренная, обещала на следующий год дать обильный урожай.

Кот плюнул, и легонько пнул лису, встав с неё. Она, вместе с волком мгновенно исчезла в зарослях, жалобно оглядываясь на покрывающую ствол сосны шерсть. Её шерсть. Бывшую её.

– Ну и что мне с тобой делать?! – Лаюн скептически посмотрел на зайца, обреченно прикрывшего глаза ушами, и трясущегося под кустом, – как на маленьких нападать, все вы храбрые, да? А как кто посильнее, – Лаюн горделиво приосанился, – так в кусты?!

Заяц от ужаса ничего ответить не мог. Просто не мог!

– Ладно, вали уже отсюда, да дракону спасибо скажи, что я сытый сейчас!

Заяц, сломя голову, уши и лапы несся подальше от жуткого зверя, давая себе слово, что сменит ПМЖ, лишь бы больше никогда не ходить на дело с подельниками, так легко кинувших его на растерзание! НИКОГДА!

Лаюн хмыкая про себя, и продолжая немного собой гордиться, побежал дальше. Бежать ему предстояло ещё пару часиков. Вы ж понимаете, драконы под стенами города не селятся.

Но вот наконец-то, вдалеке, показались высокие ворота. На воротах стояли стражники.

В город Лаюна пропустили без досмотра и прочих формальностей. Почтительное:

– Смотрите! Это же он!

Неслось ему вслед.

Кто «это он», Лаюн не понял, но на всякий случай горделиво приосанился всем хвостом.

От самозванца слышу!

Всё величественней становился шаг Лаюна. Всё горделивей становился флаг его хвоста.

А уж когда жители стали выносить мисочки со сливками и всякими прочими истинно котовскими лакомствами, типа крылышек в собственном соку, Лаюн точно решил, что попал в правильное место!

– Смотрите, смотрите! – слышал он восторженное со всех сторон, – какой он прекрасный! Он великолепен! – и его вибрисы растягивались в милостивую улыбку, – а как он прост! Ни капли надменности! – продолжались шепотки, и даже возгласы.

И только один голос воззвал к голосу трезвого разума:

– Но, позвольте! А где его сапоги и шляпа?!

Его тут же заткнули:

– Какие тебе сапоги со шляпой в такую жару!

Словом, сказать что-то против народного героя никто больше ничего не посмел!

Его приглашали в дома, гостеприимно распахивая двери. Но он, помня о великой миссии своего путешествия, величаво благодарил, и важно шествовал дальше по улицам городка, по следу запаха.

Долг превыше всего! Так считал, согретый, но не разомлевший в лучах славы Лаюн.

Он по-прежнему ничего не понимал. Но почему бы и не погреться, да?

Он остановился возле очередной мисочки сливок. Уже не лезло. НО! Отказом обижать никого не хотелось. И при желании кот мог втолкать в себя всё, что угодно, и сколько угодно.

– Ах! Смотрите, смотрите! – послышались новые восклицания с другой улицы, – кот в сапогах! Ах! Красавец?!

– А это тогда кто?! – подозрительно уставился тот, кто угостил его сливками на Лаюна.

– Я? – картинно удивился Лаюн, полагавший, что здесь просто узнали о его личных достоинствах, – я – Лаюн!

– Какой ещё Лаюн?! А ну! Отдавай сливки!

– Самоузвяянееэээцссс!!!

– От самоузвяянецсса слышу! (почти цитата), – тут же отреагировал Лаюн, вставая в традиционную котовскую стойку выяснения отношений.

Но ему пришлось тут же перетечь в прямо стоящее положение, чтобы соответствовать тому, кто презрительно щурился, стоя напротив.

А посмотреть там и право было на что!

Шикарный кот в шикарных, явно начищенных лучшим смальцем, сапогах, в шикарной широкополой шляпе, с явными намерениями похлопывал шпагой зажатой в одной лапе по ладошке второй лапы.

– Ой, что сейчас будет! – боязливо ахнул тоненький голосок за периметром зрения Лаюна.

Зрители расходились насколько могли, чтобы не попасть в эпицентр разборок. Почуять кошачьи коготки на себе, почему-то никому не хотелось.

– Ты как посмел взять моё имя?! – рыкнул кот в сапогах.

Лаюн недоуменно пожал плечами:

– Да не брал я ничего! Пришел по своим делам, а тут сливками на всех углах угощают!

Кот в сапогах слегка оторопев, что на него не накинулись в ответ, вопросительно посмотрел на ближайшего горожанина. Тот вдруг смутился, и почесал макушку всей пятерней:

– А ить точно…ничего он такого не говорил…мы сами того, этого…

– Вот, видишь? – укоризненно посмотрел на собрата Лаюн, – а то сразу, самозванец, самозванец!

Сконфуженные жители отводили глаза, Лаюн уже начинал закипать из –за помех, то эта дикая четверка романтиков, с той самой дороги, то тут…да что ж такое то?!

– Мда, прости! – кот в сапогах умел признавать ошибки, – приглашаю тебя в трактир, замыть все недоразумения, там такую рыбку подают! А к рыбке……

Он аж весь расплылся.

– Не могу, – виновато ответил Лаюн, во-первых, он объелся, во-вторых, на самом деле спешил, – мне срочно надо найти…

Тут он склонился к уху кота в сапогах, чтоб никто не услышал, а воришки заранее не узнали, и дошептал кого он ищет секретно.

– Ха! Ты встретил, кого тебе надо! – хлопнул его по плечу кот в сапогах, – никто лучше меня не знает местные закоулки! Пошли, расскажешь подробности, а я помогу!

От такого предложение отказываться было бы не очень умно. И Лаюн пошел за новым приятелем следом.

Беспокойство ведьмы

Ведьма Асфита не находила себе места! Второй день, второй день она не могла найти свет очей своих, верного друга Лаюна.

Он пропал! На столе осталась какая-то невнятная записка, к которой он явно приложил лапки. Но дело-то в том и было, что именно, что лапки! Асфита крутила этот образчик эпистолярного искусства и так и эдак, смогла кое-как разобрать только одно слово «гости», и впала в беспросветное беспокойство.

А когда ведьма впадает в такое, это я вам доложу, …серьезно всё это, очень!

Она, позабыв про айяйяйфон, принеслась к Ягусе, в надежде что её счастье там. Но Яга только развела руками. И даже всеведущий Баюн развел своими лапками.

Короче, в лапках судьбы был полный раздрай и смута!

Единственное, что смог подсказать Баюн, это слетать к Горынычу. Всё же Лаюн крепко с ним дружил.

Горочка, подражая всем, тоже развела лапками, но сообщила, что Горыныч вместе с Лаюном подался к дракону.

Ведьма выдохнула. Стало ясным хотя бы направление поисков.

Дракон мирно страдал по поводу своей потери. По поводу продолжающейся линьки. По поводу плохо пропеченного хлеба, который умудрился испортить пекарь, через чур перегулявший накануне на свадьбе дочки. По поводу…

Ай! Да было бы желание пострадать, и повод не нужен, правда ведь?

Дракон страдал. И точка!

Ведьма, которой по пути до его пещеры пришлось не раз вкручиваться в кучевые облака, и даже грозовые тучи, накрутила себя до состояния сжатой пружины.

– Где он?! – взревело нечто взъерошенное, слегка покоцанное молниями, возмущенными вмешательством в их епархию, существо.

Дракон вздрогнул и подавился окороком. Сочным, между прочим! Колбасник вечера нигде не гулял!

– Эм…уважаем…. – определить в лёт пол свалившегося банзая дракону не удалось, и он поискал альтернативное обращение, не нашел, мысленно плюнул, и продолжил так, – кто именно он? И, возможно, мы сумеем быстрее найти общий язык, если вы слегка, без обид!!! Слегка приведёте себя в порядок, и разделите со мной трапезу?

Асфита резко вспомнила, что за всеми этими попыхами не ела со вчерашнего вечера! А для нее, не признающей никаких «после шести», и легко опустошающей полки холодильного ларя в любое время суток, это было ну, очень, очень обидственно, и даже где-то болезненно.

Она, молча, прошествовала в направлении указанном лапой дракона, чуть не упала в омморок, увидав своё отражение, смутившись при мысли о том, что же о ней могли подумать!

Сама мысль о том, что она подумала, что о ней подумают, была для неё новой и революционной. Раньше ей было на это глубоко и далеко по.

Приведя себя, насколько смогла, в порядок, она, смущенно улыбаясь, смущение, поверьте, тоже было нехарактерно для данной дамы, вышла к хозяину.

Хозяин как раз поднес могучей лапой заднюю часть на кости к пасти, собираясь насладиться по полной.

И опять чуть не подавился, увидав гостью. Кусок встал ему поперек глотки сразу и прочно!

Понадобился нехилый размах и мощный хук по спине, чтобы выбить из него то, чём он поперхнулся. Но заговорить он смог только через пару минут, пытаясь откашляться и отдышаться.

– Угощайтесь, дорогая гостья, угощайтесь! – засуетился хозяин, тараща на неё свои громадные в длинных ресницах глаза.

– Пожалуйста, скажите мне, видели ли вы моего Лаюна? – Асфита знала, что с набитым ртом говорить не прилично.

Но голод и беспокойство, смешавшись вместе, забили воспитание куда-то очень глубоко.

– А так это я этому пушистому герою обязан таким чудесным знакомством? – возрадовался дракон, придвигая ведьме поближе самые вкусные блюда, – вы не волнуйтесь! Он отправился выручать меня! Это не долго. Поверьте!

– А это опасно? – встревожилась ведьмочка.

– Да что вы?! Для такого храброго и хитрого создания хвостом мотнуть! Дорогая, – видя, что гостья уже не поглощает еду с такой скоростью, подвинул ей блюдо с пирожными, – попробуйте вот это. Изумительно вкусно! Такое только наш кондитер печет!

Похвастался дракон, в голове которого билось всего две мысли:

«Ах, какая женщина!» и «когда же закончится эта линька!»

Ведьма насытилась и вытерла пальчики о салфетку. Почему-то ей дико не хотелось никуда улетать. А что? Про Лаюна она теперь узнала. Его способности выходить сухим из любой лужи были ей хорошо известны.

Но…зачем котику потом пешком-то топать? На метле же быстрее…

– Дорогая гостья, позвольте мне предложить вам своё гостеприимство? До возращения вашего друга? А то что ему потом пешком-то топать, на метле быстрее!

Озвучил её мысли дракон.

Ханжеством она никогда не страдала. Да и вообще, что такого-то?! Это же не холостой мужчина! А дракон! Просто дракон! И она согласилась!

Дракон был счастлив до растекания по полянке. И если бы здесь был кто-то посторонний, то легко бы заметил, что ведьма не особо-то и колебалась, давая согласие.

– Дракон, выходи на бой судьбоносный! О, прекрасная дама! Я спасу тебя!

Увлеченные друг другом они не заметили, как самоварное чудо подобралось почти к самому столу, и теперь кидал дракону вызов.

К слову сказать, тот же сторонний наблюдатель, окажись он здесь, заметил бы какие заинтересованные взгляды кидал этот самый рыцарь с том самом самоваре. О, нет! Не на ведьму! На солидный кусок окорока, забытый на блюде.

– Шо…опять…?! – простонал дракон.

– Прекрасная дама?! – начала подыматься из-за стола очень злая ведьма, – ты кого дамой обозвал, недотыкомка?!

Неожиданная встреча

– Дорогая, не стоит так волноваться! – забеспокоился дракон, – я его сейчас кончиком хвостаааа…ААААХ!

Ведьма, не дослушав гостеприимного хозяина, схватила метлу, и выплескивая всё своё беспокойство начала охаживать рыцаря, так нахально сломавшего ей хорошее настроение!

– Дама! Я тебе покажу даму! – сквозь звон самоварного колокола и бряцанье древка о жесть, доносились еле слышные стоны рыцаря, – я ведьма! И тем горжусь!

Рыцарю не то, чтобы было больно, таки доспехи древком не пробьёшь, ему было очень громко, особенно когда ведьма попадала по шлему, и ещё очень, очень обидно. К тому же неуютно. Какой уж тут уют, когда тебя катают по всей полянке!

– Госпожа ведьма, госпожа ведьма, – смог он прорваться через бряньк и звяньк, – я понял! Принял! Осознал! Извольте простить и извинить!!!

– Катись уже! – ведьма приготовилась придать ускорение по склону, но поймала страдальчески голодный взгляд обкатанного.

Она ещё помнила, как сама была только что голодна.

– Ты что? Голодный что ли? – неожиданно мирно спросила пытающегося подняться рыцаря.

– Да…– еле слышно прошептал тот, гулко сглатывая. Шлем усилил гулкость.

– Угостите несчастного? – повернулась к хозяину Асфита.

Ей часто говорили, что её милосердие вообще не прилично для приличной ведьмы. Но…

– Конечно, конечно! – засуетился дракон, которому почему-то стало очень важно произвести приятное впечатление, – мойте руки, и прошу вас.

Рыцарь, избавившийся от шлема и с грехом пополам от своего самовара, оказался смешным, довольно молодым веснушчатым парнишкой.

Он жадно, как будто не ел неделю, а то и больше заглатывал куски угощения, не забывая мычать благодарности в обе стороны.

Под самой крышей доходного дома, из тех, где снимают квартирки простые клерки, работники фабрик и иногда студенты, которым не хватило места в общежитии, сидел бледный вьюнош, с пламенным взором.

Взор его пламенел в сторону солидного куска алмаза. Он уже нашел древний способ, как размолоть в пыль любой алмаз. И сейчас был в шаге от создания декокта, ради которого, собственно всё это и было затеяно.

Кусок алмаза, зажатый в его дрожащей худосочной лапке, сверкал, сиял и явно насмехался над парнем.

Он уже час не мог приступить к тому, что надо было сделать. Взор пылал. Будущая слава, которая точно должна была прийти к нему, после создания этого декокта, трубила в трубы где-то на задворках сознания.

Рука дрогнула в очередной раз. Шаловливые искорки, отражающиеся о тусклого света из окошка в алмазе, в очередной раз разбежались по стенкам.

– Да провались оно всё! – взревел студиозус, подхватываясь и слетая по ступенькам на улицу.

И даже многоопытный домовладелец, умеющий отлавливать должников когда, где и как угодно, не успел прихватить его за рукав, чтобы спросить, когда он внесет оплату за три месяца! Куда там! Его только ветром мотнуло в сторону, внушив даже некоторое уважение к такой скорости.

Всем известный маленький, неухоженный домишко, куда сейчас стремился студент, был совсем недалеко.

– А что это вы тут делаете? – как-то туповато спросил он тех, с кем выкрал и разбил алмаз на части, стоящих у дверей ломбарда.

– Да я тут подумал, что не получится у меня его раскрошить, а чего добру-то пропадать…– прохрипел один из подельников.

Остальные согласно, но очень, очень смущенно поддержали его.

– А! – махнул рукой последний прибежавший, – я тоже решил, что деньги сейчас важнее, чем слава не понятно когда! Пошли уже!

Всем им было очень, очень неловко.

Одно дело совершить такой поступок ради блага отчества, а может быть, и всего земного населения, и ради того, чтоб прославиться, это, согласитесь одно. Всё же даже где-то героизмом попахивает. Так слегка с амбре, но всё же.

А банально потырить алмаз, расколоть его на части, чтобы сдать ростовщику, это уже совсем другой коленкор!

Потому и мялись они всё дружно на улице, не решаясь переступить порог ломбарда.

– Пошли уже, что ли…– буркнул кто-то. И даже поднял ногу, чтобы сделать шаг.

Один. И встал, зависнув как винда старого, древнего поколения, с поднятой ногой.

Со всех сторон. Из всех переулочков и подвальных окошек к ним приближались кошки. И коты. Много. Очень, очень много! Некоторые изящно спрыгивали с крыш.

Впереди всех шли на задних лапах, по-человечески два импозантных экземпляра.

Студиозусы, нервно сглотнув, дружно начали пятиться. Очень быстро они уперлись в стенку, затравленно оглядываясь, понимая, что дальше пятиться некуда.

Подарочки

– Кыш! Кыш! Брысь! – неуверенно дрожащим голосом попробовал приказать студент. Один из.

– Вы это мне? – лениво поинтересовался кот в сапогах, рассматривая свои идеально отполированные коготки на передних лапках.

Вы же сами понимаете, это абсолютно необходимо! Качественный маникюр на передних лапках! Да, да!

Ибо педикюр можно как-то в портянках спрятать, а вот маникюр нетушки!

Положишь лапку на эфес, а под коготками огород сажать можно. Сразу имидж ниже плинтуса, согласитесь?

Итак, кот в сапогах рассматривал свой маникюр, пока студиозусы нервно жались к стенам, пытаясь сделать вид что они очень, очень храбрые. И сотня другая кошек с выпущенными когтями и выставленными вперёд клыками, хорошими такими, любой дантист разрыдается, ибо потеряет на них всю свою зарплату с халтурой, их ваще не пугает! И совсем до лампочки.

Вот только подгибающиеся в жуткой дрожи коленки как-то не способствовали героическому образу.

– Брысь! Кыш! Кыш! – повторил тот же «храбрец», храбро вжимаясь в стену.

– Что вы заладили?! Кыш! Брысь! Других слов что ли не знаете? А знаете, что сейчас будет, если я дам команду «фас»?

– Кошки таких команд не знают! – дрожащим голосом возразил тот, что кышкал.

– Хотите проверить?

– Нннне оченннь…

– Тогда отдавайте добровольно то, что взяли не по праву! Тогда мы вас может быть, даже не поцарапаем. Может быть, но не точно!

Демонстрируя возможности, один из котов выпустил когти, дико взревел, и провел лапкой по стене. Бетонной. На стене осталось четыре глубоких борозды. Студенты нервно сглотнули, глядя на эту наглядную демонстрацию. Проверять, что останется на их конечностях и не только, в случае чего им резко расхотелось. И раньше не слишком пылали, а теперь совсем затухли.

Кот требовательно протянул лапку:

– Давайте, давай!

Перспектива лишиться перспективы разбогатеть придала студентику храбрости. Ненадолго.

– Ты кто такой, чтоб я тебе что- то отдавал? – запальчиво выкрикнул, видимо, главарь шаечки.

– Я?– картинно удивился кот, приосаниваясь, – я королевский полномочный представитель!

И он втащил из-за ворота бляху. Лаюн удивленно покосился на приятеля. Тот даже не думал хвастаться, пока они вместе сидели в баре за стаканчиком вале…кхм…сливочек. Вот вообще, даже не намекнул, что он такая высокая личность! В плане должности, ростом он был обычным.

Бляха окончательно срубила студиозусов.

Те, рыдая и каясь, вытаскивали из карманов осколки алмаза, сдаваясь добровольно в надежде на.

Ведьма, уютно устроившись в подобии кресла из хвоста дракона, слышала сонеты Петрарки, вдохновлено декламируемые ей драконом. Ангела- Хранителя Блока она уже послушала. О мимолетном видении тоже. И вот теперь грезила под Петрарку.

Рыцарь, приняв печальный образ, так хорошо описанный Сервантесом, мыл посуду. А что? Всё законно! Поел, помой за собой. И за другими тоже, раз уж встал последним из-за стола. А он встал последним. Только тогда, когда мог с уверенностью сказать, что больше за столом сидеть незачем. Ибо там уже ничего кроме той самой посуды не было.

Голос дракона, наполненный драматизмом и артистичностью плыл над поляной, вводя в мечты. Странные, прямо скажем, для той, что была ярой противницей замужества. Похоже, была.