Сундук с секретом

– Очень на это надеюсь. – Согласился Сакатов – И ещё надеюсь на то, что тебе, Оля, подкинут хоть самую маленькую подсказку, чтобы мы знали, в каком направлении нам идти.

– Так зачем крестьяне весили над дверью березовую рогатку? – Спросила у Сакатова Саша.

– Чтобы к дочерям их сватались богатые женихи!

– Значит, на той стороне сундука может сидеть несчастное создание, погнавшееся за своим женским счастьем. – Грустно вздохнула Саша.

– Если только там не сидит в засаде ведьма или чудь белоглазая, которые тоже могут и умеют с берёзами экспериментировать. – Предположила я.

Мы замолчали, я отвернулась к окну, глядя, как весёлые стайки берёзок весело мелькали мимо меня, радуясь последним летним денёчкам. Они и вправду были похожи на беззаботных девушек, лёгких и нарядных. Мы проехали старый деревянный мост, и перед нами раскинулось огромное поле, с аккуратными стогами скошенной травы. Далёкий лес обозначил горизонт, и издалека казался голубоватым, совсем сказочным и нереальным. Как люди засыпают в дороге? Как можно пропустить такую красоту?

Поленово открылось нам ещё издали. Мы увидели мирную деревушку, которая сонно дремала под солнышком, прикрывшись пушистым одеялом зеленой листвы. Мы проехали по главной улице, любуясь деревянными домиками, словно сошедшими с какой-то старинной открытки, потом возле небольшого магазинчика повернули на маленькую улочку, всего на три дома, и сразу же остановились возле первого дома с резными синими ставнями, приветливо распахнутыми, и с любопытством вглядывающимися в сонную улицу. Из дома напротив, к нам сразу же вышла полненькая бабушка, за ней выбежали две чёрно-белые кошки, и ещё одна кошка такого же окраса запрыгнула на скамейку возле калитки и с прищуром стала наблюдать за своей хозяйкой. Бабушку звали Катериной Николаевной, и пока мы выгружались из машины, она нас с Сакатовым с пристрастием допросила, кто мы, откуда, что тут собираемся делать. Саша сказала, что мы её давние друзья, приехали отдохнуть от городской жизни. Катерину Николаевну, похоже, такие объяснения устроили, и она начала нам рассказывать деревенские новости. Из другого дома, который стоял рядом с домом Катерины Николаевны, вышел пожилой мужчина, Дамир, прошёл с нами в дом, проверил, включается ли свет, и сказал, что если что понадобится, чтобы без стеснений, сразу к нему.

Сакатову не терпелось сразу пройти к сундуку, но соседи всё не уходили, пока мы не сказали, что хотим сходить на речку, и прогуляться по деревне. Саша повела нас к реке, с таким иностранным названием Ница. Она была узкая, не более десяти метров, и такая же сонная, как и деревенька, которую она приютила на своём зеленом берегу. Мы сели на один из деревянных пирсов, сняли обувь и с удовольствием поболтали ногами в тёплой воде. Весь противоположный берег зарос ивами, их тонкие и гибкие ветви дотягивались чуть ли не до середины Ницы, и из зарослей доносились многочисленные птичьи перепалки.

Домой мы вернулись другой улицей, постояв возле скамейки с сидевшими на ней тремя бабушками, и которыми мы опять были допрошены по всей форме, вплоть до того, откуда наши родители родом. Зато мы получили порцию интересной информации от Маргариты Ипполитовны, к которой недавно приезжала внучка с маленьким сынишкой.

– Приедут всего на неделю, и никак им дома не сидится. Всё бежать куда-то надо! – Сокрушалась Маргарита Ипполитовна – Я говорю ей, Оксана, давай шторы снимем, постираешь их и снова повесишь, я ведь на табуретку не могу уже залазить, голова кружится. А она мне, завтра, бабуля, так и уехала, всё завтра и завтра, только полы один раз мне помыла в избе. А я ведь и сама могу мыть, хоть и на коленках ползаю. А утром как возьмёт Тимофея, так только к обеду и возвращаются. А тут как-то приходят, я смотрю, а у него вся ручонка красная, как крапивой нажалена, говорю, надо помазать сметаной, то ведь жжёт мальчишке, чешется. А Оксанка только тогда красноту у него и увидела. Взяла сметану, хотела намазать, а потом говорит, что это не крапива, пупырышек нет, а как будто кожа счёстнута, сама удивляется, говорит, не падал, всё на глазах был. Я смотрю, правда, покраснела рука, но не от крапивы. Спрашиваем его, больно, он головой качает, нет, не больно. Оксанка начала снимать футболку и шортики с него, а из кармана выпала деревянная птица, свистулька. Оксанка её подняла, посмотрела и положила на лавку. Старая такая игрушка, и где он только её откопал, своих ведь полно машинок! Оксанка пошла стирать Тимофейкины вещи в баню. Я только усадила Тимофейку за стол, чтобы накормить, Оксанка из бани прибегает, у неё руки тоже красными стали! У Тимофейки-то краснота в тот же день к вечеру спала, хоть и кожа начала облазить, а у Оксанки до самого отъезда руки красными были.

Мы переглянулись, и Саша попросила Маргариту Ипполитовну принести эту свистульку, которую Тимофейка нашёл. Только предупредила, чтобы она не брала её голыми руками, а тряпкой закинула. Маргарита Ипполитовна удивилась, но за свистулькой сходила. Саша откинула тряпку и воскликнула:

– Да, это та самая птичка, которую мы… – Она не стала договаривать, но мы уже и так поняли, что это та самая свистулька, которую они со Светланой Ивановной положили в сундук.

– Маргарита Ипполитовна, а где Тимофей нашёл её? – Спросил Сакатов, кивнув на свистульку.

– А я почём знаю! – Ответила она – На берегу, наверное, или где по деревне подцепил. Так это ваша игрушка что ли? – Спросила она Сашу.

– Да, она у нас в доме лежала. Может они к нам во двор заходили?

– Не знаю, Саша, я не спрашивала. А что, какая такая в ней ценность? – Подозрительно сощурилась Маргарита Ипполитовна.

– Просто интересно. – Саша улыбнулась. – Я точно помню, что я ей в доме на лавке оставила. Да ладно, бог с ней, со свистулькой. Как там Оксана поживает?

– Да как поживает, плохо поживает. Вадик не может найти работу, я ей денег с собой дала, вижу же, что совсем похудела, нервная какая-то.

– Так хочется с ней поболтать! – Сказала наша хитрая Саша – Давно уже её не видела. Баба Рита, дайте мне номер её телефона, у меня сейчас много времени будет, хоть поболтаем. У меня тоже есть, что ей рассказать.

Она пошла вслед за Маргаритой Ипполитовной, и вернулась, помахивая бумажкой, на которой был написан карандашом номер телефона. Она не стала откладывать в долгий ящик разговор с Оксаной, и, когда мы дошли до дома, то уже знали, что в тот день Оксана с Тимофеем сначала прогулялись до большой лужи, где паслись все деревенские гуси, потом прошли до старой развалившейся кузни, а потом сидели на деревянном мостике возле мелководья. Где именно подобрал Тимофей свистульку, Оксана не заметила. Но мы знали теперь, по крайней мере, что свистулька из сундука появилась именно в деревне. А ещё Оксана сказала, что у неё так и не прошла краснота на руках, и что теперь у неё кожа на этом месте облазит, и она считает, что именно свистулька является причиной её заболевания, так как свистулька очень подозрительно пахла, чем-то протухшим.

Наконец-то мы увидели этот таинственный сундук. Небольшой, весь чёрный, даже при включенном свете очень надо было постараться разглядеть на нём те узоры, которые когда-то были нарисованы. Посреди крышки была кованая ручка, выполненная в виде вьющейся веточки с ягодами рябины. Наверное, когда сундук был новый, он был очень красивый. Он немного суживался книзу, и углы у него были оббиты фигурным железом, напоминающим крылья бабочки.

– Ну, здравствуй, чудо чудное. – Сакатов присел перед сундуком – Ух ты, какими интересными гвоздиками он проколочен. Оля, посмотри, каждый гвоздик похож на солнышко. А под гвоздиками какие-то буквы. Посвети-ка мне фонариком, может, что и разгляжу.

Я включила фонарик на телефоне, и присела рядом с ним, сразу же почувствовав где-то внутри себя если и не беспокойство, то лёгкое предчувствие. Гвоздики раньше были накрашены красной краской, она ещё немного сохранилась между солнечными лучиками. И под каждым гвоздиком на тёмном дереве были светлые чёрточки и кружочки, действительно, напоминавшие то ли буквы, то ли какие знаки. Я увидела, что краска на одном из гвоздиков, была смазана, видимо об этом и говорила нам Светлана Ивановна.

– Может надо водичкой промыть? – Спросила я – Часть копоти и грязи смоется, будет, по крайней мере, видно, что там.

– А если вместе с копотью смоются и его магические свойства? – Засомневался Сакатов.

– Давай в одном месте попробуем. Только под одним гвоздиком и осторожно.

Саша взяла пустое ведро и побежала к колодцу, а я спросила Сакатова:

– А что не открываешь крышку?

– Это оставим напоследок. Пока так его рассмотрим. Ты сама-то что-нибудь чувствуешь? Не бойся, я до него уже дотрагивался.

– Я и не боюсь. Я сразу что-то почувствовала, только подошла к нему. – Я дотронулась до крышки сундука и тут же отдёрнула руку.

– Что, колдовство? – Спросил Сакатов.

– Да, и не малое. – Я снова прикоснулась к крышке, и острые иголочки заколотили по подушечкам моих пальцев – Сундук и на самом деле не простой. Но мы ведь и так это с тобой знали. Из простого сундука вещи не исчезают.

– Да, знали. И смотри, тут был какой-то механизм, наверное, защёлка. Да, сундук раньше закрывался на задвижку. Дырочки остались.

– Давай откроем. Посмотрим, как у него внутри.

Сакатов осторожно приподнял крышку и навалил её на стенку. Внутри дерево было светлое, как будто доски были свежие, ещё не успевшие почернеть от старости. В сундуке было пусто. Мы осветили все уголки его, но даже мелкого мусора там не было.

– Странно как-то это. – Сакатов провёл рукой по дну сундука – Пока что-то не положишь, ничего оттуда не появляется. А может надо попробовать еду сюда положить? А? Как ты думаешь?

– Откуда я знаю! Давай кусочек хлеба, положим, посмотрим.

– Мне кажется, что последнее послание в виде ветки, говорит о чём-то печальном, вроде как помощь требуется. Ветка травой обмотана, как защитным покровом.

– Тогда, может, одежду положить? Если буквально рассматривать ветку с намотанной травой, то логичнее будет передать тёплые вещи, ночи уже холодные, вдруг там кто-то мёрзнет.

– Оля, а вдруг там что-то злое сидит, а мы тут собираемся его утеплять и кормить? – Сакатов посмотрел на меня – Если то место, за сундуком, тюрьма какой-нибудь злой сущности?

– Я думаю надо положить хлеба немного, и написать послание. – Предложила я.

– О чём?

– О том, что Веры Тимофеевны больше нет, и спросить, кто там. И нужна ли наша помощь. Примерно так.

– А если оно не грамотное?

– Вот и узнаем. Положим рядом с посланием простой карандаш, и чистый листок бумаги.

Вернулась Саша, перелила в ковшик воды, поставила рядом с нами, дала чистую тряпку. Заглянув в сундук, спросила:

– Да, это правильно, насчёт карандаша и бумаги. Если он умеет читать и писать, мы узнаем всё про сундук.

– Если он захочет с нами делиться этим. – Неуверенно добавила я.

Я намочила чистую тряпочку водой и осторожно потёрла под гвоздиком знак. Тряпка моментально стала чёрной от грязи, и перед нашим взором предстал символ, напоминающий знак «параграф», только верхний крючок был наклонен вправо, и справа же была нарисована цифра «4», или буква «ч». Самому знаку моя влажная уборка не повредила, поэтому Саша принесла ещё одну тряпку, и мы с ней стали вдвоём оттирать грязь в верхней части сундука. Там оказались знаки не только под гвоздиками, но и ниже. Верхние знаки были написаны жёлтой краской, а нижние – коричневой. Несколько знаков были написаны красной краской. Но первый же знак, написанный красной краской, стёрся сразу же, как только я провела по нему мокрой тряпкой. Я расстроилась, когда нечаянно уничтожила один знак, и подумала, что таинственные свойства сундука из-за этого могут быть повреждены. После этого мы стали аккуратнее протирать сундук, внимательно разглядывая, какая краска просвечивает из-под чёрного слоя.

После того, как мы отмыли всю переднюю стенку сундука, мы стали разглядывать его боковые стенки, но там не было ни одного знака. Сакатов решил отодвинуть сундук от стены, чтобы разглядеть его заднюю стенку, но как только он подвинул один угол, он вскрикнул, отпустился от сундука и присел.