Письма хрупкой души, или Made in USSR

Глава 7. Мозаика

На старой работе у меня была кружка из цветного стекла. Однажды, я нечаянно разбила ее, как-то неловко махнула рукой, кружка упала на пол и разлетелась на тысячу осколков. У меня была срочная работа, я не стала убирать, так и сидела в этих осколках. Подошла коллега по рабочему вопросу и удивленно спросила. Я объяснила.

– Какие красивые, – ответила она и ушла.

Осколки лежали вокруг меня на полу и переливались как мозаика в калейдоскопе. Был цельный продукт – кружка, случайно он упал, возможно, трещина уже была в нем, и он разлетелся на маленькие, маленькие осколки. Если попытаться их собрать, вряд ли даже при очень большом старании получиться прежняя кружка, будет какой-то уродливый продукт, словно чудовище, собранное из разных человеческих останков. Я пытаюсь препарировать собственную жизнь, чтобы путем рассуждений создать из нее… Хотела создать что-то прекрасное, а как у Виктора Франкенштейна получается монстр, состоящий из кусков. Эти куски наслаиваются друг на друга, мешают один другому, каждый тянет одеяло на себя.

– Я самое важное событие твоего детства!

– Нет, я! Я важнее! – кричат они у меня в голове.

Что первичное осколки или мозаика? По этому вопросу нельзя однозначно ответить. Например, с яйцом и курицей я разобралась: сначала были рептилии и у них были яйца, так что яйцо первичнее.

Устала. Ничего не пишется, потому что первую книгу никто не хочет издавать, все только отказывают или ничего не отвечают. Полное разочарование к такому я не была готова, все-таки у меня были довольно оптимистичные представления о моем творчестве. Теперь, как из этого выкарабкиваться?

Добавлю, что к январю 2025 я так и не издалась, хотя и написала еще три книги, видимо писательство – это не мое. Надо было закончить еще год назад. Ставьте себе стоп-лосс, иначе как я просидите почем зря.

Проводила эксперимент по предсказаниям, я ошибаюсь примерно наполовину из моих представлений, и мои ожидания крайне расходятся с действительностью. Я бы, конечно, хотела быть победителем премии Сатурн, но думаю если это и случится, то произойдет где-нибудь в далеком 2035, с учетом моих ошибок еще лет пять надо накинуть. То есть я, как обычно получу все, о чем мечтала и даже больше, именно тогда, когда мне это уже будет не надо.

Сегодня пятое февраля у сестер день рождение. Я всегда думала, что добьюсь чего-нибудь внушительного, но как показала практика, когда это происходит, мне это уже не нужно. Так произошло с новым зданием на работе, мне выделили личный кабинет, я ведь начальник отдела. Я вспомнила, как в далеких двухтысячных ходила устраиваться в соседнее здание на работу, и это был предел моих мечтаний, а я добилась большего, чем сама от себя ожидала, но какой ценой?

Прошло практически двадцать лет, то есть с учетом того, что сейчас время идет быстрее, чем тогда, за десять лет я может, и достигну чего-нибудь в индустрии фантастики, но по факту мне это будет уже не интересно, и я займусь чем-нибудь другим. Вечный бег по кругу.

Так вот, мое разочарование связано с тем, что придется идти снова на работу. Я плакать. Я мечтала, реально мечтала, что за лето уже напишу книгу и мало того к новому году издам ее. Как бы ни так, нельзя на это рассчитывать, абсолютно нельзя.

Хочется забиться, лечь на диван и спать в своих мечтах и фантазиях, чем собственно я и занимаюсь. Ни читать, ни тем более писать ничего не охота. Хорошо, единственно, смотрю сериалы с Паскалем, он то спасает. Судя по тому, как он нравится мне, я потеряла свою доброту, стала злой и замкнутой. Надо ее найти и уже успокоиться, что я никакой не великий писатель, а так обычная неудачница с кучей фантазий и подключением к Хроникам Акаши.

Единственное, что мне нравится это предсказывать будущее, это пока интересно, но не на долгий срок. Я крайне разочарована, тем, что так много времени на все это уходит. И еще я плохо сплю ночью, и теперь хочется спать.

Писать книги это не так легко, как оказалось. Особенно, когда делаешь перерыв неделю и потом никак не можешь себя собрать. Я никак не могу собраться, но с другой стороны я вытащила эту историю из своей головы и теперь хотя бы одна книга написана.

Надя, ты молодец! Ты умничка! Я горжусь собой!!! Осталось совсем немного написать еще половину второй книги и продолжить третью и все ты будешь свободна.

2025. Как бы ни так! Опубликовала уже четыре книги в интернете, их, конечно же, никто не покупает. Теперь я доделываю эту Старую книгу, как я ее называю. И в перспективе у меня уже начаты Лукинские хроники, там не будет общего сюжета, так разрозненные рассказы о жизни на планете Лука. Надо же куда-то выливать из головы всю ту дичь, что происходит вокруг.

Все-таки, какая мука писать книгу, я понимаю авторку «Над пропастью во ржи», одну написала и больше не хочется.

Проверить!!! В 2035 году, если доживу, я буду самым оплачиваемым писателем в Голливуде! У меня будет муж и ребенок.

2025. Лос-Анджелес горит, даты начала премий переносятся, останется ли вообще Голливуд таким, каким мы его знали?

Вечером этого же дня, где-то часов в семнадцать мне позвонила медсестра из смотрового и сказала завтра прийти к врачу. Я сдавала цитологию, и пришел ответ. Теперь смешной вопрос: будет ли для меня 2035? Странно да? Конечно, будет. Все будет хорошо.

Они ошиблись, фиброму вырезали и все хорошо. Я съездила на прием к остеопату, и он это подтвердил, так что живем! Маме про это я не стала рассказывать, она до сих пор не знает. Рассказала брату, он повздыхал и начал рассказывать, как коллега умер на работе из-за этого. Я посочувствовала ему.

Я к маю дописала вторую книгу Хатс и издала в интернете. Продаж нет. Я допишу эту, быстро допишу, надеюсь, и на работу. Год потеряла!

Есть такая детская игрушка – калейдоскоп, если потрясти осколки сложатся в узор. Узоры в калейдоскопе практически не повторяются, каждый поворот приводит к появлению нового узора, все как в жизни. Ты думаешь, решаешь и делаешь шаг или не делаешь.

Глава 8. Застолья

Итак, преступим! Непосредственно, так сказать, перейдем к главному событию в жизни советских людей. Думаю, теперь вам в некоторой степени стало понятна важность этого процесса. После всего пережитого в жизни каждого советского человека появилось окно возможностей, которое в целом никуда не вело, а скорее уводило, что тоже в чем-то являлось плюсом. Какой бы не был мир, и какие бы войны мы не вели, чтобы не происходило на работе, в субботу вечером или даже с обеда каждый советский человек имел право выпить.

Можно было, конечно, начать уже и с пятницы, но это для мужчин, не для женщин. Женщины начинали подготовку к празднику уже на неделе и не факт, что на этой. Задолго до торжества закупались различные долгоиграющие продукты. Так как ничего толком в магазинах не было, но все-таки иногда и было, приходилось, так сказать, охотиться за едой: стоять в очередях, доставать что-то через знакомых и тому подобное.

Что-то закупалась по карточкам, что-то удавалось урвать в обед. В общем и целом это для некоторых был увлекательный квест, чем удивить гостей. Мне, как ребенку вся эта суматоха не нравилась, но я воспринимала ее как должное и тягостное мероприятие, как-то: стояние в очереди за куском вареной колбасы и т. д. Алкоголь, мало кто из наших гостей пил вино и настойку, – водка, вот фаворит всех этих посиделок.

Помимо того, что все это надо было достать, это надо было еще и приготовить. Отварить овощи на оливье и на винегрет: картошку, морковку, свеклу, отварить яйца. Потом все это нарезать мелкими кубиками. Приготовить мясо, испечь пирог и не один, сделать салат из огурцов и поморов, нарезку из копченой колбасы и сыров.

Все это подать на стол прямо перед приходом гостей, так считала моя мама, чтобы горячее было горячим, а холодное холодным, только что из холодильника. Поэтому суматоха начиналась с вечера пятницы: все нужное варилось, не нужное замораживалось или наоборот размораживалось. Утро субботы начиналось с чистки и нарезки овощей.

– Мельче режь! Куда такими кусками! – командовала мама.

Чистить вареные овощи тоже я вам скажу, еще то занятие. Сейчас, если я вдруг захочу оливье, я пойду, куплю, съем и забуду о нем, как о страшном сне!

Следующий этап: жарка мяса и выпекание пирогов. Пироги были с палтусом, рыба заранее замачивалась, чтоб была не очень соленая. Пирог с вареньем, пирог с яйцом. Сразу объясню, почему не с ягодами, холодильники тогда были небольшие, морозилка была крохотная, вся продукция консервировалась по банкам, так и хранилась всю зиму.

Поэтому обязательными на столе считались закрутки, к этому надо было готовиться заранее еще с лета. Овощи закупались, обрабатывались и закручивались в банки. Грибы собирались по лесам, чистились, отваривались, мариновались и тоже в банки. Та же участь постигала и ягоды.

– Вы знаете, что это такое собирать северные ягоды? Не всегда их целые поляны, иногда приходится изрядно поползать по болоту в сопровождении комаров.

Таким чудесным образом на праздничном столе появлялись, закатанные собственноручно хозяйкой: помидоры, огурцы, лечо, грибная икра и различные виды варенья в пирог. Была и экзотика, как-то: варенье из апельсиновых корок, варенье из сосновых шишек, варенье из арбузных корок, ну и тому подобное, даже не хочу вспоминать.

Отдельно идут супы, они подавались перед горячим. В летнее время – это окрошка, в остальное – картошка с мясом, в основном со свининой, почему-то свекольник, хотя в обычное время мы не ели его.

Важным элементом также была рыба, все-таки Мурманск портовый город. Рыба была обязательно красная слабосоленая, селедка кусочками в масле, копченый палтус, пирог с палтусом, бутерброды с печенью трески или салат с ней же. Это было не все сразу, конечно же, но два три вида из перечисленного имелось.

Помимо этого необходимо было убрать квартиру к приходу дорогих гостей: помыть полы, пропылесосить, все вещи разложить по местам, протереть пыль. Убрать то, что необходимо убрать и выставить на всеобщее обозрение, что будет радовать взор. Опять же сами понимаете, вот придут к вам гости, а у вас не дай бог, как у меня: обои на потолке по шву отклеиваются.

– Непорядок! – скажут они.

Поэтому квартиру надо было блюсти, что есть силы. Мама постоянно делала ремонты, покупала, доставала где-то новые обои, то в комнате надо переклеить, то в спальне, то на кухне потолок обновить, то в туалете. Это был бесконечный и постоянный квест – вечный ремонт, плавно перетекающий из одной комнаты в другую.

Также необходимо было доставать новую мебель: набор диван и кресла, стенки мне и брату, чтоб были на свадьбу. Одна из таких до сих пор стоит у меня в квартире. Как-то я хотела ее заменить ее встроенным шкафом, но мама сказала:

– Зачем деньги тратить? Все равно замуж выйдешь и будешь у мужа жить.

Мне сорок пять, замуж я так и не вышла, но желание обустраивать квартиру пропало. Тут идет ржущий в слезах смайлик.

Помню, как приехала из пионерского лагеря, а в зале, да у нас была зальная комната для приема дорогих гостей. Ну, в самом-то деле не на кухне же им сидеть! В общем, в зале стоит новый комплект: диван и два кресла. Диван мы отдали, а кресла, как вы понимаете, до сих пор одно у мамы, другое у меня, стоят. Главное мама сама в отпуск не поехала, а на отпускные купила вот это. Что важнее отпуск или диван? Почти гамлетовский вопрос.

После того, как все было нарезано и приготовлено. Квартира убрана. Нет, вы не думайте, это мы в три пары рук: мама, я и бабушка приходила пораньше с утра, чтобы помочь. Мне-то чем заниматься, не гулять же идти или уроки делать в самом-то деле.

Помню, в школе в субботу были какие-то соревнования с утра и вот они закончились, и я стою и жду учительницу. Она подходит и говорит:

– Надя, иди, все пошли на корт поиграть.

– Нам в гости идти надо к двум часам, можно я пойду домой? – отвечая я.

– Иди, конечно, – как она тогда на меня сочувственно посмотрела, это я только потом поняла, почему.

Так вот, надо накрыть на стол. Ты мечешь все из холодильника и в целом из кухни на огромный стол книжка расставленный в зале. Тарелки, столовые приборы – все не абы что, все новое из сервиза. Была даже огромная супница, жутко тяжелая. Рюмки, бокалы, стопки, хорошо хоть водку не переливали в графин, а разливали так из бутылки. Скатерть, салфетки на стол, салфетки на колени, чтобы не испачкать. Все это надо потом отнести на кухню, помыть, постирать, убрать обратно в стенку.

Все члены семьи должны были официально присутствовать, пока были маленькие, конечно. Иначе, зачем это все? Ладно, к брату приходили двоюродные братья, они закрывались у него в комнате и играли. Я сидела сколько-то за столом, потом старалась хотя бы уйти в другую комнату, к середине празднования всем уже было не до меня.

Каждый прием пищи сопровождался тостами, тосты были за встречу, за хозяев и гостей, главный: за здоровье бабушки и долгие годы жизни. Всем опоздавшим наливалась полная штрафная рюмка и почему-то они должны били выпить ее полностью. Каждый следил друг за другом и в случае, если сосед по столу филонил и не пил до дна, ему ставали на вид, например, условно говоря:

– А, Марь Ивановна, не пьет до дна!

Марь Ивановна начинала оправдываться и ссылаться на свои болезни, но ее дружно заставляли выпить, под предлогом того, что кто-то из присутствующих обидится. За что и зачем надо было обижаться – не понятно. Как не понятно и то почему бесконечно надо было заставлять гостей есть:

– Что-то вы плохо кушаете?! – говорила мама, после этого кому-то обязательно докладывали добавки или неслось очередное блюдо. – А вот вы это еще не пробовали, – гость клал это себе в тарелку и тут же начинал яростно хвалить наготовленное.

То есть люди ели дома всю неделю и вот они должны ударно поесть и попить в субботу примерно с четырнадцати до двадцати, почему? Если вы решили пообщаться, так общайтесь, при чем здесь еда? При том, что был голод, война, революция и все прочие, скажите вы. А я что, я ничего я дальше пишу, что с меня взять.

Мама сидела во главе стола, ее хвалили:

– Какой стол накрыла, какая хозяйка, какая молодец! Как все вкусно приготовила! Где вот это достала? Какой ремонт сделала, ну не бережешь себя совсем! Надя, посмотри какая у тебя мама умница!

Мама сидела гордая собой и довольная. Вот оно счастье и радость и то, что потом будет вспоминать со словами:

– Как весело собирались, песни пели, какая была интересная жизнь!

Только где-то на заднем плане в прихожей стояли старые стоптанные мамины зимние сапоги, видавшие уже не одну зиму. Но сапоги-то дифирамбы не поют, что с них взять, молча стоят, набойки стоптаны, вида нет никакого, то ли дело гости напомадились, расфуфырились, пришли.

Также все чествовали бабушку, последняя осталась из старшего поколения. Гости ели и пили. Потом, когда уже не могли есть, пили чай с пирогами и конфетами, конфеты, кстати, тоже сложно было достать. Помню, мама выговаривала:

– Вот, мой сын любит только шоколадные конфеты, ему подавай, а Надя разные ест.

В этот момент я не чувствовала за себя гордость, что меня хвалят. Есть конфета – бери и радуйся, что тут скажешь.

Нарезка фруктов шла к чаю, лимон нарезанный тоже обязательно. Также сладкая выпечка: орешки с вареной сгущенкой, самодельные торты, сладкая колбаса, но это больше для детей. Еще был бонус: всем уходящим мама старалась дать что-то с собой: детям, близким, которые не смогли прийти и просто дать. Кому-то кусочек курочки, кому-то пирога, конфет и т. д. Это не бралось с тарелки, мол, что не доел, забирай, клалось новое.

И теперь мне так странно, что вдова с двумя детьми кормила столько народу, приходили родственники, друзья и знакомые. То есть они же понимали, сколько примерно стоит накрыть этот стол, сколько купить выпивку. Да и мы ходили в гости, но не все из них приглашали. Да и к чему мне еда в субботу в гостях, если есть еда дома?

Мама теперь часто с горестью вспоминает, что ей не хватало денег на новые зимние сапоги, и в целом у нее в те времена было мало обуви. Что такое ходить в изношенных зимних сапогах не первую зиму на Крайнем Севере, и я прекрасно понимаю, потому что и сама носила ботинки не один сезон. И часто весенней обуви не было, приходилось потеть весной в зимней, если вдруг весна выдалась теплой, от этого мех внутри ботинка снашивался еще сильнее и к следующей зиме был совсем жалок.

Может гости думали, что бабушка дает деньги на это веселье, но она не давала, да мама бы и не взяла. Взять сэкономить на этом и купить себе зимние сапоги, а гостям сказать:

– Нет денег!

Мама так не могла, надо было всех собрать, чтобы бабушка пообщалась, а ходить в старых сапогах и потом почему-то попрекать меня этим – это вполне разумно. То есть я, будучи тогда ребенком должна была сказать:

– Мама мне ничего не надо! Купи себе сапоги!

Хотя я и так до четырнадцати лет донашивала вещи старших сестер, да и за братом что-то, по мере возможностей. Отделение в диване для постельного белья было забито старыми сандалиями, босоножками, ботинками:

– Вот тебе, Надя, столько обуви.

Помню, мне нравились ботиночки, я тогда была в первом классе, они были в двух цветах: в белом и вроде темном каком-то, не помню. Я надела те, что были белыми, носы у них были, конечно, облуплены и серого грязного цвета, но в целом вполне, по моим представлениям. Мы пошли на прогулку с братом, ну как пошли, он согласился взять меня с собой. Он сумрачно посмотрел на мои ботинки.

– Что это такое? – строго спросил он.

Честно, я не помню, что ему ответила. Вроде мы пошли гулять с собакой на собачью площадку. Этим ощущением, что он стыдится меня пронизано все мое девство. Даже сейчас я стыжусь себя, что не достаточно не. Я работала начальником отдела налоговой службы, а он охранником и все-таки я не достаточно не. Он все детство стыдился меня перед своими друзьями, я всегда гордилась им, тяжело быть старшим братом.

Как правильно расставлять приоритеты, самый важный вопрос, который должен задать себе человек. Мама и сейчас нет-нет, да и пытается увлечь меня в эту гонку с готовкой и гостями. Крайний раз приходила племянница с детьми, младший постучал по телевизору и тот спустя время сломался. В следствии не значит из-за. Мама в тот раз сказала, что очень устала. Я не пошла к ней помогать строгать оливье. Можно было и просто чаю поить, я считаю. Но метнись я, и эта гонка картофельных вооружений закружится с самого начала.

Вы скажите, как здорово жилось в СССР, собирались, встречались, пели песни.

– За чей счет был весь этот банкет?

Мне не было весело. Помню, как случайно зашла к подружке, а у нее оказалось день рождения. Они усадили меня за стол на маленькой кухне. Ее мама положила мне кусок курицы, а сама осталось без нее. Мне было очень неудобно, я бы не села за стол, зная это. Я даже не могла помыслить, что можно готовить вот так вот по количеству человек, а не кастрюлями и противнями.

Она растила двух дочерей фактически одна, муж пил. Они всегда были аккуратно одеты, что-то шилось под заказ. Помню, у них были одинаковые курточки, сшитые из ткани с узором луговых трав. Она накопила на однокомнатную квартиру и, хотя питались они очень умеренно и быт их был без новых бесконечных обоев и ремонтов, она купила квартиру. Не было не вереницы родственников по выходным, кутежей и всего прочего.

На счет мяса, на годовщину бабушкиной смерти, двоюродному брату досталась не прожаренная куриная ножка, он прямо завопил:

– Сырое мясо!

Его мама кинулась убирать, срочно! Моя мама засуетилась:

– Как так?!

Я потом посмотрела, что там было за сырое мясо, так чуть-чуть красного у самой кости и из-за этого столько шума? То есть мама готовила на двадцать человек, а то и больше, таскала еду из магазина и вместо того, чтобы молча оставить на тарелке, вообще, царствие ему небесное. Он умер, но это случилось позже, не из-за курицы. Он был алкоголиком и наркоманом, много курил, конечно, для такого человека не прожаренная курица – это большая проблема.

– А все почему? Потому что привыкли получать еду с пылу с жару. Не привыкли утруждаться и ждать. Привыкли, что сразу бегут по первому крику. Ничего не делают, развитию не способствуют, но еды вынь да положь. Да еще свежее сегодняшнее, вчерашнее – нет, как можно.

Мамина старшая сестра спилась и умерла, брат тоже. Это стоило того?

– Что они не могут пить как все? Зачем напиваются? – возмущались родственники.

– Ну, ладно, выпей еще рюмочку, – ласково разрешал бабушка сыну.

В том пятиэтажном детском доме, что стоял возле школы, больше всего детей были не отказники, а дети алкоголиков. Они даже ездили на лето в деревню или на выходные к родителям. Их отпускали.

Я не праздную праздники, я не люблю Новый год. Но спать нельзя, слишком много тягостных энергий, слегка поесть и попеть мантру ОМ, чтобы немного скорректировать это. Вот и все.

Все праздники заканчивались одинаково: я носила грязную посуду на кухню, мама ее мыла, бабушка помогала и они рассуждали:

– Хорошо посидели.

– Да хорошо, – говорила одна другой.

Весь мир удивлялся таким застольям. Я не удивлена, я пытаюсь объективно объяснить, откуда, что началось. Наверное, получается все-таки слишком субъективно.

Вечер спускается на город, рожденным в Империи пора спать. Афганская война еще идет, где-то серым фоном, в новостных сводках. Никто не догадывался о грядущих войнах, что принесет нам будущее. Кто знает, что еще ждет нас? Уж точно не колонии на Марсе и Венере, как мы мечтали в своем пионерском детстве, смотря фильм про Алису.

Иногда я открываю холодильник и смотрю, что ничего нет. Ничего в моем понимании – это кастрюль с едой. С некоторых пор я живу без супа, и мама знает, что я не буду, есть суп. И как-то я даже набралась смелости и сказала ей, что терпеть не могу запах вареной капусты, но это уже другая история.