Бугенвиллея цвета фуксии
– Ты же только вчера говорила, что вы уже неделю ничего не получали!
– И не получим таким макаром! А у Маргариты Вадимовны, между прочим, своё агентство недвижимости. Ты представляешь, сколько заказов можно получить на её съёмные квартиры? А скольким покупателям она может меня порекомендовать?
Славик молчал. Он не представлял этого всего. Со временем же он начал понимать, что эта наигранная презентация успеха наскучила ему. Он задавал себе вопрос, а не для того ли он зван на очередную вечеринку, чтобы продемонстрировать собравшимся, что Маша встречается с интересным молодым человеком, подтвердить её способность находить "нужных" людей и создать общее впечатление незыблемого благополучия.
Все эти соображения ещё раз прошли перед его мысленным взором теперь. "Ну что ж, – промелькнуло у Славика в голове, пока он слушал щебет в трубке, – тем лучше".
– Послушай, – сказал он устало, – я не знаю, захочет ли Таня идти. Я ещё пока не собирался ехать домой. Знаешь, нам нужно серьёзно поговорить. Я могу к тебе приехать на днях.
– И поговорим! – заключила довольная Маша.
Настроение у её резко изменилось на положительное.
– А пока я вас приглашаю. Кстати, на выставке должен быть Микрюков!
– Кто? – не понял Славик.
– Микрюков! Я тебе о нем говорила.
– Может быть. Я не помню.
– Ну, какой ты невнимательный! Николай Алексеевич Микрюков открывает недалеко от Лиговки бар. Насколько я знаю, он ищет дизайнера для нового помещения.
– А, понятно, – без энтузиазма ответил Славик.
Он мучительно соображал, как отвертеться от этого "заманчивого" предложения.
– Послушай, мне нужно сначала поговорить с Таней. Может, она ещё и не захочет идти.
– Ну, если не хочет, то не надо её заставлять. Мы можем потом её ещё куда-нибудь позвать.
Это "мы" как-то покоробило Славика и он невольно поморщился, когда вновь представил их втроём. Похоже, Маше даже не приходило в голову, что он тоже не хочет идти.
– Послушай, ещё ничего не решено. Я не могу оставить Таню. Всё-таки она моя гостья. Я приеду домой и оттуда тебе перезвоню. А сейчас мне надо идти. – соврал он.
Рабочий день все равно уже подходил к концу, они успели всё закончить за сегодня, поэтому Славик и правда собрался домой. Он натянул пиджак и, взглянув в окно на серое небо, подумал, что впору бы уже надевать куртку, особенно по вечерам, и поехал домой.
Дома все уже были в сборе. Он поймал мамин тёплый взгляд, поцеловав её в щёку. Мама была чем-то довольна. Папа вышел к ним.
– Ну, что, отпустили тебя в отпуск?
– Отпустили, папа.
На столе стояла миска салата, мамины вкусные драники и куриные ножки, запечёные в духовке. Дома было так тепло и уютно, Таня рассказывала папе, что была в армянской церкви, они садились ужинать вместе, и Славику подумалось, что он никуда не хочет сегодня выходить из дома.
Звонок в дверь раздался неожиданно. Все перестали жевать и переглянулись.
– Кто это может быть? – поинтересовался папа.
Славик пожал плечами и пошёл открывать. Чувство дежавю охватило его. Кажется, ситуация повторялась – ужин, звонок в дверь. Не хватало ещё, чтобы это была Маша. Но это не могла быть она. Он ещё не успел ей позвонить.
Славик открыл дверь и замер на пороге. Это действительно была она!
– Привет! – Маша с налету чмокнула его в щёку. – Я решила за вами заехать.
Она лучезарно улыбалась и помада на её губах засияла, когда он включил в прихожей свет. Короткое бордовое платье не прикрывало колени. На шее, кроме длинной нитки крупного белого жемчуга, висело ещё с полдюжины всяких мелких цепочек. Такого стремительного поворота событий Славик не ожидал.
– Подожди, мы так не договаривались! – он изумленно смотрел на неё.
– Знаю, но я тут подумала, что зря время терять на звонки.
Маша снова улыбнулась и заблестела помадой.
Ему пришлось проводить её к столу, где сидели удивлённые не меньше него самого родители и Таня. Впрочем, папа не растерялся и принес Маше стул. Мама хотела пойти за тарелкой, но Славик усадил её обратно, сказав, что сам принесёт. Таня кивнула в ответ на Машино приветствие, адресованное всем присутствующим.
Наконец, все расселись по местам, и Маша стала объяснять цель своего приезда. Она больше обращалась к Тане:
– Мы со Славиком решили ввести тебя в местное общество. Видишь ли, моя карьера требует посещения всяких мероприятий. Это очень помогает бизнесу.
Таня молча слушала её.
– Таня, – обратился к ней Славик, – Маша решила пригласить нас на интерактивную выставку картин Айвазовского. Я сам ещё час назад ничего не знал. Выставка должна быть неплохая, и место очень интересное. Если ты не хочешь, мы можем не идти.
– Ну, почему, – ответила Таня, глядя прямо на него своими большими серьёзными глазами. – Я с удовольствием с вами схожу.
Они доели, и она пошла переодеться. Потом вышла в коричневых в клеточку брюках, слегка расклешённых книзу. Этих брюк Славик ещё не видел. Бледно-розовая блузка с тонким кружевом по вороту дополняла её наряд. Волосы были собраны высоко в хвост, но их длины хватало, чтобы рассыпаться по плечам и, как будто пышной мантильей, закрыть почти всю спину. В ушах были вдеты розовые серёжки-бабочки. Они слёгка звякнули, когда она повернула голову, наклонившись за жакетом.
– Таня, – сказал Славик, откашлявшись – на улице уже прохладно. Лучше надеть куртку.
– Да? – переспросила Таня. – Ну хорошо.
Она снова скрылась в его комнате.
Маша молча наблюдала за этой сценой.
Когда они приехали, то обнаружилось, что в знаменитом лофте на Лиговском было довольно много народу. Оказалось, что это был первый день выставки.
Они только вошли, а Маша уже улыбалась и протягивала руку невысокому дяденьке с самой настоящей трубкой, который несмотря на свою бороду, чем-то напомнил Славику Василия Ливанова в фильме "Шерлок Холмс и доктор Ватсон". Славик не преминул шепнуть об этом Тане, пока они знакомились. Они тихонько рассмеялись, и вечер начал казаться не таким уж скучным.
Они охотно здоровались со всеми, кому представляла их Маша, но всё теперь было по-другому. Раньше Славик скучал в подобном обществе, ведомый Машей из угла в угол, знакомясь с нужными ей людьми. Теперь с ним была Таня, а значит, всё было иначе. Серёжки-бабочки взлетали вверх, когда Таня поднимала к нему голову. И он снова мог наклоняться к ней, когда было шумно, чтобы расслышать, что она говорит.
Вокруг на стенах висели мониторы с изображениями работ знаменитого художника-мариниста. Они поминутно переключались, показывая те или иные детали. Удивительно реалистичные, наполненные светом картины. Был там и портрет самого мастера.
Они остановились возле этого портрета, и Таня сказала:
– Надо же, а я совсем не помнила, как он выглядит.
Славик вынужден был сознаться, что тоже не помнил этого. С этой минуты привычный питерский мир перестал для Славика существовать, зато вспомнилось знакомое чувство, охватившее его при посещении музея Фаберже. Чувство какой-то общности и взаимопонимания.
Таня заметила, что потоки воды с лодки на знаменитой картине "Девятый вал" очень похожи на сосульки. Славик присмотрелся и подтвердил, что да, действительно похожи! Они переглянулись, как сообщники.
В это время Маша тронула его за рукав:
– Ну, где же ты потерялся? – В её взгляде был укор.
Славик ещё не успел сообразить, в чем провинился, а она уже тащила его куда-то, сладко улыбаясь. Помада снова заиграла на её губах. Славик только огляделся, чтобы не потерять из виду Таню, как Маша внезапно остановилась. Он по инерции шагнул дальше, и чуть не натолкнулся на неё. Таня увидела их и поспешила за ними. Она уже поравнялась со Славиком, и он взял её под руку, чтобы не потерять в толпе появившихся как из ниоткуда людей. Они все толпились возле невысокого молодого лысого мужчины, чем-то напомнившего Славику Фёдора Бондарчука.
– Добрый вечер, Николай Алексеевич! – продолжая улыбаться, сказала Маша.
Николай Алексеевич обернулся и посмотрел на их троицу.
– А, Мария! Очень рад Вас видеть! Вы сегодня с друзьями, – он поклонился Тане и протянул Славику руку. – Очень приятно, Микрюков.
Славик не успел назваться. Он только удивился, что такого молодого человека Маша назвала по имени-отчеству. На вид Микрюкову было около сорока. Маша опередила его. Стрельнув в Славика глазами, она громко произнесла:
– Знакомьтесь, Николай Алексеевич, это Вячеслав Александрович Марин, мой жених.
Повисла неприятная пауза, которую Микрюков не заметил. Зато сердце у Славика упало куда-то вниз, как будто враз ухнуло и осталось где-то на уровне желудка. Он быстро взглянул на Таню. Она подняла на него серьёзные внимательные глаза и высвободила локоть своей руки, который он до этого так крепко сжимал.
– А это, – продолжала тем временем Маша, – Татьяна, наша заграничная гостья из Израиля.
Микрюков с интересом посмотрел на Таню. Он снова наклонил голову в приветствии:
– Очень рад знакомству. А Вы тоже занимаетесь искусством?
– Совсем немного. Я брала несколько курсов в Еврейском университете в Иерусалиме, – тихо ответила Таня.
У Славика где-то в затылке неприятно продолжала пульсировать мысль: "Что она ещё сегодня выдумала? Надо как-то объяснить всё Тане". Он посмотрел на Машу. Она кинула ему в ответ торжествующий взгляд. И потихоньку в нём стала закипать злость.
Поняв, что Микрюков всерьёз занял Таню расспросами о том, что именно она учила, Славик схватил Машу за локоть и потащил к окну, где никого не было.
– Ты с ума сошла? – зашипел он в ярости. – Я тебе, кажется, никакого предложения не делал!
– Славочка, не волнуйся! Я знаю, что секреты выдавать нехорошо, но к чему нам формальности! Мы-то и так знаем, что наше дальнейшее будущее – дело решённое.
Он в изумлении глядел на неё, но Маша уже увидела, что Микрюков оглядывается и ищет их, и устремилась к нему обратно. Славик быстро пошёл за ней, и встал рядом с Таней. Таня не смотрела на него, и это было хуже всего. Маша с Микрюковым смеялись какой-то шутке. Славик видел, как Маша нацелилась на того цепким взглядом, и понял, что сейчас она начнет расспрашивать о самом главном – открытии бара на Лиговке.
– Таня, – быстро сказал Славик, – нам нужно поговорить.
Таня в ответ как-то апатично взглянула на него.
– Понимаешь, – продолжал Славик, – мне давно нужно было тебе всё рассказать. Извини, что я сразу же этого не сделал.
Таня продолжала спокойно на него смотреть. Помолчав, она ответила:
– Славик, ты ничего мне не должен объяснять. Я и так всё понимаю.
В эту минуту Микрюков с Машей опять оглянулись, ища их глазами, и Тане со Славиком не оставалось ничего другого, как присоединиться к ним.
По-видимому, Маша была очень довольна произведенным на Микрюкова впечатлением. Ещё какое-то время они продолжили светскую беседу ни о чём, а затем решили расходиться. В машине Славик и Таня молчали. Маша, подвозившая их до дома, оживлённо рассуждала на тему будущего грандиозного проекта. Она уже договорилась с Микрюковым о дальнейшей встрече и мало обращала внимания на встревоженные лица своих спутников.
Наконец, она остановила машину. Таня со Славиком поспешно вышли.
– Я позвоню тебе, – бросил Славик на прощанье.
В молчании они поднялись на третий этаж.
– Таня, давай посидим на кухне, чаю попьём. Мы хотели с тобой поговорить.
– Ты знаешь, я уже устала, спать хочу. Давай поговорим завтра.
Он молча кивнул. Таня быстро сходила мимо него в душ и обратно, а потом закрыла за собой дверь его комнату.
"Чёрт!" – пронеслось в голове у Славика – "Как всё глупо вышло!"
Он лёг, выключил свет и понял, что очень устал за этот день. Уснул он практически мгновенно. И так же внезапно проснулся. Какой-то шорох почудился ему. Было ещё темно. Чего же он проснулся так рано? Славик перевернулся на другой бок. Он увидел темнеющий прямоугольник окна. Вот дверь в его спальню медленно открылась, и Таня появилась на пороге. Значит, она не спала. Светлея в темноте пижамой, она шла мимо него.
– Таня, – шёпотом позвал он её, – ты куда?
Она остановилась. В темноте не было видно лица.
– Я иду попить воды, – так же шёпотом ответила она.
– Подожди, я с тобой.
– Извини, я не хотела тебя будить.
– Всё в порядке, я сам проснулся.
Она едва слышно вздохнула и прошла за ним на кухню. Славик, только закрыв дверь, чтобы не разбудить родителей, включил свет.
Таня стояла и наливала из термоса воды. Мама всегда заливала в термос воду на ночь. Она также заваривала шиповник, и они пили этот вкуснейший душистый напиток на завтрак и в обед.
Таня стояла, не поднимая на него глаз. Он подошел ближе и понял почему. Глаза у неё были заплаканы.
"Чёрт!" – в который раз за сегодняшний вечер подумалось ему.
– Таня, – сказал он негромко, – давай уж поговорим, если мы всё равно не спим.
Она стояла у него на кухне в пижаме какого-то нежного цвета. Пижама была отделана какими-то кружавчиками, и на груди виднелась вышивка, от которой он отвёл взгляд. Она стояла с распущенными вьющимися волосами, и он понял, что давно не видел её с распущенными волосами, наверно, ещё со школы. В универ она всегда заплетала косичку или делала хвост. Вчера у неё тоже был хвост, высоко поднятый на затылке, и все равно волосы закрывали почти всю спину. Сейчас они спадали ещё ниже.
Она подняла на него расстроенные глаза, в которых он сразу же утонул, потому что это было как в тех далёких школьных снах, когда он только-только понял, как сильно она ему нравится.
Но это был уже совсем бред, и Славик прекрасно это понимал. Усилием воли он вынырнул из этих глаз и уселся на табуретку. Он спал в пижамных штанах и футболке, а встав, натянул тапочки на босые ноги. В футболке и босиком было холодно всего минуту назад, но теперь вдруг стало жарко.
– Таня, давай я всё тебе объясню. Я вовсе не хотел, чтобы всё так получилось.
Она снова посмотрела на него. Вид у неё был очень жалкий. Он не мог позволить, чтобы у неё был такой вид! И подумать только, он сам во всем виноват! Не нужно было идти на поводу у Маши, ведь он давно её знает. Она не успокоится, пока всё не будет так, как она того хочет.
Как быстро всё случилось! Приедь Таня через месяц, он уже расстался бы с Машей, и всё было бы по-другому. "А что тебе мешало расстаться с ней месяц назад?" – шепнул ему его собственный недовольный внутренний голос. Славик тряхнул головой. Он действительно был во всём виноват сам. Фигаро, как и говорил папа.
– Славик, – спокойно сказала Таня, – ты не обязан передо мной ни в чём отчитываться. Я и сама вижу, что Маша довольно неуютно чувствует себя в моём присутствии, как будто я заявляю на тебя свои права. Я тоже не хотела, чтобы так получилось. У вас своя жизнь, вы вот женитесь скоро.
Славик изумлённо смотрел на неё. У него даже рот приоткрылся от удивления.
– Нет, ты всё не так поняла. Я вовсе не собираюсь на ней жениться! – Выпалил он.
– Не собираешься? – Таня недоверчиво смотрела на него, как будто плохо понимая, что происходит. – В любом случае, это ваше дело, – вздохнула она. – И я ни в чем не хочу вам мешать. Поздно уже. Извини, что я тебя разбудила. Пора спать.
При этих словах она повернулась к двери. И Славику ничего не оставалось, как встать и пойти за ней. Они вышли из кухни. Славик придержал перед Таней дверь, стремительно соображая, во что умудрился вляпаться. Впереди его ждала перспектива долгих и неприятных объяснений с Машей, и нужно заняться этим безотлагательно, пока она не рассказала всем об этой выдуманной женитьбе. Утром они с Таней собирались погулять. А вечером он съездит к Маше и объяснится раз и навсегда.
Таня
Утро на следующий день выдалось ясное и солнечное. Таня подошла к окну и увидела ворон, клюющих что-то на крылечке соседнего здания. Окна её спальни выходили во двор, а сверху было голубое небо с едва заметными белыми облаками. "Бабье лето, как и обещали", – подумалось ей.
Она пошла на кухню, где дядя Саша пил кофе. Тётя Валя заваривала чай в большом стеклянном чайнике. Чаинки закружились в кипятке, который она наливала. Они окрашивали воду в золотистый цвет, и от этого вода казалась густой и насыщенной. Славик вошёл за ней и зорко посмотрел на неё. Если не считать этого внимательного взгляда, всё было как всегда, и на какой-то миг Тане показалось, что всё происшедшее вчера ей просто приснилось.
Но нет, это был не сон, потому что дядя Саша, увидев их, спросил:
– Ну, как прошла выставка?
Славик снова быстро взглянул на неё и стал рассказывать про картины. Тётя Валя тоже заинтересовалась. А Таня подошла к окну и с тоской поняла, что теперь Айвазовский будет ассоциироваться у неё с тем самым вечером, когда она случайно узнала, что Славик потерян для неё навсегда.
Но, похоже, он вовсе не хотел теряться, наоборот, он позвал её за стол, втянул в разговор и сказал, что рассиживаться им некогда, их ждёт прогулка по Неве.
И вот они вышли на улицу, снова прошлись по Невскому к реке, повторяя Танин вчерашний маршрут. Но сегодня всё было по-другому, и хотя грусть все ещё была в Танином сердце, Славику удалось рассмешить её рассказом о том, как здесь у него ветром выворачивало зонтик. Он очень комично показывал эту борьбу со стихией. И Тане ничего не оставалось, как рассмеяться.
Они сели на небольшой уютный кораблик и поплыли вдоль берега, а затем и отдалились от него. Экскурсовод рассказывал о великолепных зданиях, которые они проезжали, и связанных с ними исторических событиях, и это было так здорово, так хорошо! Солнышко приветливо светило сверху, заставляя её зажмуриваться, и весь мир виделся сквозь полусомкнутые ресницы совсем не таким мрачным, как накануне.
Поездка длилась чуть больше часа, но им хотелось погулять ещё, и они, выйдя на площади возле знаменитого медного памятника Петру, решили взять автобусный тур. Это была прекрасная обзорная экскурсия, автобус останавливался возле главных достопримечательностей – у здания Биржи, напротив шпиля Адмиралтейства и, конечно, у Спаса на Крови. Таня поразилась красоте этого храма.
Он напомнил ей Гауди, и сразу вспомнилось, что ей очень хотелось побывать в парке Гуэля. Автобус уже удалялся, а она все ещё смотрела на высокие, как будто пряничные, купола, и пообещала себе ещё раз вернуться сюда на днях.
Они почти не разговаривали в это утро, только обсуждали виды и болтали о всяких пустяках, но Таня чувствовала, что рана её постепенно заживает. И внимательный взгляд Славикиных тёмно-карих глаз как будто обещал ей, что всё будет хорошо. Пока ещё неясно как, но обязательно будет.
Они вернулись уже после обеда, перекусив в ресторанчике на Невском, где Таня впервые попробовала щучьи пельмешки и угостилась отменным щавелевым борщом. Пельмени и борщ напомнили детство и родителей, и, вернувшись домой, она сразу же побежала всем звонить.
Славик сказал, что он должен съездить к Маше. Перед уходом он позвонил ей, как слышала Таня, и сказал, что им нужно поговорить.
Тане тоже нужно было поговорить со всеми, кому она обещала. Дядя Саша ушел на работу, тётя Валя – в магазин, и квартира замерла, проводив своих хозяев. Дома осталась только Таня.
Родители не отвечали. А Лиза сразу же появилась в камере скайпа. Она внимательно выслушала все Танины горести, задумчиво поднимая брови в том месте, когда Славик оказался Машиным женихом.
– Ерунда какая-то, – пробормотала она, – а ты ничего не напутала?
– Конечно нет! – изумилась её странному вопросу Таня. – Я же тебе говорю, что стояла от них в двух шагах и всё прекрасно слышала. Да и Славик ничего не отрицал.
– Он же хотел поговорить с тобой и всё объяснить. Ты просто его не слушала.
– Конечно, хотел, но что тут объяснять. И так всё ясно!
Ленни приходил потереться о Лизино плечо. Он неодобрительно смотрел на изображение на экране, говорившее голосом их недавной гостьи. Лиза чесала его за ушком, и он, довольный, снова спрыгивал со стола.
На этом их разговор закончился.
Школьная подруга Женя тоже сразу ответила на звонок. Она была очень рада Тане. Оказывается, у Жениного мужа в Питере жила тётя. Женя сказала, что завтра же возьмет выходной и приедет к ней.
Уже под конец разговора с Женей в скайпе вдруг всплыло сообщение от Лёши. Таня нахмурилась. Конечно, нужно с ним поговорить, но не здесь в Питере, а по возвращению обратно. Не хватало только ещё вспоминать о прошлом, когда настоящее так туманно! Попрощавшись с Женей, Таня вздохнула и открыла Лёшино сообщение.
Оно было довольно спокойное и миролюбивое, в нем Лёша сообщал, что очень много думал над их отношениями, и пришёл к выводу, что он был абсолютным ослом. Здесь Таня улыбнулась и подумала, что лучше поздно, чем никогда признать свои ошибки. Дальше он предлагал встретиться и обо всем поговорить. Завершая свое сообщение, Лёша писал, что осознал, что во многом был неправ, и очень хочет извиниться перед Таней. Таня кратко ответила ему, что согласна встретиться. «Надо же как-то по-человечески расстаться”, – Вздохнув подумала она.
Славик вернулся, когда уже начинало темнеть. Небо становилось сначала тёмно-серым, а затем тёмно-синим, и первые звёздочки уже проглядывали сквозь облака, украшая эту синь весёлыми сполохами. Таня включила свет.
Славикины родители ушли гулять, видимо, поэтому, едва войдя в квартиру, он направился в единственную освещённую комнату – ту, в которой сидела Таня. Брови у Славика были нахмурены. Глядя ей прямо в глаза он сказал немного хриплым голосом:
– Таня, я расстался сегодня с Машей.
Это было неожиданно, особенно после того, как Таня уже смирилась с тем, что он и Маша женятся.
Как раз в эту минуту послышался скрип двери, и они поняли, что это Славикины родители возвращаются с прогулки. Больше они эту тему не обсуждали в тот вечер.
Славик
На следующее утро они пошли гулять, как и хотели. Сначала покатались на кораблике. Солнышко старалось во всю – река шла широкими светлыми бликами. Но осень всё равно уже явно чувствовалась в городе – от воды веяло холодом, темнотой и сыростью.
Экскурсовод сообщал им по дороге названия мостов и мостиков, которые они проезжали, вещал о знаменитых местах – вот шпиль Адмиралтейства, видный издалека, вот Биржа, всегда казавшаяся Славику похожей на здание театра.
Он иногда задумывался о том, какого это было бы – расти в Питере, ходить по этим улицам в школу и в магазин за хлебом, и приходил к мысли, что так даже лучше – попасть сюда взрослым и осознанно ощутить всю романтику этого волшебного города, а не принимать, как должное, его северную красоту.
Потом он смотрел на Таню, и думал о том, что влюбился в неё, хотя они росли вместе. И ещё он думал о том, что ему казалось, что он забыл её и разлюбил. Но вот она оказалась снова рядом, и сердце щемит от того, что скоро ей придется уезжать.
Опять расставание! Сколько же можно расставаться? А вдруг оно станет последним, и их история так и закончится ничем?
Много мыслей роилось у Славика в голове в этот день, пожалуй, никогда в последнее время по приезду сюда он так много не думал. С самого первого дня прибытия, всё куда-то помчалось, ускоряя темп, множество событий сменяли одно другое. Славик почувствовал, как будто долго куда-то стремительно летел, а теперь остановился задуматься, куда и зачем. И это были драгоценные минуты, когда он ощутил, что незачем больше бежать, всё, что ему дорого находится рядом, нужно только погрузиться в это ощущение безграничного счастья и довериться ему.
После этого, как будто им не хватило впечатлений, Таня со Славиком решили взять автобусную экскурсию. Они ехали на втором этаже, высоко над проезжающими мимо машинами, и смотрели по сторонам. И Славик будто впервые увидел город Таниными глазами, вобрал все, что любит она – изящную архитектуру, вековые деревья, гладкую поверхность воды, к которой выезжал автобус, когда маршрут поворачивал к Неве.
Нагулявшись и наглядевшись вдоволь, они усталые вернулись домой.
Таня пошла звонить родителям, а Славик вспомнил, что назначил себе важную миссию. Он должен поехать к Маше и поговорить с ней обо всём. Этот разговор виделся не таким уж тяжёлым – Славик всегда чувствовал, что их отношения носят какой-то формальный характер. Он не верил, что Маша любит его, и что он дорог ей всерьёз.
А для самого себя он уже решил, что больше не может с ней встречаться. Если раньше его отношения с Машей ему виделись продуктивными и стабильными, то теперь он понял в чем состояла эта стабильность – эти отношения продолжались, потому что они были нужны друг другу. Это была своего рода сделка. Маша позволяла ему забыть его прежние чувства к Тане.
Именно от обиды на неё он и нашел Машу – полную Танину противоположность. Но, видимо, сердце имеет свою память, а душа живет своей, независимой от ума жизнью, если едва вспомнив о Тане, внутри потеплело, будто оттаял лед, в котором он бережно хранил свою любовь. И оказалось, что не нужно больше ничего замораживать внутри, когда снаружи всё согрето её взглядом. Можно продолжать жить как раньше, и даже лучше, потому что за это время он проверил себя.