Мы ждём Андерсена/ Лабиринт БРЭД & БЭРРИ

Одуванчик и Асфальт

Дождь лил и лил. Вторые сутки. Не переставая. И это радовало Асфальт, мокрый, блестящий, новенький. В дождь автомобили ехали медленнее, и он мог более точно подсчитывать те, которые имели честь быть окрашеными в благородный цвет имени его, в цвет "мокрого асфальта". Одна,вторая,третья… Асфальт распирало от гордости, он был очень доволен собой и считал себя успешным и респектабельным. А как иначе? Посреди центра города, в окружении огромных сияющих зеркальными окнами зданий, шикарных и величественных ему нужно было непременно соответствовать. Дождь лил и лил, машины скользили и скользили. Асфальт считал их, блестел и соответствовал. Зажглись апельсины фонарей, монпансье реклам, и все это разноцветное великолепие отразилось на Асфальте. Тогда он перестал считать автомобили, сбившись со счета, и вдарился в самолюбование, ловя бесконечый свет летящих фар, переливающихся реклам и уверенных в себе, немигающих фонарей. Утро разбудило Асфальт яркими лучами взошедшего солнца, засверкавшего на нем, еще мокром и черном. Он не любил Солнце, оно придавало ему серый цвет, лишало лоска и делало мягче. Это его жутко раздражало. То что он раздражался, раздражало его еще больше, потому как в такие моменты он терял статус "непоколебимого и непробиваемого". А надо было держать марку.  Асфальт сурово взглянул на небо, в тайне лелея мечту увидеть там набегающую на смеющееся Солнце дождевую тучку. Не было тучек. Даже облаков не было. Ни одного. Зато Солнце веселилось во всю. Отражалось в стеклах, заглядывая в важные, презентабельные офисы, прыгало по Асфальту, подбрасывая и забирая остатки луж, ласкало проклюнувшуюся острую травку на влажных газонах, нежно разворачивало робкие, любопытные листочки на редких здесь деревьях. Оно было везде! Настырное, неистовое весеннее Солнце!!!

И как ни старался Асфальт игнорировать его, он не мог. Но вид делал.

Непоколебимый и непробиваемый. И мечтал о Дожде. Солнце светило нещадно уже несколько дней и все-таки сделало свое дело – Асфальт стал мягче. Он даже заметил, что рядом с ним, помимо автомобилей и громадин-зданий существуют газоны с нежно-зеленой травой, деревья с раскрывшимися ладошками листьев, которые ловили солнечные подарки и восторженно  апплодировали легкому весеннему ветерку. Асфальт лениво замечал,что это все не раздражает, а удивляет его, даже делает сентиментальным и чувствительным. Но он никак не мог оказать сопротивление своему новому настроению, никак не мог заставить себя соответствовать. Солнце!!! Солнце знало свое дело. Ласковое утром, жаркое днем, очаровательно-фееричное вечером. "Что со мной?"– размышлял Асфальт, приходя в себя от ежеутреннего душа, которым обдавали его городские поливальные машины, и становясь на часок черным и блестящим. Но размышления его заходили в тупик. Он просто не успевал найти ответ на свой вопрос, слишком быстро и настойчиво заключало его ласковое, веселое Солнце в свои объятья. И он почти сдался. Почти. Ночью пошел дождь. Невероятный, неудержимый, буйный. Под оркестр грозы он исполнял свой неистовый, бешеный танец до самого утра, хмурого и уставшего. Асфальт воспрял духом и вернулся в состояние самодостаточности и самовлюбленности.Он больше не замечал деревьев, травы и клялся , что больше не поддастся ни на ласки,ни на тепло, ни на объятья. Ни за что!!! Он снова считал серые машины и благоговел перед  застывшими в своей заносчивости и респектабельности небоскребами.

 Хитрое Солнце выглянуло из-за туч с целью разведки, и легонько тронув Асфальт, засверкало на нем. Асфальт не дрогнул. Солнышко выжидательно спряталось. Сделало еще одну попытку, еще и еще. От его игривых набегов Асфальт стал высыхать. Но он помнил о своей клятве и ничего не замечал. И тогда Солнце, прогнавшее наконец последнюю тучу, всепоглощающее, залившее весь мирок,где жил Асфальт, Солнце, которое видит всё-всё на  Земле, нашло

слабое место у своего сурового визави. Это была обычная, совсем еще незаметная трещинка на Асфальте, о которой он даже не подозревал.

Боже! Какая бы была у него реакция!!! Трещина!!! На непоколебимом, непробиваемом нем!!! Страшно подумать, какая бы была реакция…Солнце задумалось и....стало греть, и, греть и, греть эту преступную трещинку в своих солнечных размышлениях.

Что-то тревожно стало Асфальту. Некомфортно как-то. Что-то даже незаздоровилось. Это его раздражало, он терпеть не мог ничего непонятного. А он действительно не мог понять, что с ним происходило. Но марку нужно было держать. Соответствовать. К ночи Асфальту полегчало, он снова смотрел на фонари, рекламу и мельком на звезды. Слушал, как шуршат автомобили по нему, сухому и еще теплому от солнечных поцелуев. И он засыпал, засыпал, засыпал под это шур-шур-шур.

Утро было неописуемо ужасным. В трещинке, так и не замеченной Асфальтом до этого кошмарного момента, появился зеленый росток! На его твердом, нерушимом, гладком покрытии – трещина! В трещине что-то, чего не  должно быть!!! Он разваливается! Он теряет презентабельность! Может хоть какой-нибудь автомобиль задавит этого, преступно проникшего диверсанта, это наглое создание, тянущееся к Солнцу изо всех сил. Нет, вряд ли…вряд ли…Слишком близко к тротуару оно находится…Да если даже его и раздавят, трещина-то останется. Она разрастается с каждой минутой! ОООО!!!! Я погибаю,я разрушаюсь!!! Такого приступа паники у него еще никогда не было. Никогда! Он даже думать забыл о соответствии статусу "непоколебимого и непробиваемого", он был в отчаянии.

 Ночью Асфальт не успокоили ни привычная картинка из мелькания разноцветных огней, ни серые машны, цвета имени его, ни неожиданный дождь…А под утро ему приснился страшный сон. Он увидел себя потрекавшимся, заросшим травой, презираемым заносчивыми снобами-небоскребами…

Но пробуждение оказалось ещё страшнее. Чей-то звонкий, восторженный голосок беспрерывно повторял:"Ах,здравствуйте! Ах,здравствуйте! Здравствуйте!"  "Сон продолжается", – подумал Асфальт, сначала прислушиваясь к голоску, а потом увидев на месте ростка ярко-желтое создание на ножке-трубочке, которое поворачивало свою золотистую головку во все стороны и кланялось  без остановки. И Асфальт не выдержал. Он сказал. Нет, даже закричал:" Замолчи!!!Замолчи!!!" Созданье взрогнуло и поклонилось:" Здравствуйте! Рад Вам, дорогой сосед!". Асфальт покинули остатки самообладания и достоинства. Он был в ярости! "Сосед????!!! СОСЕД???!!! Это я – сосед??? Это моя территория! Это вообще – Я!!! Ты вторгся, ты вырос прямо на мне!!!" Одуванчик, а это был именно он, закачался от такой грозной тирады, потянулся к Солнцу, которое что-то успокаивающе зашептало ему и снова поклонился Асфальту. " Все мы тут соседи, все мы живем на Земле. Рад Вам". У Асфальта пропал дар речи.Он ничего не смог возразить малышу и предпочел замкнуться.

Всю ночь Асфальт пребывал в смешанных чувствах, то впадал в состояние гнева и несогласия со словами Одуванчика, то находил в них долю истины, а то и не долю, а истину. Он ни на минуту не заснул, совершенно не заметив, что пошел дождь и сделал его блестящим и черным. Позже, прогнав тучи, взошло Солнце. И маленький Одуванчик, пробившийся сквозь трещинку в непоколебимом Асфальте, беспрестанно радовался и благодарил светило, которое сияло и улыбалось своему крошечному земному воплощению.

Асфальт поразила такая откровенная несдержанность, такая бесстыдная эмоциональность, но он решил не уподобляться, не опускаться и не вмешиваться. Он даже дал себе слово не слушать этих восторженных речей вовсе. А Одуванчик продолжал радоваться жизни. За несколько дней своего существования он узнал о ней больше, чем многие, гораздо дольше живущие на Земле. Он умел смотреть и видеть, слушать и слышать. Он запоминал и пересказывал вслух все, что ему удавалось узнать: и неуловимые рассказы Ветра, слетевшего с горных вершин, промчавшегося над зелеными, волнующимися кронами лесных деревьев, которые хранят древние сказки и легенды о волшебных существах и событиях. Он перепевал убаюкивающие песни Дождя о ручьях, которые стремятся  к рекам, текущим в изумрудно-синие моря и океан, в котором скрываются миллионы чудес. Переводил чириканье воробьев о всех городских событиях и секретах переулков, тупичков и окраин, озвучивал короткие, стремительные ролики из зеркал мчащихся машин о бесконечных магистралях и проселочных дорогах, о невиданных городах и деревеньках, восторженно пересказывал веселую болтовню детских ботинок про игрушки, маму и мечту. Он воспевал бесконечные сказки Солнца о далеких странах, о раскаленных песках пустынь с караванами верблюдов, о сверкающих снегах полюсов, надежно охраняющих тайну вечности и расшифровывал загадочные перешептывания Звезд и Луны о бесконечности вселенной, рождении и гибели небесных светил, о далеких живых планетах и их обитателях, так непохожих и так похожих на жителей Земли.

Маленький золотоголовый Одуванчик просто не мог держать это в себе. И он проливался, делился этой потрясающей вселенской историей с тем, кто был рядом, с мрачно молчавшим Асфальтом, который неожиданно для себя слушал рассказы цветка с огромным интересом, все больше и больше привязываясь к своему неожиданному соседу. Он даже переживал, что тому, вмещающему в себя целый мир, станет тесно в малюсенькой трещинке. И он впервые обратился к Солнцу за помощью.

Ему захотелось стать мягче в месте этой трещинки. И Солнце согласно кивало и старалось вовсю....

Так проходили день за днем. Ночью Асфальт не спал, он стерег сон своего маленького друга,боясь, что кто-нибудь неосторожный или намеренный погубит малыша. Он был готов, при малейшей угрозе жизни Одуванчика треснуть и провалиться под ногами злодея. Он знал точно, что у него это получится. Асфальт впервые перестал бояться трещин, непрезентабельного вида и мнения окружающих. Он просто жил.

Но наступило утро, когда Асфальт не увидел на прежнем месте золотистой головки. Вместо нее на ножке-трубочке качался пушистый, полупрозрачный шар. От волнения трещина разошлась еще больше, но Асфальт не заметил этого, он позвал тихо и испуганно:" Эй,эй, дружок, что с тобой?" Серебристый шарик неожиданно осторожно поклонился ему :"Доброе утро! Доброе утро, мой замечательный сосед! Мой дорогой друг! Ничего, ничего не случилось, ровным счетом. Я просто постарел… Век Одуванчиков недолог. Пришло мое время. Я рад, что дождался  утра и тебя, чтобы попрощаться. Ветер любезно согласился дать мне отсрочку". Асфальт трещал, ломался изнутри:"Ты покидаешь меня? Ты умираешь?" "Нет, нет, не думай так. Я просто разлетаюсь. Мне просто пора!" " Останься еще ненадолго. Еще на день!"– Асфальт понял, что плачет, но он не стеснялся  этого. "Не могу, мой друг. Ветер зовет, Земля зовет! Но я утешу тебя. Я вернусь. Скоро! И, может быть не один. Я вижу, что места здесь стало больше. Спасибо тебе! И Солнцу!" Ветер, который слушал этот прощальный разговор, не мог больше сдержаться, иначе бы он просто не сумел выполнить свою миссию. Он подул резко и решительно. Серебристый шар разлетелся крошечными парашютиками  в разные стороны. Они летели, гонимые Ветром и согреваемые мягкими лучами печального Солнца. Асфальт слышал, как пролетая над ним эти белые невесомые звездочки шепчут ему слова утешения и обещания встречи.

Всегда веселое Солнце с разлету забежало за тучу, которая немедленно пролилась его слезами – крупными каплями солнечного дождя. Асфальт подумал, что если бы у него было сердце, оно бы остановилось. Выглянуло проплакавшееся Солнце, заблестело в лужах. Дождик замер в тучках, Ветер пролетел над Асфальтом.  Все они верили, что Одуванчик вернется.

И Асфальт начал ждать....

Сима и Бель

Моей прекрасной Алёне,

которая наполнена

сиянием солнца, мерцанием звёзд,

звуками дождя, музыкой,

словами и ощущениями,

и просто светится и светит.

Алёне, которая не боится

потерять, чтобы найти.

– О! А ещё я представляю запах альпийских лугов. Красные и жёлтые маки качают там своими прекрасными чашечками. Но и простые луга хороши свежей травой и цветами, да… Молоко мне рассказывало о больших пёстрых коровах, которые пасутся на них. О белом густом тумане, который прячет траву от солнца до поры. Поэтому молоко тоже белое и густое, – Синяя Кружка замолчала, она представила себе сверкающий от росы луг и встающее над ним солнце.

Обитатели кухни загалдели наперебой, прося Кружку в который раз рассказать о её приключениях. У каждой из этих историй был вкус, цвет и ощущение.

– Спой песню холодной родниковой воды! О береге широкой реки.

– Нет, лучше сказку травяного чая, которую он рассказал тебе у костра!!!

– Сначала про то как танцуют пузырьки в шипучем лимонаде!

– Про волшебную шапку кофе капучино!

– Про кофе лучше нас никто не расскажет, обиженно звякнули Кофейные Чашки в буфете.

– Да прям уж, – басом ответила Кофемашина.

Электрочайник хотел выдать себя за знатока чая, но посмотрел на Чайник Заварочный(вот уж кто мог быть настоящим экспертом), но тот с интересом слушая истории Синей Кружки, молчал. А Электрочайник знал только жар и сердитую болтовню кипятка.

Синяя Кружка была старая и неказистая, с большой щербинкой по краю. Но её любила вся семья. Считалось, что она придает любому напитку, который в неё наливают удивительный вкус. Сима. Так в этом доме называли Старую Кружку. И всё потому, что однажды в походе мимо лагеря, который разбила семья, проходил человек, который попросил у мамы воды. Он выпил её и сказал, подняв глаза к небу:

– Вода из этой кружки беллиссима!

Путник пошел своей дорогой, а мальчики спросили у родителей:

– А что такое это беллиссима? Мы тоже хотим пить беллиссиму!

Папа захохотал и ответил:

– Все, что вы пьете из этой кружки – беллиссима!

Потому что это слово на итальянском обозначает "превосходно", " прекрасно". Бел – это хорошо или прекрасно, а сима – это очень-очень.

– Кружка Беллиссима, – повторили братья.

Так её и стали называть. А потом имя уменьшилось и стало просто Симой.

Сначала мальчики ссорились из-за того, кто первый пьёт из Симы молоко, чай или лимонад, но потом установили очерёдность, и больше ссор не стало. Когда семья отправлялась в поход или путешествие, Симу заворачивали в салфетку и укладывали в дорожную сумку, а все жители кухни вздыхали, им тоже хотелось отправиться вместе с ней и мальчиками. Но оставалось только терпеливо ждать их возвращения и новых рассказов, сказок и песен.

Однажды папа вернулся с работы с подарочной коробкой.

– О, ничего себе красавица, а какая изящная и тонкая! – мама достала из коробки новую белую кружку, расписанную прекрасными цветами.

Новенькая прибыла из Китая и была подарена папе на день рождения его коллегами. Её поставили на верхнюю полку буфета, как его украшение.

– Кружка очень красивая, очень хрупкая и очень дорогая, – сказала мальчикам мама, – пить из неё мы не будем. Не хотелось бы её нечаянно разбить. Будем просто ей любоваться. И все так и делали. И семья, и кухонные жители. Любовались. Но прошло несколько дней – интерес к красавице стал пропадать. Семья была занята подготовкой к отъезду на дачу, а обитатели кухни так и не смогли завести с новой кружкой не только дружбы, но и увлекательной беседы. Сначала она просто гордо молчала и не отвечала на их расспросы. А когда поняла, что интереса к ней стало меньше, то важно заявила , что она родом из Китая, сделана из настоящего дорогого фарфора, что на ней изображены пионы и что она совершенно новая. Больше она ничегошеньки не знала, но считала что этого вполне достаточно для того чтобы перед ней преклонялись и обожали её. Все в кухне восхитились. Китаянка сказала то же самое снова. Восхитились еще раз. Кружка опять повторила те же слова. И в третий раз кухонные жители выразили восторг. А потом перестали обращать на неё внимание.

Мама, папа и мальчики уехали на целое лето, забрав с собой Симу, и кухня заскучала. Экспертное мнение Кофейных Чашек о видах кофе быстро наскучило. Попросили Заварочный Чайник рассказать чайные истории, но тот был застенчив и немногословен. Он кивал головой на бокалы и кружки, но те внезапно заобижались на всех за любовь к Симе и не произнесли ни слова. Электрочайник подзабыл, как кипит вода, а ничего другого он не помнил. Вилки, ложки и ножи были заперты в ящике и поэтому почти всегда спали.

Иногда в квартиру приходила старушка-соседка полить цветы на балконе, подмести и протереть пыль. Она смотрела на китайскую красавицу, вздыхала и говорила

– Ну до тебя я не дотянусь, еще свалюсь со стула.

И новая Кружка потихоньку покрывалась пылью.

Когда старушка уходила, в кухне снова наступала тишина. Однажды к вечеру Китаянка почувствовала какое-то шевеление внутри себя и тихо звякнула. Все оживились и посмотрели на неё.

– Ты что-то вспомнила про Китай? – заинтересовался Электрочайник.

– Или какую-то историю про чай? – с надеждой прошептал Заварочник.

– Или про пионы? – зашевелилось кухонное Полотенце, расшитое голубыми цветочками.

Кружка начала:

– Я из Китая. Сделана из дорого фарфора....

– Опять? – возмутилась Кофемашина.

Кофейные Чашки недовольно зазвенели друг об друга.

Кружка продолжила:

– Я люблю, когда тепло, сухо и есть много мух. Мне нравиться их ловить. Ой…

– Свихнулась, – сказал большой папин Бокал.

– Перегрелась на солнце, – добавила мамина Кружка с котом на боку.

– Да она дразнится просто! – рассердилась стеклянная Сахарница.

Китаянка замолчала. Она сама не понимала, почему наговорила ерунды про каких-то неведомых мух. Она и слов-то таких не знала. Внутри неё что-то по-прежнему шевелилось, но теперь ещё и хихикало. Кружке стало страшно и захотелось обратно в коробку.

Утром Кофемашина объявила:

– Я всю ночь не спала и кое-что придумала. Каждый из нас должен сочинить историю, раз уж не может ничего интересного вспомнить из своей жизни. И когда Сима вернётся, эти сказки будут ей подарком. Не все же только ей для нас стараться. И тебя тоже касается, – она строго посмотрела на фарфоровую красотку. Идею все приняли на ура и тут же занялись сочинительством. К вечеру обитатели кухни уже обменивались рассказами. Электрочайник рассказал про побег кипятка, который для этого стал паром. Кофемашина сочинила историю про дорожку из кофейных зерён, которая протянулась из самой Африки. Кофейные Чашки придумали сказку про то как поссорились молоко и кофе. Заварочный Чайник рассказал про волшебный танец чайных листьев в воде. Полотенце распевало песню об умытых росой цветах. Даже ложки с вилками в ящике позвякивали песенку про путешествие по тарелкам с едой. Одна только новенькая ничего не смогла придумать. Ведь в неё никогда и ничего не наливали. И кроме коробки она ничего не видела. Но она твёрдо знала, что красивее её никого на этой кухне нет. А других мест она и не знала. Кружке стало обидно и она громко крикнула:

– Ваши глупые россказни ничего не стоят. Вы все старые и уродливые. И ваша Сима – страшилище с трещиной. А я родом из Китая, я самая красивая, я дорогая и новая!

Через минуту полной тишины Заварник тихо спросил:

– Ну и что же, счастлива ты от этого? Расскажи нам, как весело и хорошо быть красивой. Вот это и будет твоя история.

Но Кружка уже успела загордиться с новой силой и завела старую пластинку, внезапно снова заговорив о любви к мухам.

– Фу, мы сейчас упадем в обморок – поморщились Кофейные Кружки. Полотенце начало обмахивать их. А вилки с ложками забренчали в ящике песню про кузнечика.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.