Оставалося только два татарина,
А ёны от его обряжалися,
За тыя за кустья завалялися.
Пошол тут Сухман ён во Киев град
Ко тому ли князю ко Владимиру.
Говорит Владимир таково слово:
– Что же долго ты ездил, Сухман, теперь?
Ездил ты да трои суточки,
Привез ты ко мне нынь лебедушку,
Обещался кою да живьём в руки,
А ни сераго ни малаго утёныша.
Ответ держит Сухман как тут,
Ответ держал сын Долмантьёвич:
– Не до того мне-ка нынче деялось!
Был я ведь нынь за Непрой рекой,
Увидал я силы сорок тысячей,
Той ли силы поганыи,
Той ли силы всё неверныи,
Оны ладили тут как ведь Киев град,
Киев град как огнём пожгать,
А Влодимира тебя в полон как взять.
А говорят князи ведь и бояра
А и сильни могучи богатыри:
– Ах ты Владимир столен-киевской!
Не над нами Сухман насмехается,
Над тобою Сухман нарыгается,
Над тобой ли нынь как Владимир князь.
За тыи за речи за похвальныи
Посадил его Владимир стольно-киевской
Во тыи погреба во глубокии,
Во тыи темницы тёмныи,
Железными плитами задвигали,
А землей его призасыпали,
А травой его замуравили,
Не много ли не мало лет-то на тридцать.
Послали туда ведь-то оследовать,
К той ли ко матушки Непры реки,
Старого казака Илью Муромца.
А пошол старой казак Илья Муромец,
Он пошол к матушки Непры реки,
А стал Илья как по силе похаживать,
По той ли силы он поганыи,
По той ли по силы все неверныи, —
Он нашол там дубиночку вязиночку,
А лежит она меж силы меж поганою,
А лежит тая дубина девяти сажон,
В толщину тая дубина три обоймени,
Со всих сторон дубина приущолкана,
В кровь дубина приомарана.
Пошол да старой ён ко городу,