Столыпинский вагон, или Тюремные приключения мэра

Как-то однажды он позвонил и пригласил на новоселье. Наконец-то он получил ключи от новой квартиры. Сбылась его мечта. Высотка, построенная банком «Аяр» в самом центре города, можно сказать, специально предназначалась вновь зарождающейся элите республики. Подземные гаражи, охрана. В то время это был лучший дом Йошкар-Олы. Супердом!

На новоселье мы приехали вместе с женой и очень удивились отсутствию других гостей. Увидев мое недоумение, Леонид Михайлович объяснил:

– Ты знаешь, провожу новоселье по частям. Денег особенно нет, приходится экономить.

Я ему поверил. С деньгами у него действительно были проблемы. Вернее, денег у него не было. В новую квартиру он не смог купить даже нового стула. Старая мебель из хрущевки сиротливо жалась по углам огромных комнат. Высокие потолки словно посмеивались свысока над колченогим столом и потертым кожаным диваном. Воздуху в квартире было много. Леонид Михайлович перехватил мой взгляд и печально улыбнулся. Мне на секунду показалось, что он даже стал меньше ростом.

– Ничего, – весело крикнул он, – прорвемся! Кредит я тебе вернул? Вернул. А знаешь, как тяжело было с деньгами? Смог? Смог! Мебель – дело наживное. Правда, Галя?

Галя грустно улыбнулась и кивнула в ответ.

Семья Ивенских всегда славилась оптимизмом. Я не сомневался, что со временем квартира действительно приобретет совершенно другой вид. Леонид Михайлович умел зарабатывать деньги. Настроение у меня поднялось. Мы сели за старый кухонный стол и принялись гулять: все-таки новоселье.

Когда застолье набрало хорошие обороты, мы оставили женщин на кухне обсудить последние новости в мире моды, а сами перешли к Леониду Михайловичу в кабинет. Взяли два фужера, коньячку, закуски и сели на диван.

– Ты спрашивал, как Италия? – начал он. – Италия – дорогая, хорошая страна. Красивая мечта. Как бы я хотел в ней жить, – закатив глаза, мечтательно и с выражением произнес он. – А Россия – дебильная страна, страна дураков и пьяниц. Это же смех, с кем мы имеем дело. Зотин! Да разве это президент. Знаешь, Николай, – он понизил голос, – я пишу книгу «Власть», почти закончил. Опишу в ней все, что видел среди этих негодяев.

Ивенский судорожно сглотнул, плеснул себе коньячка и молча выпил до дна. Я видел, что человеку надо было выговориться, а потому просто слушал.

– Собрались мы в Италию. Правительственная делегация. Как последний идиот, купил себе дорогой костюм, рубашку, туфли. Потратил на гардероб тучу денег. Зачем? Можно было ехать в рваных джинсах. Но для меня эта поездка… Мечта! Я-то думал, что еду с людьми. Шиш. Сели в самолет, выпили по сто грамм и членов нашего правительства (при этих словах Ивенский скривился) как прорвало. Зотин стоит в центре самолета, вокруг него крутятся шестерки и говорят, говорят, говорят. Превозносят до небес: первый президент, великий человек, в историю, на века… Лизоблюды!

Приземлились. Идем на таможенный контроль. Зотин вырядился как клоун. Костюм чуть велик, рукава висят. На проверку паспортов пошел первым. А ты же знаешь, у него косоглазие, за постоянные моргания его зовут «МИГ-17». Ну вот, итальянский офицер берет его паспорт и пристально смотрит на президента. Тот начинает моргать, вроде как подмигивает. Итальянец ничего не понимает. «Вы кто?» – спрашивает. Зотин, не переставая моргать, с достоинством отвечает: «Я президент Республики Марий Эл». Итальянец ему в ответ: «Вас нет в списке VIP-персон. Вы не президент. Президенты идут по зеленому, дипломатическому коридору». Зотин ничего не понимает, смотрит по сторонам. Подходить нельзя. С красной линии я ему прокричал примерный перевод, а он как заорет: «Как не президент?! Я президент Марий Эл!» И опять моргает. Офицер никак не может понять, что это за русский, который все время подмигивает и утверждает, будто он президент.

Итальянец: «Вы президент компании? Бизнес?» Зотин: «Какой бизнес?! Я президент республики!». И опять глазами хлоп, хлоп, хлоп. Итальянец психанул, закрыл проход и куда-то позвонил. Вышли два полицейских и потащили Зотина на досмотр в свою комнату. Мы в шоке. Представляешь? Президент что-то орет, два здоровенных полицейских тащат его под руки, а члены правительства стоят на таможенном контроле с открытыми ртами.

Зотина утащили, я скомандовал: «Шагом марш на паспортный контроль». Мы быстренько прошли таможню, стоим, ждем президента. Хорошо, что быстро подошли встречающие нас итальянцы. Я им объяснил, в чем дело, и они побежали улаживать конфликт.

Через несколько минут из кабинета для досмотра выходит Зотин. Мы чуть не упали. Представляешь картину. Маленький, черные волосы взлохмачены, глаза горят бешеным огнем, галстук на боку, рубаха торчит из-под пиджака, рукава длинные висят, а из расстегнутой ширинки цветные трусы виднеются. И смеяться нельзя, и терпеть мочи нет. Я прижался к стене, давлюсь от хохота. Итальянцы, все красные, бегут к нему навстречу. Зотин матерится. В общем, картина та еще.

Вот так, Николай, мы приехали в прекрасную страну Италию. А дальше все просто. Вокруг одна лесть и подхалимаж. Каждый день пьянка до упада. Видимо, руководители фирмы «ФАТА», по приглашению которой мы попали в Италию, поставили себе задачу напоить марийцев вусмерть. Чтобы проще было подписать контракт. Приемы, банкеты – все на халяву. Члены правительственной делегации, разумеется, упились. В Турине по одному из местных телеканалов прошел сюжет, как пьяные марийцы валялись на столах. Кошмар. Называется, посмотрел Италию. Ивенский еще налил коньяка и залпом выпил свою порцию.

– После неудачи с голосованием по моему назначению работать стало невозможно. Идешь по коридору, а они, сволочи, морду отворачивают. Представляешь, оказывается, им мой рост мешает. Видите ли, Зотин маленький, метр с кепкой, а я большой, метр девяносто восемь. Вроде как мой рост его унижает.

Выпили еще. Я молчу.

– Вчера, представляешь, – продолжил он, – остаюсь вечером на работе. То да се, бумаг накопилось много. Вдруг звонок: президент вызывает. Бросаю все, бегу. Захожу. Стоит, сволочь, пьяный в хлам. Вдруг достает пистолет и наводит на меня. Я-то знаю, что у него боевой Макаров, он им часто хвалится. Думаю, шутит, а он: «Молись, проклятый демократ, сейчас я тебя убью». Испугался не на шутку. Ведь убьет, сука, и ничего ему не будет. Трясусь, ноги чуть держат. Веришь, чуть не обоссался, в яйцах тепло стало, будто потекло что. Кричу: «Какой я демократ, Владислав Максимович! Я же с вами, старый коммунист. Я и партбилет сохранил».

– Да, – рука его дрогнула, – а я свой выбросил, испугался, что президентом не стану. Время было такое. Все из партии бежали. Ладно, Лёня, иди. Не буду тебя сегодня убивать. Ты еще пригодишься, хотя и еврей.

– Представляешь, что со мною было. Я уже всех богов вспомнил, и иудейских, и православных. Вот скажи, как мне с ним работать? Я ведь чуть на колени перед ним не упал. В голове несется: упаду на колени, может, простит. А так убьет ведь, сволочь. Стою, метр девяносто, и чуть не падаю. А этот клоп, сволочь, крутит пистолетом, словно это не оружие с боевыми патронами, а детская игрушка.

Чуть не плача от обиды, Леонид Михайлович откинулся на спинку дивана и перевел взгляд в потолок.

Время новоселья истекло. Я, как мог, успокоил его, что-то пошутил. Позвал жену, мы стали собираться на выход. У самой двери Леонид Михайлович склонился к моему уху и с невиданной страстью прошептал:

– Книга будет интересной! Я им устрою.

Написал он эту книгу или нет, я не знаю. Только с некоторых пор с ним стали происходить странные вещи. Он начал жаловаться на здоровье, на страшные головные боли. Почти месяц пролежал в стационаре. Мне стало за него страшно.

Слух о том, что Ивенский пишет некую книгу о власти, разлетелся по кабинетам и офисам. Зотину эта информация понравиться не могла, особенно в канун президентских выборов. Ивенский знал власть изнутри и мог сказать многое.

Леонид Михайлович Ивенский покончил жизнь самоубийством.

До сих пор у меня есть стойкая убежденность, что без вмешательства медицины там не обошлось. Возможно, когда он лежал на больничной койке, ему что-то вкололи. Возможно, перелечили или, наоборот, недолечили. Как бы то ни было, но однажды воскресным утром Леонид Михайлович, находясь на кухне новой квартиры, в одних трусах неожиданно выбросился с девятого этажа. Вроде как самоубийство. Но он так любил жизнь, свою семью, детей, что поверить в это было невозможно.

Кстати, после его смерти министром здравоохранения стал Виктор Петрович Рассанов. Загадочный человек. Он тоже покончил жизнь самоубийством. Выстрелил в голову из охотничьего ружья.

Тем временем со стремительностью скорого поезда Москва – Йошкар-Ола приближались выборы президента Марий Эл. Несмотря на большое количество кандидатов, реальный оппонент у Зотина был один – Вячеслав Александрович Кислицын, глава администрации Медведевского района.

По моему мнению, Кислицын – счастливчик. В жизни ему очень везло. Конечно, везет тому, кто везет, но и благосклонность фортуны дорогого стоит. Жизненный путь этого человека вызывает удивление.

Маленького роста, крепкий и коренастый, в детстве он занимался боксом. Привычку драться по поводу и без сохранил до зрелых лет. Уже взрослым человеком заочно получил высшее образование, что несильно сказалось на его эрудиции и манерах. Мысли он формулировал плохо. Но при этом страдал ораторской болезнью. Говорить мог часами. Его речь имела одну парадоксальную особенность. С одной стороны, он говорил обо всем, что думал, но с другой – о чем думал, не говорил. Потому его спичи состояли из рваных кусков, понятных только ему одному. Боксерская закалка и правильное понимание сути власти помогли ему выстроить свою карьеру. Нахальства и наглости у него было на троих. Не понимаю, с какого перепугу, но он считал, что ему по плечу любая должность, включая президента России.

В Медведевский район Кислицын приехал после срочной армейской службы. Быстро понял технологии продвижения по карьерной лестнице. Если ты сильный, тебя должны бояться. Если другой сильнее тебя, угождай, говори то, что он хочет слышать, а при случае наступи ему на горло.

Свою трудовую деятельность он начал в районном спорткомитете. Энергичного парня заметили и предложили новый участок – сельсовет. Наладив знакомства, он неожиданно становится руководителем районного объединения общественного питания. Но это была не его стезя. С хлебной должности Кислицын уходит на землю: принимает отстающий колхоз «Победитель».

На новом месте пригодился спортивный опыт. Председатель-боксер регулярно и с удовольствием колотил пьяниц и тунеядцев. За несколько лет отстающее хозяйство выбилось в передовики. Кислицын был серьезным председателем. Умным, жестоким, хитрым. Он сразу понял, в чем его преимущество. Он руководил хозяйством, в его подчинении были мясные и молочные фермы, что в стране тотального дефицита при умелом обращении становилось существенным козырем. Кислицын присмотрел в руководстве Марийского обкома КПСС нужных людей и охватил их своим вниманием. Его старания заметили. И за безупречную работу по подъему сельского хозяйства предложили повышение. В 1989 году он становится председателем исполкома Медведевского района. Самого богатого сельскохозяйственного района, который со всех сторон окружают столицу Марий Эл. Перед Кислициным раскрылись новые горизонты. Земли и реки, мясо и молоко, рыбалки и бани: все лучшие куски были в его руках. Йошкар-Ола лежала у его ног.

В 1989 году Кислицына избирают народным депутатом СССР, а в 1993-м – депутатом Совета Федерации России. После успешных выборов в сенаторы он в открытую заговорил, что в 1996 году будет президентом Марий Эл.

Сенатор Российской Федерации и одновременно глава администрации Медведевского района сконцентрировал в своих руках огромные ресурсы. Он мог запросто собрать у себя глав администраций соседних районов и подарить каждому по автомашине УАЗ.

Глядя на все это, Зотин бесился, но сделать ничего не мог. Ситуация поменялась, когда у Кислицына закончился срок полномочий в Совете Федерации. Зотин решил убрать его с должности главы Медведевского района. Задача была понятна: лишить конкурента административного и финансового ресурса. На медведевского строптивца заводят ряд уголовных дел, вслед за которыми появляется президентский указ о снятии его с должности главы района. Кислицын отказывается подчиняться указу президента и не покидает свой кабинет. Дело принимает принципиальный оборот. Президент дает команду министру МВД Марий Эл арестовать непослушного главу администрации.

Если бы арест состоялся, политическая карьера Кислицына наверняка была бы окончена. Но жизнь иногда все решает по-своему. Взвод ОМОНа едет штурмовать администрацию Медведевского района, а в этот момент кто-то из близких Зотину людей делает ставку на Кислицына и сливает ему план штурма администрации. Тот, не мешкая, оставляет свое рабочее место и скрывается где-то в своем районе. На календаре 6 марта 1996 года.

Весь этот фарс дал результат прямо противоположный тому, на который рассчитывал Зотин. Популярность Кислицына стремительно росла, о нем заговорили по всей республике.

Понимая, что в чистом поле у этого богатыря ему не выиграть, Зотин включает административный ресурс. Под его давлением Госсобрание принимает решение о том, что президент Марий Эл обязан владеть марийским языком. Всем понятно, что это мера против русского Кислицына, который марийским языком в должном объеме не владеет. Но адвокаты Кислицына подают протест в Конституционный суд Республики Марий Эл и выигрывают дело. Более того, решением Верховного суда Республики Марий Эл Кислицын восстанавливается в должности главы администрации Медведевского района.

Это случилось 11 ноября 1996 года, за месяц до выборов президента. Своим решением Верховный суд отвесил Зотину звонкую пощечину. Его авторитет в глазах жителей республики опустился ниже городской канализации.

После восстановления Кислицына в должности все поняли, что шансов остаться президентом у Зотина нет. Всяк во власти, кто мог шевелиться: чиновники всех мастей, партийные функционеры, руководители предприятий – что есть мочи рванули в предвыборный штаб Кислицына засвидетельствовать свое почтение будущему президенту. Однажды вечером я случайно проезжал мимо его предвыборного штаба и с изумлением отметил, что на довольно просторной парковке нет ни одного свободного места.

Москва от Зотина отвернулась. Не знаю, чем не угодил ей маленький черненький мариец, но и без того нищая республика оказалась на полгода отлучена от российского бюджета. К моменту выборов президента задержка по зарплатам бюджетникам достигала шести месяцев, а по детским пособиям – двух лет.

Владислав Максимович Зотин не понимал или не хотел понять, что проигрывает. Близкие и верные соратники бросили своего президента на произвол судьбы. Члены предвыборного штаба президента метались по республике в надежде найти поддержку действующему президенту, но все было тщетно. Я уже говорил, что последним гвоздем, забитым в выборную компанию Зотина, был закон о местном самоуправлении, который отменял назначение глав администрации и бросал их в пекло всенародных выборов. У Зотина исчезла последняя опора и надежда на победу.

Главным недостатком Зотина я считаю уникальную способность плодить врагов. Моя история – яркий пример того, как не надо поступать с энергичными людьми.

Перед выборами я собрал журналистов и сказал:

– Носом землю буду рыть, но в Волжске Зотин голосов не получит.

Хотя на выборах 22 декабря 1996 года у меня были дела поважнее. Я выставил свою кандидатуру на пост мэра Волжска. Как уже было сказано, по новому закону мэр должен был избираться всенародным голосованием в один день с выборами президента Марий Эл. Учитывая, что я был прогоревшим банкиром, что мой офис продолжали осаждать потерявшие деньги вкладчики, мне необходимо было определиться с тактикой предвыборной агитации.

Для консультации я поехал к самому мудрому руководителю города – директору Марийского целлюлозно-бумажного комбината Валерию Андреевичу Лесовому. Для Волжска МЦБК являлся градообразующим предприятием. Налоговые поступления в городскую казну почти наполовину состояли из отчислений этого предприятия. Да и по настроениям работников комбината можно было с точностью до процента узнать, чем дышит город. Так что мой выбор был неслучаен. Директор комбината не стал держать меня в приемной, сразу пригласил в кабинет.