Песок в раковине
А потом она поняла – ещё раньше, чем инструктор – координатор поздравил её с блестяще выполненным заданием, – что теперь всегда будет искать этого ощущения, пока вообще не потеряет способность летать, а тогда просто ляжет и умрёт.
– Поздравляю вас. – Сказал Инструктор. – Вы приняты в сообщество пилотов – диаров, которых теперь, вместе с вами, в Известных мирах, включая Агой, ровно тридцать.
– Сообщество? – Переспросила Анна. Это уже было интересно.
Под каким псевдонимом вы хотели бы вступить в это сообщество? – Поинтересовался Инструктор.
– Ведьма. – Не раздумывая, ответила Анна. В раннем отрочестве её просто потряс фильм о «Ночных ведьмах», где рассказывалось о русских женщинах – пилотах Второй мировой войны. Она сказала это по-русски, и Инструктор довольно точно повторил непонятное слово. В этот миг она просто не подумала о том, что когда-нибудь это русское слово выдаст её с потрохами. Ей хотелось, чтобы её язык всё-таки зазвучал в космосе первым.
– Желаете стать наёмником или останетесь на Грите?
– Я ещё не решила.
– Вы будете оповещены о ближайшем сборе диаров.
– Я могу присутствовать на нём?
– В виде голограммы, оставаясь на Грите и сохраняя полную анонимность. – Успокоил её инструктор. – У диаров строгий кодекс чести. – Из панели перед ней выскользнул крохотный светящийся стержень. – Здесь полная информация о диарах и их Кодекс. Любая информация с этого носителя, переданная вами лицу, которое не является диаром, будет расцениваться, как грубое нарушение, и вы будете лишены членства в организации.
– А как вы узнаете? – Дерзко спросила Анна.
– Это вопрос вашей чести. – Возразил инструктор, и Анна промолчала. Выбралась из имитатора, чтобы похвастаться перед Ивайром своими успехами.
– Даже я этого не ожидал! – Сказал он, сильно порадовав тем Анну. – Я, конечно, высокого мнения о тебе, но этого я не ожидал! Я надеялся, что ты доберёшься до девятого уровня и станешь пилотом, что обеспечит тебе возможность ни от кого не зависеть, но диар! Их ведь немногим больше двадцати?
– Со мной – ровно тридцать.
– Ты – существо талантливое, сильное, умное и опасное.
– Ещё бы! – Радовалась Анна. – Я просто выросла на много километров ввысь и вширь в собственных глазах! Я так хотела что-то из себя представлять в этом мире, я чувствовала себя такой ничтожной!
– Хочешь сделать это своей профессией?
– А ты возьмёшь меня на службу? – Лукаво улыбнулась она.
– Я бы хотел, чтобы ты никогда не покидала Грит. – Признался Ивайр, не отрывая взгляда от её мягкого красного рта, то и дело расплывающегося в улыбке, от сияющих глаз. – Но чем я буду тебе платить, у меня ничего нет?
– О, я хочу очень многого! – Веселилась Анна. – Я хочу, чтобы вы всегда были со мной!
– Я буду с тобой, пока ты этого хочешь.
– Тогда готовься к очень долгой жизни, Кайл Ивайр. – Серьёзно сказала Анна.
Глава двенадцатая.
Цена соли.
Когда жители Пскема обнаружили соли пска на дне пересохшего залива одного из древних морей, это стало началом конца морей, планеты, и самой расы Пска. Это были не совсем люди, точнее, совсем не люди, но и не гуманоиды. Скорее, они приходились людям дальними родичами, так как были млекопитающими, теплокровными, но никакого отношения к приматам не имели. Они были похожи на кошек Риох, хотя и не так гротескно отличались от людей: у них были кошачьи, с вертикальными зрачками, глаза, острые, расположенные ближе к макушке, уши, плоские, почти утонувшие в лицах носы и иное строение руки; но сходства с людьми у них было больше, чем различий. Мутация, связанная с заменой солью составляющих кости элементов – у пска это был не кальций, как у мероканцев, людей, кортиан, кинтаниан и савалян, и не бром, как у шхариан, раббиан и ахойцев; – происходила у пска очень медленно и в начале почти незаметно; видимо, у этой расы был врождённый иммунитет. Наркотик мгновенно стал популярным и бешено дорогим; в погоне за невероятной прибылью осушались моря, и гибла цветущая и плодородная планета. Впрочем, происходило это не так быстро, чтобы остальные расы, контактирующие с пска, забили тревогу вовремя. Когда стала очевидной мутация, – а произошло это только через пару сотен лет после того, как добыча соли приобрела массовый характер, – стали выяснять, что было её причиной, на что ушёл ещё не один десяток лет. Справедливости ради следует сказать, что были среди пска такие, кто первым понял опасность и забил тревогу, но как бессильны они были! Дело коснулось сверхприбылей, и они были ничто против сильных мира пска, против армий, закона и богатства, которое стояло за всем этим – неслыханного богатства. Долгое время – не один десяток лет, – эти самые сильные искали другие причины и платили, по сути, огромной армии учёных только за одно: чтобы они доказали, что причиной мутации является не соль. Когда же это стало столь очевидным, что нельзя было уже закрывать на это глаза, да и Лига Десяти миров, возглавляемая мероканцами, обратила на это внимание и потребовала принять меры, все средства, силы и возможности были брошены на поиски средств борьбы с мутациями; добыча соли тем временем не прекращалась ни на минуту. Пересыхающие моря отомстили: пустыни, коварно выжидающие очень долго, подготавливающие себе плацдарм ветрами, изменившимся к худшему климатом, вдруг наступили сразу и везде, и пожрали остатки морей в какие-нибудь десять лет. Пска испугались не на шутку. Богатства, накопленные за счёт соли, теперь уходили на борьбу с последствиями. Их не избежал никто – ни самый бедный, ни самый богатый. Мероканцы пришли на Пскем, но поздно. Соль была везде: в воздухе, почве, в жалких остатках воды. Не выносящие наркотика мероканцы мгновенно свернули спасательные работы; Кинтана, сама тогда восстанавливающаяся после техногенной катастрофы, не могла помочь вообще ничем. Раббе и Бард прислали технику для очистки почвы и спасения морей, но это уже не помогло. Планета погибла. Вода ушла. Животные мутировали либо погибли. Последнее поколение пска родилось чудовищами, но что самое ужасное – соль убила разум. Пска превратились в безумных диких существ; а хуже всего было то, что соль, превратив их в существ намного хуже животных, не убила их, напротив, продлила им жизнь. Потомства эти существа уже не давали, но жили необычайно долго. Почти тысячу лет спустя катастрофы мутанты жили на Пскеме, уйдя глубоко под землю, в пещеры, где сохранилась вода и некоторые виды мутировавших животных и растений, которые сохранили способность давать потомство: мутанты пожирали их и друг друга, и существовали за счёт этого. Пскем стал местом, где добывали соль все, кому не лень, пока кинтаниане, дав отпор Л:вару, не захватили его снова, не избавили его от мародёров и охотников за наркотиком, и не начали восстановительные работы. План был – убрать и уничтожить весь пска и восстановить экологию планеты. Всё это время мутанты жили в глубинах Пскема, не появляясь на поверхности. Попытки изучить их были, не без этого, но какие-то зачатки разума у них сохранились: они понимали членораздельную речь, распознавали ловушки, использовали подручные средства, инструменты и даже захваченное оружие. Особенно опасны они были тем, что не чувствовали боли, и инстинкта самосохранения у них тоже не было. Не поднимаясь на поверхность, вмешательства в свою приватность они совершенно не терпели, и на любую попытку проникнуть на их территорию отвечали лютой злобой. Поэтому о подземной жизни мутантов известно было очень мало, почти ничего. На Барде и Шхаре, где общественная жизнь настолько напоминала земную, что даже СМИ присутствовали, появлялись время от времени сенсационные сообщения типа: «Две недели в подземельях Пска», или даже: «Смертельный флирт с мутантом», но всерьёз их почти никто не принимал.
А подземелья были жуткие. Неочищенный пска имел очень сильный и стойкий специфический запах, напоминающий секреты животных и насекомых, и подземелья были практически пропитаны им. Абсолютной тьмы не было: по стенам росли светящиеся грибы и мох. Но так было только хуже. Что творилось в сознании бывших разумных существ, сказать было невозможно. Помнили ли они о том, кем были, сознавали ли весь ужас произошедшего с ними, или нет – знали только они сами.
Но бог у них был.
Детально разработанный план проникновения на Пскем начал осуществляться за несколько дней до него. Видоизменяя сигнал, Грит послал вызов на Пскем, который там приняли за запрос с Мехротры. Достопочтенная ади намерена была посетить эту планету с целью «послушать её ветер». Она хотела, чтобы сопровождал её во время полёта и визита только мероканский пилот Кайл, живущий на Мехротре в качестве послушника. Долгие переговоры с младшими кинтанианскими чинами закончились краткой беседой с наместником Понтифика на Пскеме, лордом Ошем. Анна говорила с ним из «Цветка ветра», создав обстановку простенького бунгало, за краешком окна которого только угадывался голубой простор Мехротры. Свежий сквознячок, гуляющий по «комнате», слегка шевелил пряди пышного парика и одежду, свободно спадающую по телу. Ивайр предупредил, что как бы ни почитали кинтаниане ади, запись проверят, но все передачи, идущие с Мехротры, имеют помехи, которые создаёт планета, и искусственность изображения будет принята за эти самые помехи.
– Я много раз проникал в Союз, в том числе и так. – Рассказывал Ивайр. – Вообще-то, я никогда не применял один и тот же способ более двух раз, чтобы не быть вычисленным. Но ади я использую впервые.
Лорд Ош оказался таким, как и ожидала Анна: белокурым, светлоглазым, но с лицом азиатского типа, причём ярко выраженным: с высокими скулами, словно высеченными из алебастра, узкими глазами, высокомерно вырезанными ноздрями тонкого носа, жёстким ртом. Анна назвала время своего визита, сказала, что сопровождать её будет мероканец, прибытия которого она ждёт «к вечеру», и закончила сеанс.
– Всё здорово. – Заметил Ивайр, – а главное – тебя всё-таки проверяют. Это был не лорд Ош.
– Ох, ты! – Воскликнула Анна.
– Ади – слепые. – Напомнил Ивайр. – Ты не могла этого видеть. Но в момент прибытия на Пскем ты должна быть в курсе этого.
– Я поняла. А откуда ты знаешь, что это был не лорд Ош?
– Кто же в Союзе его не знает?.. Племянник леди Священного Острова, жены Понтифика, правитель области Ош в провинции Калькхен, один из восьмидесяти самых знатных лордов Союза, прима-офицер личной гвардии Понтифика, с блестящим послужным списком, прекрасно образованный. Ему всего тридцать два, а он уже получил должность, которой лорды добиваются обычно годам к сорока, женившись и упрочив своё социальное положение с помощью жены. Это много значит на Кинтане, а этот лорд даже не помолвлен.
К вечеру Грит перехватил запрос, сделанный с Пскема Мехротре, и создал помехи, не позволившие Мехротре ответить. Через несколько минут он связался с Мехротрой вновь, и Ивайр повторил запрос. Мехротра ответила отрицательно. Грит связался с Пскемом; Ивайр извинился за помехи и сообщил, что да, одна из ади желает посетить Пскем, но это её личная инициатива, и когда и каким образом она собирается это делать, решает она сама. После этого Пскем, вроде, успокоился и замолчал.
– Через несколько дней они всё равно разберутся, – сказал Ивайр, – но мы должны успеть, время есть.
– У нас и не такое получалось. – Бодро заметила Анна.
– Конечно. Не будь шансы на успех так высоки, я никогда бы не пошёл на это и не позволил бы участвовать в этом тебе.
Собираясь и готовясь, наконец, к вылету, Анна не могла не вспомнить свою первую высадку на Биэлу, когда она, глупая, замороченная, перепуганная, как послушный щенок, бежала за Заком, боясь потерять его из виду. Как всё изменилось! На неё нахлынуло ностальгическое чувство. Как ей повезло, что здесь оказался Ивайр! Впервые в жизни ей повезло так, как вообще мало кому везло в этой Вселенной. В момент, когда всё было против неё, ей выпал один счастливый билет из миллиона несчастливых, и спас её от участи гораздо худшей, чем смерть. Не будь Ивайра, она, наверное, уже обезображенная солью, вспоминала бы свою земную жизнь, как потерянный рай.
В мероканском линейном корабле была невесомость, и Анна с удивлением обнаружила это, когда корабль покинул ангар Грита. Взвизгнула, когда тело её устремилось куда-то, а магнитные ботинки рванули к полу. Ивайр поймал её за руку и велел пристегнуться в кресле; им предстояло разогнаться до нужной скорости, чтобы войти в гиперпространство.
– А мы летали на таких кораблях в Дальний Космос. – Говорил Ивайр, занимая Анну разговором, пока она, мученически скорчившись в кресле, переживала перегрузки. – Маленькие, меньше любого киборга, они были даже менее удобны, чем этот. Таких апартаментов, как у тебя на Грите, там не было, конечно; но мы как-то устраивались, и нам даже нравилось. Я любил свой корабль.
– Меня тошнит. – Анна машинально прикрыла рот рукой.
– Скоро кончится.
– Как противно! У меня в пальцах лёд и иголочки… И в ногах… А внутри…
– Знаю, помню. Потерпи ещё немного.
– А это опасно?
–Есть немного. Но я очень хороший пилот, да и Грит нас страхует. Вообще-то союзные корабли несколько старомодны по сравнению с кораблями Лиги. Мы с Л:варом неплохо поработали над тем, чтобы не дать им обогнать или хотя бы догнать Лигу: убивали учёных, взрывали лаборатории.
–Теперь мы их запустим в лаборатории Грита. – Слабо произнесла Анна. – Им понравится.
– Мало сказать! – Согласился Ивайр. – Это двинет мероканскую науку далеко вперёд.
Пошевелиться Анна смогла только после того, как корабль вошёл в гиперпространство, и вместо звёзд на проецирующих экранах возникла серая муть. Но вместе со способностью шевелиться на неё навалилось что-то странное, какая-то неестественная сонливость, и тяжесть, давящая, муторная… Она вдруг увидела сверху саму себя, какую-то чужую в парике и свободном одеянии; Ивайра, управляющего кораблём и время от времени тревожно поглядывающего на неё… А потом она как-то разом освободилась от тяжести, мешающей ей, и устремилась в темноту, навстречу высокой мужской фигуре. Свет падал на него сзади, превращая его в чёткий чёрный силуэт без лица. Он стоял среди груды изувеченных тел с двумя тонкими клинками в руках, с которых срывались тяжёлые капли, прямой, напряжённый. Сказал беззвучно: «Я – словно жук в янтаре». Посреди огромного пространства, выжженного дотла, догорал обломок гигантского корабля, холодным, почти невидимым голубым пламенем, без дыма, и воздух струился и дрожал. «Я не могла иначе. – Говорила некрасивая беловолосая девушка с коралловыми глазами, тая от страшного жара. – Моя кровь – это слёзы моего сердца. Ему суждено плакать вечно». Больной ребёнок лежал в постели, положив бледную узкую ладошку на живот, накрытый белой простынёй. Кровяное пятно расползалось по белоснежной простыне, яркое, влажное, Анна чувствовала запах крови. Содрогаясь от душевной муки, она брала руку ребёнка и целовала руку мужчины, истекающего кровью у неё на глазах. У мужчины был профиль её ребёнка, и красный мундир с серебряным шитьём, и глаза… «У него глаза убийцы». – Сказала Снежная Королева. У неё было жутко изуродованное лицо, всё в отвратительных шрамах, и янтарные глаза, вместо зрачков в которых был жук… Был чёрный силуэт с двумя тонкими клинками. Жук в янтаре. Зверь очень близко к Снежной Королеве, очень близко. Маленький мальчик посреди огромной залы собирал из льдинок слово «Вечность». «Она никого не боится. – Думала Анна. – Никого. Но у него глаза убийцы, и он слишком близко!» Пятна светящейся плесени на сырых стенах, тонкие противные грибы-трубочки и зло, физически осязаемое, прямо-таки консистенция зла! «Слушай ветер!» – Тело Анны в кресле выгнулось дугой. – «Слушай ветер!!!» Но она не могла помочь Снежной Королеве, она должна была помешать мальчику собрать слово, помешать во что бы то ни стало, потому, что… «Нет!!!» – Крикнула она, бросаясь между мужчиной в красном мундире и серой фигурой с тесаком, но тесак прошёл сквозь неё, и мужчина рухнул на колени, зажимая руками живот. Кровь хлынула у него меж пальцами и изо рта. Длинные ресницы, бросающие голубую тень на бледные щёки, вдруг начинали трепетать, и детские губы складывались беззвучно в недоумённо-жалобную гримасску боли. Всё в ней сжималось и кричало в ответ на эту гримасску, но она улыбалась, целуя детскую руку. Всегда улыбалась. Слёзы замёрзли, и маленький мальчик пытался сложить из них слово «Вечность», но Снежная Королева следила за ними во все глаза. «Ты проиграешь». – Сказала Анна, но та только улыбнулась надменно, от чего уродливое лицо её собралось в жуткую гримасу. «Слушай ветер!!!» – Анна снова выгнулась и забилась в кресле. – «Слушай про плесень!!!» «Слушай меня!» – Требовал кто-то. Анна, Анна, очнись, смотри на меня, не закрывай глаза! Почему у меня такие длинные волосы?! Где я, что со мной сделали, кто я?! Колонна жидкого огня… Арига! Это я, Ивайр, смотри на меня, слушай меня! Смотри мне в глаза!
– У них есть бог! – Сказала Анна и увидела наконец близко-близко серые глаза Ивайра. Вернулась тяжесть, но и сознание тоже, она прижала руки к вискам, отгораживаясь от символов и видений.
– У кого? – Спросил Ивайр.
– Я бредила.
– Не совсем. – Как-то странно сказал он. – Ты очень сильный эмпат. Говорят, в гиперпространстве всё существует как бы в сжатом виде, пространства, времена, всё перемешано. И есть люди, которые способны это чувствовать. Ты – одна из них. Грит защищает нас от гипера и его аномалий, но механический корабль – нет.
– Я была с сыном. – Глаза Анны переполнились слезами. – Он опять умирал у меня на глазах! Господи, почему?!! – Она почти прокричала это, и разрыдалась на груди у киборга, крепко прижавшего её к себе. Слёзы, замороженные тогда, и своими ледяными гранями изранившие её сердце в клочья, наконец-то растаяли и хлынули наружу. С нею впервые в жизни был тот, кто страдал в этот момент так же, как она сама, хоть никогда не знал её сына и не видел его, и Анна чувствовала всем сердцем, что он страдает, и страдает искренне, и была благодарна ему за это. Все, кто жалел её прежде, боялись её боли и торопились утешить, чтобы не дай Бог не сорвалась и не сделала их свидетелями своих страданий. И она держалась, держалась и держалась.… Пока столько времени спустя не выплакалась наконец в жилетку инопланетянину, родившемуся за миллионы световых и сотни реальных лет до неё. И стало легче. Боль не ушла, не забылась, но у неё больше не было власти над Анной. Она уже никогда не цепенела от страха, что вот-вот боль нахлынет, встревоженная непрошенным напоминанием, и превратит её душу в водоворот ада. Она могла вспоминать и открытыми глазами смотреть внутрь себя, на прошлое, сожалея и горюя, но уже не корчась от невыносимой муки. Ивайр бережно вытер слёзы с её лица, когда она перестала рыдать и чуть отстранилась от него, и Анна сказала:
– Спасибо.
– Я сделал бы больше, если бы мог.
– Ты убил одного из моих драконов. – Улыбнулась Анна сквозь слёзы. – Самого большого и страшного. И теперь ты в самой высокой комнате самой высокой башни, мой рыцарь в золотых доспехах. По сценарию тебя ожидает приз. Хочешь ты, или нет, но тебе его вручат.
– Приз?.. – Не знакомый с мифологией Ивайр слегка озадачился, но Анна быстро и нежно поцеловала его в губы, и он замер, не зная, как реагировать и что думать.
– Это приз. – Сказала Анна, улыбнувшись ярче.
– Ты сказала: одного из драконов? – Спросил Ивайр. – И где остальные?
Анна только рассмеялась, и он улыбнулся тоже, вернувшись к управлению кораблём. Первое оцепенение прошло, и он понял, что счастлив… Почти так, как бывал счастлив прежде, до войны и гибели своей планеты.
«Что ж, Кайл Ивайр, – сказал он себе немного погодя, – сколько когда-то у тебя было планов, амбиций и мечтаний! А теперь ты счастлив только оттого, что тебя поцеловали. Но как счастлив!..»
Почти сутки прошли до того момента, как корабль вышел из гипера – Анна успела немного вздремнуть за это время, – и теперь летел в открытом космосе. Диск размером с пятак был Бэтой, родиной цветов ветра, третьей планетой системы Пскема. Корабль стремительно летел ко второй: самому Пскему, окружённому терминалами и станциями кинтаниан, уже видными, как яркие многочисленные звёздочки, образующие слишком правильные комбинации. Анна не без лёгкого волнения думала о том, что скоро встретится с настоящими инопланетными людьми лицом к лицу. До сих пор её встречи с инопланетянами носили эпизодический характер, и все они были либо гуманоидами, как Вэйхэ и Сихтэ; либо киборгами, как Ивайр и охотник с Авельянды; а для пеллиан она сама была всемогущей инопланетянкой. Впервые ей предстояло встретиться с представителями более развитой и цивилизованной человеческой расы, и это не могло не волновать и не пугать её.
Очень скоро в крипте затрещало что-то, совсем, как в радио, и чей-то голос произнёс по-кинтаниански:
– Пскем вызывает Корту восемь, двенадцать, один.
Ивайр ответил, и отвечал ещё несколько раз, пока к их кораблю не пристроились три пары кинтанианских истребителей, более округлых, длинных и тяжеловесных с виду, нежели риполианские, на одном из которых училась летать Анна. Ивайр перекинулся с ними несколькими фразами, и Анна снова поразилась тому, как много он знает названий, цифр и паролей. Корабль продолжал нестись к Пскему. Тот вырос на проецирующих экранах в большой ржавый диск со смутными пятнами гор и бывших морей, и словно бы остановился: несколько минут ничего не менялось, словно корабль стоял на месте. Ивайр отвечал на позывные и шутки кинтаниан, которые были слишком специфичными, чтобы Анна их оценила. Некоторые слова клипса вообще не переводила, некоторые переводила, но это казалось абсолютной бессмыслицей: «Эй, ваши хвосты сделали дыба, мероканец!» «Бабушка уже в углу, кип, проснись!»
Тем временем неожиданно для Анны планета приблизилась: как-то вдруг стали отчётливо видны все детали суши: горы, обрывы, русла рек, ущелья. Это было чем-то похоже на Мерак. Ивайр забегал пальцами по пульту, заставляя корабль трансформироваться: из толстенького цилиндра с чуть заострённым «носом» он, чуть сплющившись и вытянувшись, превратился в изящную хищную «дельту», «вырастил» крылья и хвост, нос заострил сильнее и чуть опустил вниз. В таком виде он очень полого вошёл в атмосферу Пскема. Истребители сделали на границе атмосферы красивый сложный манёвр, просигналили мероканцу на прощанье и улетели в космос, а корабль, изящно развернувшись, пошёл на снижение.
– Готова? – Спросил Ивайр. Анна кивнула. У неё вспотели ладони, но страха она не чувствовала: только нетерпение и сильное волнение.
– Боишься?
– Нет!
Анна видела горы, еле обозначенные русла бывших рек, – всё, как из самолёта, чистенькое, аккуратное и крохотное, но совершенно отчётливое. Гигантская впадина бывшего океана тянулась долго, очень долго – корабль летел со скоростью нормального сверхзвукового лайнера. По дну бывшего моря ползали огромные уродливые драги – работали кинтанианские очистные установки, призванные собрать и уничтожить пска. «Каждую минуту там уничтожается такое количество соли, за которое можно купить целую планету вроде Авельянды». – Говорил ей ещё раньше Ивайр. За морем потянулась бесконечная равнина, по которой ветер гонял клубы пыли; надвинулись горы, и корабль полетел над плато.
На этом плато, прямо над каньоном пёстрого пскемского мрамора, Анна увидела обширную площадку с «гасителями» по периметру: космодром. На обитаемых планетах космодромы сооружались в горах; корабли принимались в глубокие шахты через особый посадочный коридор, создаваемый нейтрализаторами и гасителями. На Пскеме кинтаниане созданием подобных излишеств пока не озаботились, и корабль свободно приземлился на обширном бетонном поле, в некотором отдалении от кинтанианских боевых машин. Высота кабины над землёй оказалась такой же, как и у самолёта, и прямо из шлюза Анна и Ивайр шагнули в кабину поданной к кораблю машины, которая высадила их на краю посадочного поля, перед эффектно выступающим из скалы фасадом кинтанианской станции.
Кинтаниане предпочитали натуральные материалы: камень, стекло, дерево, – поэтому подходы к станции были вымощены пскемским мрамором; сам фасад тоже был из камня, чёрного и кремового, и стекла – или того, что выглядело в точности как стекло, зеркально отсвечивающее отдельными сегментами. Едва Анна и Ивайр ступили на мраморные плиты, как из-за зеркальных дверей появился кинтанианин в красной форме прима-офицера и двинулся им навстречу.
При взгляде на него у Анны буквально захватило дух. На Земле, как ни крути, рост выше двух метров считается аномальным, и почти всегда сопровождается худобой, сутулостью или каким ещё изъяном; у этого мужчины, чей рост для кинтанианина был не так уж и высок – чуть выше среднего, – изъянов не было никаких. Это сквозило в каждом его движении, полном скрытой силы и нескрываемой уверенности в себе; в лёгкости, с какой он нёс себя, и в хищной грации его походки. Он был истинный калькхэнец: мёд и янтарь глаз и волос, странная золотистая смуглость кожи – на Земле Анна решила бы, что он специально намазался чем-то, – не розовый, а терракотовый оттенок губ. Он был похож, и не похож на того кинтанианина, смерть которого Анна видела в ангаре Грита. Красивое, очень красивое лицо его было больше, чем просто красивым – оно было освещено изнутри искрой ума, яркого и непростого нрава и мягкого, спокойного юмора. В углу рта, который сам по себе мог свести с ума любую женщину человеческой расы во Вселенной, лежала симпатичная морщинка, насмешливая, но не ехидная.
