Песок в раковине

– Мне всего тридцать два года. – Улыбнулась та. – Наш год немного короче стандартного, но сутки на два часа длиннее, так что всё-таки тридцать два.

– А если тебя сжечь? – Не унимался Гиссар, обращаясь к Ивайру.

– Попробуй. – Ивайр посмотрел ему прямо в глаза, и Анна поразилась тому, каким холодным и тяжёлым может быть его взгляд. – Если полагаешь, что за четыре с половиной столетия я ни разу не повстречал умника вроде тебя.

– А выглядишь ты совсем, как живой! – Шумно вмешалась Тиана, и Анна мысленно поблагодарила её за это. – Чьяна, например, считает тебя потрясно красивым! – И она глянула на Гиссара с мстительной радостью во взгляде.

– А ты попробуй меня утопить. – Не поддался Ивайр. – Это, кажется, ещё никто не пытался со мною сделать.

– Я спрашивал из любопытства. – Смешался Гиссар. – И не хотел тебя обижать…

– Мне показалось, – Анна задержала Ивайра в коридоре, когда они поднялись на посольский уровень. – Или тебе не нравится Гиссар?

– А мне показалось, что тебе он очень нравится.

– Я не ослышалась?! – Ахнула Анна. – И поэтому ты его ненавидишь?!

– Во мне нет ненависти. Я ему не доверяю, и считаю, что он может быть тебе опасен.

– Он спас нас и свой мир!

Ивайр хотел было сказать, что он в этом отнюдь не уверен, но вместо этого сказал:

– Я только хотел тебя защитить.

– Я большая девочка. – Смягчилась Анна.

– Но сердце у тебя хрупкое. – Неожиданно возразил Ивайр, сам испугался своих слов и быстро пошёл прочь.

Утром Анна, как всегда, поприветствовала Ивайра, который чинил связь в шахте, своих гостей, и пригласила Гиссара погулять в оранжерее. Как и она сама когда-то, Гиссар был потрясён истинными размерами и возможностями Грита, но гораздо проще воспринял сообщение о том, что Грит на самом деле не корабль, и никуда не летит. Он оказался учёным-ядерщиком, и Анна с интересом выслушала его рассуждения о тахионах: частицах, чья скорость превышает скорость света в миллионы раз. Впрочем, что такое гиперпространство, не смог ей объяснить и он, мало того, Анне показалось, не смотря на его показную самоуверенность, что он понимает это ещё хуже, чем она сама.

– Я вообще в этом не разбираюсь. – Призналась она. Они гуляли по дорожкам умеренной зоны, где как раз цвели сладко пахнущие розовые и голубые цветы. – Я совершенно не понимаю, как здесь всё работает, но именно я командую Гритом. Знаешь, для этого особого ума не надо! А всё, что нужно знать, знает Ивайр.

– Он на самом деле такой, как говорит?

– Не совсем. Он не настолько машина, как старается показать, но сблизиться с ним очень трудно.

– А почему вас здесь только двое?

– Это долго объяснять. – Немного смутилась Анна. – И потом, здесь полно андроидов и роботов. – Они присели на камни на открытом месте. Свет с потолка давал абсолютную иллюзию солнечного дня. Рисуя на светло-сером песке какие-то узоры, Гиссар с сожалением произнёс:

– Нас так мало. Судьба дала нам такой шанс, а мы его упустили. Я всё не могу в это поверить. Зиана…

– А кто она?

– Лучший биохимик на Пеле и моя жена… бывшая. Мы разошлись год назад. По ней, так ценность имеют только её мозги и результаты её опытов. Утверждает, что служит науке, но на деле – только своим амбициям. Посмотри, когда я изобрёл изотропный генератор, она зашила и меня, и моё изобретение, а потом полгода охотилась за моими дневниками. Теперь-то она их получит. Но важно, в конце концов, не это, а то, что хотя бы таким образом моё изобретение послужит Пеллу. Наконец-то. Я не прав?

– Разумеется, прав! – Горячо поддержала его Анна, едва ли не восхищённая его образом мыслей.

– И очень жаль, что из-за её амбиций Пелл потерял такой шанс! Представь, она вначале была на вашей стороне, но как только узнала, что я тоже за вас, как тут же переменила своё отношение и стала настаивать на вашем уничтожении.

– Ты серьёзно?! – Поразилась Анна.

– Да. – Он нагнул голову, ожесточённее ковыряя песок. – Она ведь до сих пор меня не простила. Как только я встал на твою сторону, ты была обречена. И такое бывает, когда личные интересы стоят во главе угла. Она меня ненавидит…

– Ненавидела. – Поправила его Анна. – Вы больше не увидитесь.

– Верно! – Вскинул голову Гиссар. – Всё не могу привыкнуть к этой мысли. Но на Пеле мне всё равно жизни не было.

– Хочешь посмотреть на звёзды из крипта? – Поднялась на ноги Анна. – Здорово утешает, но в первый момент это стресс.

– Да я всю жизнь мечтал об этом! – Воскликнул Гиссар, но едва ступил на прозрачный пол крипта, как застыл, не в силах сделать больше ни шага; лицо побледнело до зеленоватого оттенка. Ему, как и Анне когда-то, почудилось, что он проваливается в бездну. Уши заложило ватой.

– А где пульт управления, где терминал? – Спросил он, пересилив себя.

– Грит, – позвала Анна, усаживаясь в кресло, – объясни, почему у тебя нет терминала?

– В нём нет надобности. – Зашелестел голос Грита, и Гиссар вздрогнул. – Команды подаются мне голосом, как конкретные, так и самые общие; в таком случае я сам конкретизирую их, исходя из ситуации и своих возможностей.

– Он живой. Это киборг. – Пояснила довольная Анна. – Он живой и разумный. Спасибо, Грит. Ты нашёл подходящую планету?

– Я нашёл несколько тысяч стандартных звёзд того же класса. В результате первичного анализа большинство из них отсеялись, и теперь я более тщательно изучаю планетные системы ста девятнадцати звёзд.

– Отлично, Грит. Как связь?

– Связь почти исправлена.

– Видишь, как всё просто? – Анна встала из кресла, подошла к Гиссару. – Зато уже точно никто, кроме меня, Гритом командовать не сможет.

– Но раз он разумен, с ним можно договориться?

– Грит, можно с тобой договориться?

– Нет. – Возразил Грит. – Мне незачем идти на контакт с существом, находящимся полностью в моей власти.

– А если кто-то запрёт твою хозяйку, а ты не будешь знать, где?

– На моём борту это исключено.

– А если этот кто-то спрячет её в другом месте?

– А если я сам запру этого кого-то, – подумав, спросил Грит, – и стану понемногу лишать его кислорода, когда он вернёт мою хозяйку?

Анна весело рассмеялась; Гиссар снова побледнел.

– Я правильно ответил? – Спросил корабль.

– Просто гениально, Грит! – Заверила его Анна. Вывела Гиссара на площадку у лифта, и тот перевёл дух. Сказал с бледной улыбочкой:

– Даже шахты я боюсь меньше, чем этой рубки… прости, крипта.

– Ты привыкнешь. – Пообещала Анна.

– Нет.… С этим нужно родиться – как ты.

Анна только весело улыбнулась. Ей так смешно было казаться кому-то всемогущей инопланетянкой! Когда-то она благоговейно смотрела в рот Заку, считая высшим существом его, а теперь смотрит на этих андроидов, и… да что говорить! Нет слов, которыми она уже себя за это не отругала! Опыт – он и в самом деле сын ошибок трудных!

Пригласив Гиссара на вечер к себе в гости, она отправилась в имитатор и пролетала несколько часов, заработав лёгкую головную боль. Ликаон уже накрыл в гостиной стол, украсив его какими-то палочками и шариками, свободно роящимися над центром стола. Платье он дал Анне серебристое, как иней, волосы гладко зачесал и спрыснул какими-то блёстками. «Аэлита!» – Фыркнула, оглядев своё отражение, Анна. Гиссар вошёл и замер на пороге, восхищённый:

– Вот это да! В жизни ничего подобного не видел! Так роскошно, этого просто не может быть! А что это за звуки?

– Музыка. Ты никогда не слышал музыки?

– Н-нет. – Неуверенно произнёс Гиссар. Потом уже Анна поняла, что пеллиане абсолютно лишены слуха, как гуманоиды, для них любая музыка – это просто набор звуков. А сейчас она спросила, приглашая его за стол:

– Тебе нравится? – И он ответил, блестя глазами:

– Безумно! Не могу поверить, что такое бывает! Я космический корабль иначе себе представлял.

– Я тоже. – Призналась Анна. – Я когда-то тоже думала, как ты. Я ведь принадлежу к расе, которая, как и твоя, только-только стала выходить в космос. Другое дело – Кайл Ивайр, его раса в космосе уже тысячу лет.

– А что он может на самом деле? – Показалось Анне, или нет? После её признания в том, что она не всемогущая инопланетянка, из глаз Гиссара пропало почтение, зато появилось что-то такое…кого же он теперь ей напоминал?

– Наверное, есть что-то, чего он не может. – Ответила она. – Но я плохо себе это представляю. Его теперешняя оболочка создана для террора, но сам он не убийца. Его раса не признавала насилие.

– Неужели бывают такие? – Криво усмехнулся Гиссар.

– Бывают. – Просто ответила Анна. Он поймал её взгляд, и на какое-то время умолк. А Анна сильнее ощутила то, что называется дежавю: словно она уже сидела так за столом, и видела этот взгляд…

– Значит, этот корабль принадлежит Ивайру, а ты его просто ведёшь?

– Этот корабль принадлежит вообще не нам. – Осторожно ответила Анна.

– Прости, что спрашиваю, – Гиссар посмотрел на неё очень многозначительно, и даже понизил голос, – но какие у вас отношения?

– Мы почти друзья. – Анна произнесла это не без некоторого колебания.

– Но он же машина!

– Он человек, у него живой мозг, он сохранил свою личность. Мы много говорили…

– Ну, на разговоры-то его, наверное, хватает! – Ухмыльнулся Гиссар, и Анна поняла, кого он ей напоминает. Игоря! Эти наглые глаза, в которых откровенная похоть мешается с презрением, и в то же время какая-то неуверенность в себе, какая-то готовность к плохому, к обиде, и опережающая саму обиду реакция на неё.

«Как и у меня? – Подумала она вдруг со страхом. – Я ведь и сама такая. Я тоже в плохое верю с готовностью, даже с облегчением: ну, вот, меня обидели, обманули, значит, Земля ещё вертится, и всё так, как должно быть?! Господи, ну, и кто я после этого?»

– А я-то почти ревновал тебя к нему! – Признался Гиссар почти развязно.

– Друзьям незачем ревновать друг к другу. – Довольно прохладно произнесла Анна. Ну, нет, она больше не даст себя в обиду, тем более, такому, как он!

– Друзьям? – Переспросил Гиссар с нажимом, но видно было, что обороты он слегка сбавил. Неужели довольно одной готовности к отпору, и тебя не тронут?

– А разве мы не друзья? – Спросила она тоном, не допускающим отрицательного ответа.

– Ты так красива… – Уклончиво произнёс Гиссар, но продолжить не рискнул.

– Тебе понравился мой гость? – Спросила она у Ликаона, едва Гиссар ушёл.

– Нет! Совсем не понравился! Он не умеет держаться, и он такой алчный! Вот увидите, теперь он будет в претензии на собственное помещение. Но если вам он нравится, я молчу.

Анна промолчала, сидя в кресле и размышляя над чем-то. Потом сказала:

– Дай мне обычную одежду, я пойду в «Цветок ветра».

Ивайр опять был там, и вокруг него снова был Элва-Маун. Он повернулся к ней, и Анна произнесла, волнуясь:

– Прости меня, пожалуйста.

– За что? – Удивился он.

– Я решила недавно, что ты так ведёшь себя со мной потому, что тоже хочешь использовать меня. Потому и по курсу отказываешься лететь. Всё это время я только и раздумывала, как мне выкрутиться, если это так.

– И что произошло? – Спросил он. – Что заставило тебя изменить мнение обо мне?

– Я поняла, что это было глупо и подло с моей стороны. Ты столько для меня сделал! И твой взгляд – он чистый. – Она стиснула руки, чтобы не дрожали. – Ты вряд ли меня поймёшь, я сама поняла это только что, когда почувствовала разницу. Я хочу, чтобы ты меня простил. Я ведь не такая, как ты, я хуже, но я пытаюсь измениться, я хочу стать лучше! Ты был прав: дело не в вещах и символах, а в том, что нельзя снисходить к тому, что не достойно этого. Этим я не только унижаю себя, но и поощряю низость. Ты же это имел в виду, когда говорил о престиже Касты, да? Я просто тебя не поняла, не захотела понять. Своей слабостью я порой развращаю тех, кто ею пользуется. Ты понимаешь меня? – Она заглянула ему в глаза, увидела там понимание и одобрение, и благодарность, покраснела от радости:

– Ты не злишься, нет?

– Нет. – Сказал он. – Я счастлив. И кстати: друзья звали меня Ив.

Глава девятая

Неудобные гости

Грит выбрал из обнаруженных им планет девять наиболее перспективных и занялся их изучением. Анна по-первости пыталась разобраться, просто из любопытства, как это делается, но скоро скисла: её знаний не хватало даже на то, чтобы смутно догадаться, о чём идёт речь. Ивайр пытался помочь, и смог донести до её сознания мысль, что всё, существующее на отдельно взятой обитаемой планете в каждый момент её развития – это результат всего, что жило и росло на ней прежде, и залог того, что будет жить на ней впредь. Всё: состав почвы, воды, даже воздуха, было продуктом жизнедеятельности и распада миллиардов организмов от начала времён. Это повергло Анну в тоску. Она прежде представляла себе это несколько иначе: ей казалось, что другие планеты – это что-то вроде необитаемых островов, или неоткрытых материков Земли. Достаточно акклиматизироваться, привыкнуть, обжиться.… Оказывается, недостаточно было даже совпадения большинства биохимических параметров. Как ни похожа была, например, Корта на Мерак, мероканцам, чтобы жить там, нужно было пройти сложный курс акклиматизации, и всё равно, они несколько поколений страдают от различных аллергий и диатезов, даже те, кто родился на этой планете. Получалось, что найти планету для пеллиан было делом практически нереальным; и даже если получится, никто не сможет поручиться, что они там выживут при том уровне развития их медицины, и при тех возможностях, которые мог предоставить колонистам на первое время Грит. Вот теперь Анна начала понимать, что натворила, согласившись взять их с собой, но Ивайр её успокоил, как мог. Он напомнил о том, что пеллиане и так находились на грани вымирания, и что этот полёт – их собственный выбор. И всё равно, это её тяготило. Да, они её практически вынудили, Да, у них выбор невелик. Но вдруг кинтанианский Союз откликнется на их призыв? Вдруг их найдут раньше, чем они погибнут, и сумеют помочь каким-то образом? Ивайр советовал ей не думать об этом, но как она могла, с её чувством ответственности?.. Один Грит не беспокоился ни о чём, кроме своей непосредственной задачи, и пока Анна вела с Ивайром оживлённые дебаты по поводу результата его поисков, он добросовестно делал своё дело. Время от времени он сообщал результаты очередного анализа, и тогда Ивайр решал, имея для этого необходимые знания, исследовать ли эту планету дальше. Первые шесть планет они отвергли достаточно быстро, но оставшиеся три пришлось исследовать подробнее. Они показались Ивайру настолько перспективными, что он посоветовал Анне отправить Грита к ним, по очереди, чтобы взять пробы на месте. Анна согласилась. Времени это должно было занять не больше двух месяцев, и её это устраивало: присутствие пеллиан на Грите начинало её угнетать. Гиссар требовал внимания, домогался встреч, пытался выяснить у Анны, как управлять Гритом, просил допуска к мозгу и в шахту Грита и постоянно предъявлял различные претензии. В основном по поводу того, что Анна не отчитывается перед ним во всех своих действиях – и это её сильно раздражало. Видимо, он был из породы тех мужчин, что испытывают к женщинам, не поддающимся их чарам, всё возрастающую неприязнь; Анна прямо-таки физически ощущала, как меняется с каждой неудачной попыткой обольщения его отношение к ней. Ивайру она об этом не говорила: он и так недолюбливал пеллианина, и усугублять это чувство она боялась.

Первой планеты они достигли через две недели. Анна уже не испытывала такого восторга при виде нового мира; но эта планета её заинтересовала, как только она увидела её. Т’огл был похож на Луну, своими неживыми пейзажами, кратерами, чёрным небом без облаков. Элва-Маун – на Землю. Эта планета не была похожа даже на Биэлу. Явственно видна была окутывающая её атмосфера, но облаков почти не было, а те, что были, казались клочьями почти прозрачного дыма. Зеленовато-серая, местами тёмно-коричневая; видны были пятна материков и русла рек. Ивайр долго смотрел на неё, когда Анна позвала его, потом сказал:

– Как я не догадался? Просто не посмотрел. Это Энке. Планета, убитая Хозяином Лиги. Вот то, что он делает с мирами.

– Как он это делает? Что с ней?

– Он сжёг её поверхность. Не всю. На поверхности образуются огромные области, раскалённые до того, что плавятся камни. Горячий воздух поднимается вверх одновременно в нескольких местах. Это порождает чудовищные возмущения в атмосфере; начинаются ураганы и цунами. Всё живое сметается с лица планеты; всё погибает. Если жечь дальше, выкипают моря. Эта планета превратилась в пустыню за три года. Жизнь там есть, но самая примитивная. Цивилизация людей погибла полностью. Но Энке повезло больше, чем Мераку. Поверхность Мерака он сжёг всю. Не осталось никакой жизни. Вообще.

– Зачем? – Спросила Анна, поёжившись. Ивайр помолчал.… Потом признался:

– Не знаю. Да и никто не знает. Просто он это делает – и всё.

– А Грит ему зачем?

– Грит может послать в ядро планеты энергетический импульс такой силы, что оно взорвётся. Теоретически, так как на практике его хозяин проверить это не успел.

Анна хотела сказать что-то ещё, когда переварила услышанное, но не успела.

– Один из гостей поднимается к вам сюда. – Заговорил Грит.

– Пусть поднимается. – Вздохнула Анна. Не имело смысла спрашивать, кто это – ясно было и так.

– Почему ты не предупредила нас, что планета найдена? – Воскликнул он, приблизившись к креслу. – Мы посетим её?

– Нет. – Коротко ответила Анна. – Она не подходит. Грит, мы отправляемся к следующей планете. Готовься к уходу в гиперпространство.

– Вы ведёте с нами какую-то тайную игру! – Решительно заявил Гиссар. – Вы закрыли от нас весь корабль, кроме чуланов, в которых не желаете жить сами, – (Анна вспомнила Ликаона) – Вы скрываете от нас ваши цели, и вообще избегаете! Я решил потребовать от вас откровенности, я имею на это право!

– Нет, не имеешь. – Возразил Ивайр. – Вы угрозой вынудили её взять вас на корабль, не задумавшись ни на секунду, что заставило одинокую женщину на таком корабле очутиться в космосе, какие она преследует цели, куда летит и почему. Вы должны быть благодарны уже за то, что она, не смотря на собственные проблемы, заботится о вас, ищет для вас планету, жертвуя своим временем и рискуя ради вас. Если она не хочет посвящать вас в свои дела, это её право, и предъявлять ей претензии глупо, амбициозно и непорядочно с твоей стороны.

Анна, отняв руку от лица, смягчила немного его резкость:

– Мои дела никак не связаны с вами, Гиссар, вам незачем о них знать. Помимо всего прочего, это просто опасно для вас. Смирись, пожалуйста. Скоро, надеюсь, мы отыщем вам новый дом…

– Понятно! – Перебил её, кипя от возмущения, Гиссар. – Вы отводите нам роль бессловесных статистов! Но кто вам дал такое право?! А ты, Анна, ты не боишься, что ты лишь игрушка во власти этого механического подонка? Может быть, ему и тысяча лет, но права командовать чужими жизнями у него нет! Ты ведёшь корабль, власть, практически, у тебя в руках! Зачем ты поёшь с его голоса, кто он тебе такой?! Я, по крайней мере, живой человек, с живыми чувствами и желаниями, этим нельзя пренебрегать ради… ради куклы, манекена!

Анна опять прикрыла лицо рукой. Ивайр на всякий случай встал между Гиссаром и ею, и тот, сардонически усмехнувшись, пошёл прочь. Правда, исчезнуть, не сказав ничего, он не мог – не тот был типаж.

– Мы просто так не сдадимся! – Гордо заявил он, и скрылся в лифте.

После его ухода Анна и Ивайр молчали почти минуту. Потом Анна сказала:

– Мне плевать на то, что он говорит о тебе, Ивайр

Он не ответил. Смотрел на планету. Грит, выполняя приказ, уходил прочь от неё, и Ивайр провожал её взглядом. Анна забеспокоилась.

– Ивайр…Ив!

– Всё хорошо. – Не оборачиваясь, сказал он. – Я просто задумался.

– О чём?

– О том, как просто было бы решить эту проблему, будь на твоём месте Л: вар.

Анна нервно хихикнула.

– Я так не могу. – Произнесла виновато.

– Я знаю. – Ответил Ивайр. – Я тоже.

Странные мысли и подозрения, всё равно ещё терзавшие Анну, побуждали её время от времени заходить в апартаменты Л: вара и рассматривать хранящиеся там шары с чем-то молочно-белым. С самого начала она чувствовала какой-то подвох в происходящем, только не могла определиться; и ещё ей хотелось найти что-то про Ивайра. Она по-прежнему колебалась, сомневалась, испытывала страх и неуверенность. Даже стыдно было за себя. Но разве у неё не было причин? Она была одна, ничего не знала, но несла чудовищную ответственность за силу, которая оказалась в её распоряжении волею каких-то недобрых гениев. Как узнать, кто прав, кто нет? За кого ей быть, с кем, и как это определить?

«Что же ты здесь спрятал? – Мысленно обращалась она к своему двойнику, осторожно трогая шары. – И зачем? Для напоминания о победе достаточно было бы скелетов. Да и не стал бы ты держать в свой спальне напоминание о таких победах. Ты не такой, я знаю. Ты уверен, что прав, и это, скорее всего, доказательство твоей правоты – во всяком случае, для тебя самого. Я почти уверена в этом. Но всё остальное ты отсюда забрал, а это оставил – зачем?..»

Иногда, набравшись мужества, она активировала голограмму, и смотрела на своего двойника, пытаясь понять его, придав своему лицу такое же выражение – и не могла. Он сознательно превратил себя в чудовище и уничтожил свой мир и свою расу – почему? А главное, зачем? С раннего детства этот вопрос был всегда главным её вопросом; больше всего на свете она ненавидела бессмысленную суету и не прощала бессмысленного вреда. Но Лавайр Мессейс, по логике вещей, должен был быть таким же?

Значит, для него то, что он делал, было наполнено смыслом. Он верил, что прав, и что так надо. Как он мог поступить так, как поступил, со своим лучшим другом? Анна примеряла эти поступки на себя и никак не могла их постичь. Она ни за что не сделала бы этого, ни с Ивайром и ни с кем, так как мог поступить подобным образом её двойник? Может, Ивайр чего-то не договаривает?

Как она жаждала определённости! Она не испугалась бы ни смертельного риска, ни трудностей и любых препятствий на пути к цели, лишь бы она была, эта цель! То, что время от времени продолжал предлагать ей Ивайр: всё бросить и бежать на Корту, – было не по ней, не по её амбициям. Она уже замахнулась в душе ни много, ни мало, а на роль спасительницы Известной Вселенной. Она была готова рисковать, жертвовать, драться, терпеть и даже погибнуть, но только не отступить. В конце концов, её двойник был фигурой неоднозначной, пусть со знаком минус, но величина не последняя! Чем она хуже? И если он здесь нагадил, разве не логично будет, если исправит всё она?

– Но что же с тобой произошло? – Вслух спросила она у голограммы. – Признайся хоть ты? Башню сорвало от соли? Откуда ты знал, что покидаешь Грит надолго, и что кто-то будет шарить в твоих архивах? Во что я влипла? Может, всё совсем не так, как мне кажется, и я всего лишь пешка в твоей игре? Как я хочу узнать, но как узнать?! И что, если я загляну ненароком туда, куда заглянул ты, и тоже свихнусь?..

– Да нет! – Возразила сама себе. – Этого быть не может. Я не подниму руки на живое. Живое… – Она повернулась в сторону спальни, но тут её отвлёк мелодичный сигнал с браслета: Ивайр ждал в её апартаментах.

– Что-то случилось? – Остановившись на пороге апартаментов, спросила Анна. Ивайр положил на место цветок ветра, который держал в руке, повернулся к ней.

– Ничего. Я просто хотел пообщаться, пока ты не спишь. Ты упрекала меня, что я сам никогда не проявляю инициативы, не захожу к тебе, вот я и проявил. Не вовремя?

– Почему? – Анна первой уселась на диван. – Просто я так этого хотела, что растерялась немного. И даже не знаю, что теперь мне с тобой делать! – Нервно прыснула, сцепила пальцы на колене. Он сел рядом.

– Не знаю, как всё это объяснить. Я только хотел признаться тебе, до чего сам к тебе привязался. Я боялся твоего благородства и твоей ответственности. Собственно, из-за тебя боялся. Понимаешь?

– Конечно.

– Я хочу сказать тебе, как я понимаю дружбу. Я не умею держать дистанцию, я принадлежу своим близким без остатка, и в ответ жду того же. Я хочу знать о тебе всё, каждую минуту каждого дня, мне всё важно.

– У меня нет тайн. – Ответила Анна. – Честно. Мне кажется, что тебе я могу рассказать всё. Только это будет печальный рассказ. А я не хочу жалости.

– Прими её вместе с моей дружбой. – Серьёзно сказал Ивайр. Анна посмотрела ему в глаза, поражённая внезапной мыслью.

– Да. – Сказала тихо. – Принимаю.

Они проговорили почти до утра. Ивайр рассказал ей о своих родителях, которые были разных Каст, и разница в возрасте у которых составляла пятьдесят четыре года; рассказал, как стал капитаном разведывательного корабля и впервые полетел в Дальний космос, про первую открытую им планету. Анна тоже рассказала многое о себе, начала рассказывать про родителей, про Неродную бабушку, расслабилась, и рассказала про своего сына – впервые с тех пор, как это случилось, нарушила молчание и рассказала об этом вслух. Пока рассказывала, не удержалась, заплакала, и ничего её не ранила его жалость, стало легче.