Воронограй. Русский Савонарола

Старый дворецкий, сразу понявший из последних слов Волка, в чем дело, бессильно опустился на скамью. Перед его глазами в одно мгновение промелькнули все ужасы кровавого раздора между братьями.

Поняла все и челядь.

– Боярин, как бы не прогневить государя и великого князя Дмитрия Юрьевича! – умышленно громко, чтобы слышно было на крыльце, произнес один из жильцов. – Своя-то рубашка ближе к телу! – вполголоса добавил он в сторону товарищей.

Трусость и измена уже заползли в их сердца, и они только не решались еще громко высказать свое решение.

Лука Петрович сидел на лавке и, казалось, не слышал обращенных к нему слов.

Жилец поднял ключи, оброненные дворецким, и решительно шагнул к двери.

Но он не успел вложить ключ в замочную скважину. Боярский сын, разговаривавший с Волком, ловким движением вырвал у него связку ключей и, оттолкнув растерявшегося жильца, заслонил собой дверь.

– Изменники, предатели! – дрожащим от гнева голосом воскликнул он. – Как Иуда хотите предать своего царя! Кому вы крест целовали? Нет у вас другого государя и великого князя, кроме Василия Васильевича!

Пламенные, дышавшие негодованием слова Захара на минуту смутили челядь.

– Ишь ты какой верный выискался! – злобно засмеялся жилец, собиравшейся отпереть дверь. – Братцы, шерсть-то ведь с нас полетит!.. Что его, дурака, слушать!.. Скрутим ему руки, а государь Дмитрий Юрьевич услуги нашей не забудет!..

Эти слова решили все дело.

– И то, братцы, что на него, безмозглого, смотреть! – раздались голоса. – Встретим по-хорошему государя, нам же лучше будет!..

Вся челядь толпой двинулась к дверям.

Дворецкий Лука порывался было что-то сказать, но махнул рукой и остался на своем месте. По щекам старика покатились крупные слезы.

Челядь окружила Захара и попробовала уговорить его. Но боярский сын выхватил из-за сапога широкий нож и размахом руки заставил попятиться назад холопов.

– Зарежу! Подходи, предатели! – весь бледный, с горящими от гнева глазами, прикрикнул Захар. – Ужо вернется госу…

Парень не успел договорить. Тяжелая дубовая табуретка, ловко пущенная жильцом-предателем, острым углом попала в висок Захару. Боярский сын замертво повалился наземь.

Пока все это происходило в сенях, стук снаружи совершенно прекратился. Князь Дмитрий услышал сквозь оконце речи челяди и велел повременить выламывать дверь.

Холопы с униженными поклонами встретили Шемяку. Но Дмитрий, даже не кивнув никому, быстро пошел внутрь хором по знакомым ему переходам.

Отпирая дверь, холопы оттащили бездыханного Захара в сторону. Парень лежал у стены, широко раскинув руки. Алая кровь из разбитого виска тонкой струйкой стекала на пол.

Волк, проходя мимо Захара, со зверской усмешкой ударил острым носком сапога прямо в лицо верного слугу Василия.

– Пес ты Волк, право слово, пес! – укоризненно произнес старик-стремянный, шедший сзади.

Волк злобно захохотал.

Когда посланный дворецким слуга прибежал на половину великих княгинь, там царила полнейшая тишина. Обе княгини давно уже спали. Спали и младшие дети великого князя. Слуга торопливо разбудил одну из постельных боярынь.

– Буди, матушка, княгинь обеих скорее! – заговорил челядинец, когда боярыня наконец очнулась от крепкого сна. – Беда стряслась, лихие люди на государев двор напали!..

Боярыня дико вскрикнула и, как была неодетая, бросилась в опочивальню княгини Марьи.

Через несколько минут по всей женской половине заметались испуганные женщины. Не зная еще, что случилось, они уже голосили и причитали на весь дом. Княгиня Марья, схватив на руки обоих маленьких детей, с воплями ужаса бросалась то к одной, то к другой своей боярыне…

Старуха Софья, одна в этой суматохе сохранившая хладнокровие, успела кое-как одеться и войти в опочивальню невестки.

– Матушка, – вскрикнула княгиня Марья, бросаясь к старухе, – напали злодеи на государев двор! Пожгут и порежут нас всех! Ой-ой, Васенька, князь ты мой, на кого ты нас покинул!..

И княгиня заголосила еще пуще.

– Где Василий-то? – отрывисто спросила Софья о жильце, присланном дворецким.

– У дверей он, княгиня-матушка! – указала ей одна из плачущих боярынь.

Софья вышла в темный коридор.

– Что стряслось там, Василий? – спросила она жильца.

– И сами не знаем, княгиня-государыня! – ответил жилец. – Что ни на есть силы стучат в Красное крыльцо… Кому ж, окромя лихих людей, на такое решиться?..

Дело было необычное – стучать, да еще среди ночи, в хоромы великого князя!

Значит, действительно беда стряслась.

Старуха Софья быстро все сообразила и стала немедля распоряжаться.

Она прикрикнула на растерявшихся боярынь, велела им одеться самим и одеть великую княгиню с детьми. Сама же поспешно отворила одну из укладок в своей опочивальне и вынула несколько изукрашенных ларцов. С ними в руках она снова вышла в коридор.

– Бери-ка, Василий, снеси скорей в тайник да приходи назад скорей… Великую княгиню с детьми поведешь!..

Жилец взял ларцы и скрылся в одном из переходов.

Старуха Софья между тем оделась окончательно сама и успела закутать невестку и внучат.

Через несколько минут вернулся Василий. В руках у него был слюдяной фонарь.

– Веди скорее! – встретила его Софья.

Плачущая княгиня Марья, мамка с детьми, боярыни и девушки, предводительствуемые жильцом, голося и причитая, стали спускаться по потайной лестнице в подклеть. Фонарь Василия сильно светил в темноте, и мрак еще более усиливал испуг и отчаяние женщин.

Княгиня Софья молча шла позади всех.

В подклети, заставленной сундуками и укладками, было холодно и сыро. Один из сундуков, казавшийся на вид чрезвычайно тяжелым, был сдвинут в сторону, и на его месте зазияла открытая подполица. Здесь был тайник.

Василий с фонарем подошел к подполице и осветил первые ступени лестницы, уходившей, казалось, в темную бездну.

– Там уж ждут с фонарями холопы, княгиня-матушка! – проговорил он, помогая жене великого князя спуститься в тайник.

Когда все женщины скрылись из глаз, Василий захлопнул подполицу и без труда поставил на прежнее место сундук. Сундук на самом деле был пустой, да и сам по себе весил меньше других.