Билет

Откуда такая неуверенность, мужик? Ты даже с телками вел себя по-другому, а тут всего лишь какой-то вшивый лотерейный билет. Вот позвоню, а они скажут, что это шутка, мне это приснилось или я тупо, напился. Ведь все можно объяснить логически.

– Алло, здравствуйте, лотерея «Удача от ангелов». Чем я могу вам помочь?

Трубка заговорила очень знакомым женским голосом.

Ё-мое, какая еще «Удача от ангелов»? Кому вообще взбрело в голову называть так лотерею? У вас что, креативом «Гранд Идея Эксклюзив» какой-нибудь заведует?

– Здра…здравствуйте, – я запнулся, так как не знал что говорить. – Понимаете, э-э-э… даже не знаю, как это объяснить… Я тут ваш лотерейный билет получил…ну, это… при очень необычных обстоятельствах…

– Да-да, я вас слушаю. Вы стерли защитный слой? Что там вышло?

Вот черт, спокойно так, уверенно, словно человек сто ей на день звонят с подобными вопросами. Что же, со всеми такие катаклизмы, как у меня, случаются?

– Ну, вроде как выиграл я. Но, наверное, это ошибка. Знаете, я же не играл никогда в жизни, мне этот билет подарили…

– Нет-нет, все верно, раз выиграли – значит, выиграли. Поздравляю! Ваш выигрыш составил сто тысяч долларов США, разумеется.

Чего? США? Долларов США? Ты там издеваешься, что ли?

Э-э-э… я, наверное, ослышался?

– Все почему-то так говорят, – голос на том конце провода зазвенел от смеха. – Вы действительно выиграли сто тысяч долларов США от лотереи «Удача от ангелов». Скажите, вы сможете завтра приехать за призом? Мы находимся по адресу…

Да знаю, знаю, там еще ТРЦ новый построили, и стоянка большая напротив.

– Обязательно приезжайте. Офис работает до семи вечера. Мы будем вас ждать! Спасибо за то, что играли с нами. До свидания.

– Э-э-э… вам спасибо.

Короткие гудки.

Бред, просто бред… Черт, где же я все-таки мог слышать этот голос? Марина? Настя? Да нет, точно не она, ведь я никогда не забываю женские голоса. Лотерея, ангелы, доллары какие-то… А, может, перезвонить? И что, на диктофон ее записывать будешь, что ли? По ходу, тут одно из двух: или мир вокруг, или я сошел с ума. Однозначно. Забавно, никак не могу выбрать, что же из этого для меня предпочтительней.

***

Я курил у окна, все еще пытаясь логически осмыслить недавние события. Получалось, если честно, не очень. Опьянение давно прошло, но, тем не менее, я никак не мог сосредоточиться и выдать для анализа хоть одну идею, отличающуюся от «этого просто не может быть».

Как всегда, усиленные мыслительные процессы вызвали у меня ощущения жуткого голода, но холодильник в моей мокрой квартире, я это точно знал, был абсолютно пуст. Это, кстати, тоже как всегда.

Хм. В моем доме полным бывает только бар.

***

После всех тех воплей, что я за сегодня наслушался, здесь было удивительно тихо, уютно и даже как-то умиротворенно. Раскрыв меню, я понял, что сама мысль о еде вызывает отвращение, но все-таки рискнул заказать сосиски без гарнира (боже, как одиноко они смотрелись на огромной белой тарелке) и черный кофе без сахара.

По указанному секретаршей «Ангелов» адресу я решил не ехать: все слишком смахивало на розыгрыш и могло закончиться наиглупейшим образом. Я прямо физически представлял себе сцену, как кто-то будет ржать до колик надо мной – лохом, мечтающим нахаляву срубить баксы, и от этого меня начинало колотить с новой силой.

Нет уж, не дождетесь! Черт, найду того, кто все подстроил – урою!

Хотя в глубине души я твердо знал – никто такого сделать не мог.

Звякнул входной колокольчик, и кто-то задорно засмеялся.

Приехали… Ее смех. Так, стоп. Стоп! Мужик, расслабься, вот уж этого точно быть не может, по-любому. Она год как уехала на родину гребаных баксов, забыл? Ей было слишком тесно в нашем городе. Сиди смирно, не оборачивайся!

Я вдруг с ужасом осознал, что мои жалкие потуги убежать от воспоминаний и тоски, навалившейся после нашего разрыва, летят под откос, трещала и расползалась по швам усиленно взращиваемая личина беззаботного плейбоя, которому в принципе до фонаря любовные переживания – и все потому, что мне на мгновение показалось, что в кафешку, где я ужинал, вошла она.

В зале действительно были новые посетители (краем глаза я увидел парочку) – похоже, они решали, где лучше сесть, в центре или у окна. Высокий парень в нормальном таком прикиде, симпатичная девушка, поправляющая непослушные волосы таким знакомым движением. Ее движением.

Это ОНА.

Почему-то стало неимоверно трудно дышать.

Смешно. Ты так мечтал ее увидеть хотя бы мельком, а сейчас, когда вас разделяет всего каких-то пару-тройку метров, молишься всем богам о том, чтобы она прошла мимо, не заметила, не узнала. Слушай, а может, все-таки лучше под стол?

– Ты? Не могу поверить! Это что, действительно ты?!

Все…

– Привет. Как дела?!

– Привет… какими судьбами… у меня все отлично… сама как?

Дежурные фразы, на удивление, получились довольно легко, но улыбка подкачала – никак не клеилась к моему обалдевшему лицу. Наверное, я выглядел полным идиотом.

– Я очень рада тебя видеть, честно-честно. Это же Макс, – повернувшись к своему спутнику, она назвала мое имя, – помнишь, я о нем тебе рассказывала?

Она говорила с ним обо мне? Кто, черт побери, это такой, и почему он держит ее за руку?

– Я тоже рад. Не ожидал… ты давно вернулась? Что-то случилось?

–Не поверишь, только сегодня утром с самолета. Какие новости? Хотя, нет, давай, сначала я.

Она улыбнулась и посмотрела на стоявшего рядом парня.

– За последнее время столько всего произошло – прямо не знаю, с чего начать. Вот, для начала, познакомься, Леша – мой жених. Собственно, из-за него я и прилетела домой. Сам понимаешь, свадьба, все дела.

Замуж…

Интересно, сколько еще я смогу выдержать, прежде чем сломаюсь? Неудачи по всем фронтам, и ни минуты, чтобы перевести дыхание и хоть как-то подготовиться к новому удару судьбы.

В голове не укладывается, правда, надеяться на то, что мне это послышалось, увы, не стоит. Мужчина в юбке, та, кто со школьной скамьи мечтала о карьере и самостоятельности, сбежавшая на другой континент, когда родственники стали уж очень активно устраивать ее личную жизнь, сейчас говорит мне, что выходит замуж и выглядит при этом абсолютно счастливой.

– Понятно. Поздравляю вас обоих, – вот все, что я смог выдавить из себя в этой ситуации. Про интонации молчу – сдается мне, именно так неизлечимо больные встречают смертный приговор своего врача.

– Ты торопишься? Так много хочется тебе рассказать…

– Нет, нет, извини, времени совсем нет, бежать надо. Вот только кофе допью. Давай как-нибудь в другой раз.

Я был уничтожен. Все, о чем я втайне мечтал – счастливая семейная жизнь с ней, так, чтобы вместе до гробовой доски – теперь достанется этому Леше, и я ничего не мог с этим поделать. Разве что убить конкурента. Смешно.

Никакой он тебе не конкурент, мужик, и ты сам это прекрасно знаешь. Прошло столько времени, к чему теперь удивляться, что она встретила другого и ради него (не тебя!) вернулась из Штатов.

Допив омерзительно горький кофе – будто кто-то, воспользовавшись моментом, щедро плеснул мне в бокал настойку полыни, я подошел к соседнему столику, где сидели они, попрощался на автомате и побрел к выходу.

Там-там-тарам-там-там-там…

В голове набатом бил Мендельсон.

Боже, за что мне все это? Неужто я по жизни настолько серьезно запорол?

***

К ночи обещали дождь, и, похоже, Гидрометцентр снова не ошибся в своих прогнозах. Я шел по улице, а вдалеке без остановки мерцало и уже начинало грохотать – предвестники надвигающейся бури.

– Мне нужно больше, чем может дать этот город, – сказала она мне год назад, держа в руках билет до Нью-Йорка. И вот теперь оказалось, что карьера и успех были всего на всего отговорками – ширмой, за которой она переживала горечь нашего разрыва. Прошел лишь год и она с радостью выходит замуж за другого.

Хотелось вернуться в кафе и спросить, что же тогда произошло между нами, и почему она предпочла мне какого-то Лешу. Но, конечно, я не мог этого сделать – мешала уязвленная гордость.

Внезапно налетел сильный ветер, в пяти метрах от меня рухнула толстенная ветка, лишь чудом не задев припаркованный на обочине внедорожник, на асфальт упали первые тяжелые капли.

Ура, начинается! Хоть одно приятное событие за последние сутки: быть может, дождь принесет долгожданную прохладу и свежесть, по которым изнывал душный, июльский город, и я вместе с ним.

М-да. Что-то с погодой небесная канцелярия сегодня явно переборщила.

Желанный и многообещающий дождь очень быстро перерос в настоящее буйство стихии –с неба полило как из ведра. Я бросился бежать.

***

Когда я заметил вывеску, было уже около одиннадцати. Град прекратился, и убийственная духота навалилась с новой силой – да так, что моя вымокшая до нитки одежда почти высохла. Идти было некуда, и я решил заглянуть внутрь.

Ничем не примечательная обстановка, десяток посетителей, официанты, биллиардные столы.

Чтобы основательно надраться, мне понадобился примерно час. Обведя зал разъезжающимися глазами, я понял, что за то время, пока я пил, народ успел рассосаться. Из посетителей в баре, кроме меня, оставались лишь двое за дальним столиком, да рыжий бородач-качок – он лениво катал шары и, поймав мой взгляд, предложил присоединиться.

Легко.

– В «американку»?

– Идет.

Одна партия, вторая, третья. Четвертую мы уже играли на интерес. Я, кстати, долго отказывался, поскольку успел спустить на виски всю наличность, но рыжий в два счета развел меня на слабо, как сопливого пацана.

– Если проиграю, отдам часы, по рукам?

– По рукам.

Игра была напряженной – во всяком случае, вокруг стола сгрудились сдавшие смену официанты, а уж им-то явно не впервой наблюдать за тем, как подвыпившие клиенты рубятся и отдают победителю последнее.

– Братан, я домой. Отдавай мои «котлы».

Ё-мое, как глупо. Эти часы я купил на свою первую нормальную зарплату.

В голове молниеносно созрел безумный план. Я засунул руки в карманы и извлек на свет зеленую бумажку.

– Мужик, слушай, давай, отыграюсь, а? Вот смотри, у меня тут лотерейный билет. Я по нему сегодня сто тысяч баксов выиграл, но деньги еще не забрал.

– На кой черт мне сдался твой вонючий билет? Часы, говорю, давай. Ты продул.

–Знаю, но предлагаю тебе еще одну партию, последнюю. Если и на этот раз выиграешь, отдам тебе свой билет. Он выигрышный, клянусь.

– Слышь, ты, я не настолько пьян, чтобы повестись на такое фуфло.

– Не веришь мне – позвони, вот здесь номер телефона, они подтвердят. Или запиши мой – если не получишь деньги по билету, в любой момент сможешь меня найти.

Услышь такое я сам, ни в жизни бы не поверил, но рыжий, наверное, был еще пьянее моего (это при том, что я с трудом удерживался в вертикальном положении). Он долго стоял, размышляя о чем-то, и, наконец, протянул мне волосатую руку.

– Играем в последний раз. Клади мой билет на бортик.

Через сорок минут это действительно стал его билет, но, несмотря на обиду от очередного поражения, я был скорее даже рад: во-первых, любимые часы остались при мне, а во-вторых, удовольствие разбираться с чертовщиной вокруг лотереи весьма удачно переместилось на плечи рыжего качка.

– Не умеешь играть – не берись, – напутствовал он меня напоследок, и я поспешил убраться из бара, пока тот не передумал. На лестнице стояли шушукавшиеся официанты – по-видимому, всех интересовал только один вопрос, не наколол ли я своего противника.

На всякий случай, завтра надо будет сменить симку.

***

Ночью звонил телефон. Я смутно помню, что это была она: пригласила на свадьбу тридцатого числа, долго говорила о том, что любит его так, как никогда и никого прежде, за что-то сбивчиво извинялась. Я молча слушал и боролся с внезапно подступившей тошнотой.

Потом, наверное, я заснул, точнее, провалился в какую-то яму. Казалось, я целую вечность падал в никуда, а вокруг калейдоскопом мелькали обрывки воспоминаний годичной давности, недавняя сцена в кафе, какие-то цветные всполохи. Постепенно из этих осколков сложилась она, и я даже сквозь сон почувствовал ее запах. Я смотрел ей в глаза, но внезапно дорогое мне лицо подернулось рябью, заговорило голосом (я его сразу узнал) секретарши «Ангелов», вот только слов было не разобрать. Где-то на головокружительной высоте, у края бездонного колодца, в который я стремительно погружался, появилась старушка, всучившая мне свой странный билет. Она, кажется, махала мне вслед рукой и что-то шептала на прощание, а я все падал и падал. Вдруг стало тихо и темно – я достиг дна и больше уже ничего не помнил.

***

Проснувшись на рассвете с дикой головной болью, я какое-то время не мог понять, где нахожусь – так обычно бывает после попойки. Наконец, с трудом идентифицировав пространство как собственную комнату, я перешел ко второму пункту программы – попытался вспомнить вчерашний день, собирая его отрывки по пазлам. Что удивительно, мои мысли с упорством маньяка возвращались к игре и к тому, что я отдал лотерейный билет рыжему качку. Неожиданно в памяти всплыла бабка из сна, махавшая мне рукой с обрыва, и стало как-то не по себе.

Черт, она подарила тебе свой последний билет, а ты, засранец, так легко с ним расстался!

К обеду я уже точно знал, что надо сделать.

***

На той улице ровным счетом ничего не изменилось – разве что пробки не было, да возле ее подъезда (если я правильно его запомнил) толпился народ. Многие были в темном.

Слегка ошарашенный (с чего вдруг такие митинги?), я подошел поближе и услышал чьи-то всхлипы.

– Здравствуйте, вы на поминки? –тихо спросил парень, стоявший чуть поодаль.

– Э-э-э… да нет, вроде. Я тут бабулю одну ищу. В этом подъезде, кажется, живет.

– Да, наверняка вы к моей бабушке. Она была единственной пожилой женщиной в нашем доме.

До меня медленно, но верно начало доходить, кого здесь провожали в последний путь, но я ухватился за спасительную мысль:

–Скорее всего, это какая-то ошибка. Понимаете, бабуля, которую я ищу, подарила мне свой лотерейный билет, а я его случайно потерял. Вот, извиниться хочу перед ней.

– Бабушка умерла. Она говорила, что вы придете. Знаете, играла в эту лотерею лет десять, но так ни разу и не выиграла, ни копейки. А вам, говорила, обязательно повезет, такой уж вы человек. Конечно, теперь это уже не имеет никакого значения, но, все-таки, скажите, билет оказался выигрышным?

Противный комок застрял в горле, и я лишь кивнул ему в ответ. Внук моей старушки(это, безусловно, была она) взглянул, как мне показалось, с укором, и впервые за много-много лет мне стало мучительно стыдно.

Ведь я, урод, даже не сообщил, что ей наконец-то улыбнулась удача от ангелов. А вдруг эта новость хоть немного продлила бы ее дни или просто порадовала в последние часы жизни?

Я пролепетал какие-то соболезнования и отошел в сторонку, не в силах больше выносить присутствия этого парня. В его потерянной фигуре мне чудилось немое обвинение самому себе, хотя, скорее всего, у меня просто разыгралось воображение.

Стояла необычная для этого времени суток тишина, только изредка прерываемая всхлипами – неподалеку от меня плакала какая-то женщина в черном платке (дочь, наверное). Невысокая девушка с короткими волосами, перехваченными темной повязкой, обнимала ее и что-то тихо говорила, видимо, успокаивая, тот парень, отчужденный, стоял рядом, уставившись на землю. Мимо бесшумно проезжали автомобили – казалось, водители знали о случившемся и, уважая чужой траур, забыли о сигналах, а редкие прохожие, больше похожие на собственные тени, двигались как будто во сне.

Не выдержав, я попрощался и уехал, сославшись на неотложные дела по работе. Он ведь не мог знать о том, что меня уже день как уволили.

***

Впервые в жизни я не знал, что мне делать. Призрачная надежда на то, что бабка поможет хоть в чем-нибудь разобраться, бесследно испарилась вместе с ней, а список неразрешенных вопросов пополнился еще одним – откуда она могла знать, что это был ее последний билет? Я вспомнил свой странный сон, и по спине в который уже раз пробежала мелкая дрожь. Где кончается загадка и начинается сфера профессионального интереса психиатра?

Куда пойти? Ну что, ж начнем по порядку.

К Саше?

Почему-то я был уверен, что друг, каким бы близким он не был,– не лучшее подспорье в моей ситуации. Я должен буду рассказать ему все в мельчайших подробностях, но как это сделать, если сам пока не знаю, что в этой истории действительно имеет значение, а что – случайно и прокралось в цепь моих умозрительных выкладок только под воздействием богатой фантазии. А еще я подспудно боялся, что, не разобравшись в чем дело, Саша, всегда видевший только забавные стороны, тупо начнет ржать надо мной как конь. Скорее всего, я на его месте поступил бы именно так. Пока отменяется.

В офис?

Набрав шефа несколько раз, я понял, что либо он сильно занят, либо просто не хочет со мной говорить, причем второе больше походило на правду: уходя на важные переговоры, повернутый на бизнес-этикете Родион Павлович обычно включал переадресацию на свою секретаршу, чтобы Алина записывала, кто звонил и по какому вопросу. Через минуту она перезвонила со своего личного номера и шепотом попросила не бесить его больше.

–Нет, серьезно, он и так уже злой как черт и только что лично отнес на проходную приказ о твоем увольнении.

– Алинка, что же мне теперь делать?

– Честно, не знаю. Мы с ребятами до сих пор не можем понять, что ты такого капитального мог запороть, раз он на тебя так взъелся. Как будто подменили человека. Да, кстати, бухгалтерия тебя уже рассчитала. Сейчас не могу говорить, но через два дня шеф уезжает– приходи в обед, поболтаем, заодно и вещи заберешь. С охраной я как-нибудь договорюсь.

К телочке?

Уже год как почти все молодые особы женского пола в моем лексиконе именуются исключительно «телками» – наверное, чтобы подчеркнуть контраст между той, что уехала (тогда мне еще казалось, что когда-нибудь мы снова будем вместе), и теми, что остались. Хотя чего тут скрывать, я и раньше не испытывал особого пиетета по отношению к женщинам. Брюнетки, блондинки, рыженькие – их было много и до, и после, и еще с института обо мне шла молва как о засранце, использующем девчонок в собственных интересах. Не знаю, что там конкретно подразумевается под этими самыми интересами– просто я действительно считаю, что если ты со мной, то должна стать такой, как мне нужно (при условии, конечно, что я даю тебе то, что предписано мужчине правилами игры– романтика, ухаживания и прочее). Вот ее я не смог сделать своей. Она была слишком независимой и не покорилась «деспотизму в отношениях» (цитата), предпочтя порвать со мной раз и навсегда. Так что когда мне говорят про мое засранство, я смеюсь: сами виноваты.

Вообще-то, если уж разбираться, я с детства рос застенчивым, но окружающие так часто говорили мне, что я чертовски симпатичен, что, в конце концов, я с этим смирился, перестал стесняться и, кроме того, сделал важное открытие. Симпатичная внешность реально помогает в общении с противоположным полом, и не только с ним, кстати, и позволяет получить то, что тебе нужно. Как все-таки мне повезло с внешностью.

В моей жизни было много женщин, слишком много, таких разных, но, в то же время, таких одинаковых, но среди них не было ни одной, кто мог бы мне помочь. Единственная же, кому я мог довериться, через три недели выходит замуж за другого, и к чему мне нагружать ее своими проблемами. Пусть будет счастлива.

Наверное, этот Леша– моя прямая противоположность, иначе, почему она так быстро смогла все забыть? Ведет себя так, будто прошел всего на всего год, а ведь для меня это была целая вечность и я помню все в мельчайших подробностях, словно это было вчера. Стоп, опять меня уводит в сторону.

К родителям?

Странно, что о них я всегда вспоминаю в последнюю очередь, хотя в детстве очень любил обоих. Да и сейчас люблю, конечно, правда, все больше на расстоянии.

Мне давно казалось, что без меня им как-то легче. Вместе с ними в нашем старом доме жил младший сын с семьей – опора и поддержка их старости, а вот я был никудышным раздолбаем и просто из кожи вон лез, чтобы расстроить родителей (так, во всяком случае, говорит братишка). У нас с ним отношения, как бы так выразиться помягче–не очень. Он с детства был идеальным: тихий, аккуратный, вежливый, отличник-зубрила, и вся эта правильность меня чертовски угнетала.

Почему-то считалось, что я приезжаю в родительский дом только когда у меня проблемы. Ну да, по большей части так оно и бывает, но ведь не всегда же. Например, в последний раз все было отлично. Я заехал, чтобы поздравить родителей с новым годом и заодно похвастаться своими успехами на работе – все уже успели привыкнуть к тому, что на личном фронте у меня полный провал. Мама тогда очень обрадовалась, поставила тесто на пирожки, а отец за столом с гордостью наставлял старшего внука:

– Бери пример со своего дяди, мой мальчик. Посмотри, какой он у тебя молодец – будет заниматься международным проектом. Знаешь, что это такое?

После ужина братишка с кислой миной попросил не расстраивать стариков (для этого же приехал, разве не видно) и поплакаться где-нибудь в другом месте.

– Ты уедешь, а мама потом еще недели две будет сердечные капли пить, и отец тоже. Не будь эгоистом, подумай об их возрасте.

Как же получилось, что я стал лишним в собственной семье? Даже выражение «моя семья» теперь звучало для меня каким-то анахронизмом. Вот у братишки их было целых две, а у меня, по ходу, уже не одной. Хотя, что ни говори, родители радовались моим редким визитам, вот только мне они давались с трудом. Во-первых, братишка, а во-вторых, мама.

– Когда же ты женишься, сынок? – и утирает глаза уголком платка. Отец, слава богу, молчит, но делает это весьма красноречиво. Да, проблема моего холостяцкого существования стоит очень остро – как же так, у младшего уже третий ребенок на подходе, а старший все никак не остепенится.

Черт побери, не думал, что я настолько одинок. Казалось бы, вокруг меня всегда крутилось столько людей, некоторые даже клялись мне в вечной любви и преданности, а сейчас…

***

В тот вечер я еще долго бродил по улицам, погруженный в нерадостные мысли: идти домой, если честно, боялся, а больше идти мне было некуда. Впервые за много лет я был предоставлен самому себе, и чего только не передумал. Забавно, я даже умудрился отыскать в череде свалившихся на меня проблем положительный момент: сейчас июль, а что бы я делал, случись это зимой? А еще я увидел полную луну. Так странно: гуляя с женщинами, я очень часто изображал из себя романтика и плел им о том, как прекрасны они в ее нежном свете, но при этом ни разу не посмотрел на небо. Сегодня я понял – луна действительно красива.

***

Увидев знакомую вывеску, я даже затряс головой, отгоняя навязчивую картинку, но ошибки быть не могло: ноги действительно сами привели меня ко вчерашнему бару – тому самому, где я бездарно продул две партии подряд и, возможно, осчастливил своего визави на целый миллион. Баксов.

Я толкнул дверь и вновь оказался в дымной полутьме. Стойка, столики, биллиард – как и следовало ожидать, за прошедшие сутки здесь ровным счетом ничего не изменилось, разве что, народу прибавилось, и среди посетителей не было моего качка.

Черт!

То, что я снова оказался в этом баре – это, наверняка, работа моего подсознания. Похоже, я внутренне искал встречи с рыжим, и сейчас, поняв, что его нет, ощутил что-то, сильно смахивающее на разочарование.

А чего ты ожидал? Офис «Ангелов» работает до семи, так что у мужика была уйма времени получить деньги и начать праздновать. Сейчас он, должно быть, уже налился до бровей в каком-нибудь крутом ресторане, отмечая свое невероятное везение и заодно твою редкостную тупость.

Перед глазами возникла улыбающаяся бородатая физиономия новоиспеченного миллионера, и градус моего настроения медленно, но верно пополз вниз.

– Одну текилу.

Вчерашний бармен кивнул мне как старому знакомцу, и через мгновение перед моим носом уже стоял полный стакан.

Выудив неизменную дольку лайма прямо на стойку, я осушил его в два глотка– как всегда, горькая жидкость сначала обожгла мое горло, а чуть погодя по животу волнами растеклось мягкое тепло.

– Я смотрю, людей у вас сегодня побольше.

Ха! Завидная наблюдательность, кэп. Да ладно, для начала разговора самое то.

– О, да, пятница же. Хотя не так весело как вчера.

Мне показалось, или этот мужик на самом деле мне подмигнул?

– В смысле? Ты про нашу игру, что ли? Не знаю, не знаю… Мне было скорее даже грустно. Два раза подряд продул.

Наклонившись через стойку, бармен заговорщически прошептал:

– Да ты же самое интересное вчера пропустили.