Тоска по огню

– Покажете силу при всех, что мол, всем будет сейчас нехорошо, и скажете – оплати! Немедленно.

– Погодите, вы хотите, чтобы я пошел против закона, равняясь на мясника, когда кругом менты? На что вы меня толкаете?

– И я так думаю, нельзя с ними сориться, – согласился Арнольд. – Поймают еще – всем по шапке.

– Ну, что же тогда?

– Потихонечку надавите на них, скажите, что нельзя так, мол, у вас есть связи с уголовниками. Они боятся преступных авторитетов.

– Что вы говорите?

– Можете и треснуть кого-нибудь для порядка. В милицию не пойдут – все тут находятся незаконно.

– Но вы сказали, что с ними нельзя ссориться. Отчего такая боязнь?

– Они в моем доме собрались, чтобы концы прятать в воду. В день выдачи паспортов они появятся под покровом ночи, чтобы их не поймала милиция.

– Что мне платите за работу?

– Пятьдесят тысяч рублей.

– Подождите, что они должны вам?

– Мне бы не хотелось раскрывать карты прежде времени. Мои деньги – моя собственность, это никого не касается. Давно не платили – накопилось достаточно. А вашу долю оплачиваю из своего кармана.

– Стало быть, мою работу вы сами уже оценили? И знаете, что мне платить, так ведь?

– Не хочу с вами спорить – сто тысяча и баста!

– Вы не делайте мне одолжения. За ней – риск. Поймают – тюрьма. А это деньгами не меряется.

– Не-не, зачем так? Достаточно оказать на них психическое воздействие. Вы не нервничайте. Они такие же мигранты, как и вы, у вас с ними будет полный контакт. Они пойдут навстречу и вопрос решится. Только вы с ними жестче. Как поведете себя, таков будет и результат.

– Могут они на вас писать или привлечь к ответственности?

– Говорю же вам – они мои квартиранты. Могу выгнать, но сначала хочу получить свое законное. Пусть убедятся, что я не одинок. Всего мало, даже на телок не хватает, вот и сколачиваю деньжата за счет нелегалов. Их теперь пруд пруди – конца – края нет, только успевай зарегистрировать в свою конуру.

– А что вы предлагаете?

– Если дело дойдет до властей, то скажут, что пришел такой-то дядька силач, а я скажу – не видел никого. Однако тогда придется отказаться от них, чтобы милиция не приставала. Плохо, конечно. Где взять тогда мани?

– Если поднажать и меня предать властям, – заключил Султан.

– А что? Испугались?

– Нет, но отступать некуда.

– Сейчас проигрывает лишь тот, кто не рискует.

– А платить будете как?

– Сначала сбор калыма. Тогда отстегну, сколько полагается.

– Ваши квартиранты вдруг надумают не выдавать калым, тогда как?

– Выплатят, куда им податься, без регистрации жить в нашем городе нельзя. Милиция с них больше соберет. На это у них ума хватит.

– Ну, что же, командуйте, – сказал Султан. – Куда идти, что делать?

– Скажу еще. Они ночуют не там, а где работают, – ответил Арнольд. – Это просто ширма лишь оттиск печати на паспорте у них. Но и собираются один раз в квартал по адресу, где они прописаны, чтобы платить мне должок.

– Ладно. Жду от вас весточки.

– Еще что-то хотите спросить?

– Такие люди дерутся не с голыми руками? Оружие у них есть?

– Этого я не знаю, но прописку имеют. Все они у меня на крючке.

– Узнайте, чтобы не нарываться на железяку зазря.

– Ну, что вы, они жалкие такие… гастарбайтеры. Своей тени боятся.

– Годится. Жду от вас контракта.

– Обязательно!

Арнольд стремительно встал, хотя грузное туловище ему, казалось, мешало. Попрощавшись с ними, уверенными шагами направился к выходу. За ними долго тянулся запах дорогих духов.

Султан готов был трудиться в мегаполисе кем угодно, чтобы добывать деньги. Так чемпион уехал далеко от родного очага, потому как в мегаполисе можно завести деньги, богатство и душевное спокойствие. Там простая работа дает человеку возможность прокормить семью. И только. Пока в Чеч-Тюбе его орава родственников обустроится. Условия достойной жизни пока наладятся, как у людей – странствовать придется. Обязательно будет такая жизнь, но ею будут править его дети. Так что странствовать по свету чемпиону все же придется. Этого хочет Тенири, если на самом деле его существует. Последнее время не выходила из головы чемпиона Мария Ивановна. О чем только не размышлял: и как они привыкали условиям мегаполиса, и как обидели сдуру семью Бека, и как не сложились жизни Сармата и Алмы… И как Аскар и Шарипа с подмоги Марии Ивановны устроились, что называется, с первой попытки. Как же судьба повернулась лицом к Кайрату, кто впоследствии стал состоятельным новым киргизом. Вспомнил чемпион про свою верность Марии Ивановне, когда необходимо было продолжить или бросить работу земляков, возглавив критически настроенную группу дворников наперекор инициативу Алмы.

Поступило сообщение от Арнольда. Встретиться в выходной. «Взять боксерские перчатки», – записано на клочке бумаги и указан адрес. Прибыть на электричке до станции «Переделкино», идти по правую руку, на втором перекрестке – налево серая калитка. На деле калитка оказалась зеленой и перекосившейся от времени и бесхозности. Домик оказался с мансардой. Заброшенные шесть сотых были дики и глухи. Одна яблоня и несколько кустов крыжовника обросли бурьяном и лопухами. Прогнившие ступеньки крыльца при ходьбе танцевали. А когда наступил чемпион на последнюю ступеньку, она со скрипом проломилась. Султан успел перешагнуть через порог, и оказался в прихожей.

Чемпион пришел засветло, где-то на востоке солнце косыми лучами било из-за облаков. В темном помещении встретил несколько женщин, по виду похожих на землячек. Кое-кто из них отвечали на русском, остальные – молчали. Смотрели на громадного чемпиона удивленными глазами и только. Не знают, конечно, что он пришел по уговору с Арнольдом, чтобы вышибать из них старые долги. Притом исполнить это живо и непременно. Помещение, куда попал Султан, было пристройкой, сделанной из разных подручных стройматериалов, зимой тут жить невозможно, поддували со всех щелей. Из посуды стоял большой чайник из алюминия, стол придвинут к стене, рядом на уровне его столешницы стоял обогреватель «козел» с двухметровой цементной трубой в основе, которая обмотана стальными пружинами. На нем сидела женщина азиатка, как ни в чем небывало, и была смущена появлением чужака. На деле комната оказалась кухней. Ударило в нос сыростью и каким-то гниющим запахом, которому привыкнуть восприятие его отказывалось.

Выяснилось, что в доме нет хозяина – одни женщины, а они ничего не знают. В доказательство они пригласили его в дом. Султан ходил по двум комнатам, примерно по два с половиной метра с отдельными дверьми. Облезшие обои советских времен то тут, то там почернели от соприкосновения с людьми. Свет не было давно, потому, как электросчетчик покрыт пылью, даже паутина завелась. Пробки вообще отсутствовали.

Вдруг несколько голоса женщины вскрикнули:

– Ступать не надо, ступать не надо!

Чемпион не успел оглянуться, как послышалось из-под его ног – «хрясть!», и там же, где он находился, Султан провалился! Это была вторая комната тоже без мебели. Пол был застелен сплошными тряпками, на которых ночью какие-то люди, похоже, спали. Громадный Султан, застрявший левой ногой в тисках сломанной доски пола, некоторое время не мог освободить ее. Тогда рукой упершись о холодную стену, высвободил ногу. Женщины осуждающе забегали, кто, смеясь и что-то говоря на неправильном русским языком:

– Неччя била это делать! Неччя била!

Тухлый запах потянулся из подвала. Оглянувшись на провалившийся пол, Султан увидел там, внизу снежную шубку, от которого веяло могильным холодком.

– Ведь дом когда-то был хороший, – сказал Султан. – Это сейчас у него живого места нет.