Сгинь, безликое несчастье!
Уводи табун напастей,
уводи чертей рогатых,
козодоев волосатых,
всю свою большую рать,
всех, кто мне мешает спать!
Друг
Мы в тиски борьбы зажаты туго,
форс держать обязанность строга.
Так всю жизнь зачем-то вместо друга
ищем мы достойного врага.
Добрых глаз не замечая снова,
по следам опасности идём.
Нам не надо дружеского слова,
от врага пощёчины мы ждём.
Нам не надо сладкого покоя,
Горькие обиды нам нужны.
Сокрушённо друг вздохнул – пустое,
были бы врага шаги слышны.
И порой исход борьбы печален:
жизнь прошла, а рядом – никого.
Помнить бы, что друг – он уникален,
а врага всегда найти легко.
Мандарин, знаменитый хулиган
Она упала в обморок мне на руки…
Я, опасаясь, как бы вдруг чего,
избавился от маски и фонарика
и даже от оружья своего.
Холера потащила меня в заросли,
где, исцарапав рожу до крови,
я жертву разглядел, скуля от зависти,
ведь кто-то был рабом её любви!
Нетерпеливо оборвав ряд пуговиц,
я насладился зрелищем таким,
какое мне, отвратнейшему пугалу,
не снилось и во сне. Не то, что им!
Любимцам женщин, ветреным красавчикам,
что щеголяют в бархатных штанах.
Зато теперь мои глаза-буравчики
Блуждают в этих девственных мирах!
Она пришла в себя, но сумрак хижины
от нового припадка уберёг
девчонку, что прикрыла грудь пристыжено,
как собирает лепестки цветок.
Испуг её всего лишил, наверное:
и дара речи, и желанья жить.
В её глазах читалось только верное:
«Убийца… Убивает… Чтоб убить…»
Чтоб опровергнуть эти подозрения
я, как червяк, подполз к ее ногам,
и в диком несуразном исступлении
дал волю нецелованным губам.
Она рванулась. Следом тень косматая
катилась, озаряема луной.
Она упала. Мраморная статуя
как будто оказалась предо мной.
Бурьян и ветер бились, как в агонии.
Она лежала и была мертва.
А я, как будто весь вобрал огонь её,
катался по земле, живой едва…
Вдруг
я тихо сгорал поджигатель
камин неизвестный писатель
киоск обгоревшая урна
завёрнут в газетку культурно
а вот непонятное слово
а вот объясняет всё сноска
а вот непонятная рифма
дебил ты король афоризма
вдруг ветер
ударил плечом проходящий автобус
вдруг женщина
вскрикнув упала несчастная любит
вдруг пес не голодный
не рылся не в мусорной яме
вдруг молча гляжу
на завод мчится первая смена
я тихо умру хороните
родным за меня объясните
веревки не надо я тихо