Драконы Корнуолла. Принеси мне шкуру любимого тирана

С ужасом я осознала, что внезапно нажила себе врага в стане спасителей и предполагаемых союзников, ссориться с которыми было опасно.

Орден храмовников по своей сути является многочисленным отрядом вооруженных наемников. Среди храмовников были не только служители божьи, проповедники, миссионеры и лекари, каждый из них еще являлся и священным рыцарем. Таким образом, святые отцы были вооружены не только всевышним словом, но и острым мечом, который всегда был более убедительным аргументом в любом споре.

Из разговоров женщин я узнала, что подчиняются они загадочному епископу.

Таким образом, храмовники являлись свободным братством наемников, которые во славу господа громили всех неверных, на кого укажет пальцем заплативший им лорд-драконьер.

С братством священных рыцарей приходилось считаться даже предводителям кланов, потому что они являлись грозной силой.

Иногда храмовники во имя святой веры очень настойчиво напрашивались к лордам на постой. И принимали подаяния для борьбы с неверными в виде оружия, фуража и даже людей. Их поборы терпели, потому что часто приходилось обращаться за помощью.

Нападения кланов друг на друга в этом мире не редкость, и вооруженная святыми мечами подмога всегда кстати.

В Корнуолле не было централизованной власти, крестьянами и землями правили лорды – предводители кланов. Корнцы давно освободились от гнета Англии и изгнали своего короля.

Насчитывалось четыре больших, многочисленных клана, они владели самым обширным количеством земли и огромным поголовьем драконов. Остальные же кланы, примерно десяток штук, были малочисленны, не имели силы и власти, предпочитая прислоняться к более крупным лордам.

К вечеру, сбившись с ног и устав, мы обработали и перевязали всех наездников и их драконов.

Я надеялась, что теперь-то смогу наконец добраться до своей комнаты и просто без сил упасть лицом в постель. Но оказалось, что мне казалось. Прибежал маленький мальчик-служка и сообщил, что лорд Дайер рвет и мечет, требуя моего присутствия на ужине в честь предводителя храмовников. Драконьер не собирался терпеть такого бесчестия и приказал всем, кто держится на ногах, искать меня, найти и привести любой ценой.

Из испуганного лепета ребенка я поняла только то, что Дрейк Дайер опять в ярости. По мне, так это было его обычное состояние.

Пришлось спешно бежать в трапезную, где драконьеры и храмовники, сидя за длинными накрытыми столами, ели то, что послал бог, на иное, более богатое застолье, не было времени.

Войдя быстрым шагом в зал, я принялась сглаживать конфликт и исправлять ситуацию, униженно извиняясь за свое опоздание и мотивируя его тем, что не могла бросить без ухода раненых драконьеров и наемников.

Судя по недовольному лицу Дрейка Дайера, мне ни на секунду не поверили и посчитали, что в это время я чуть ли не пыталась сбежать вместо того, чтобы бесконечно промывать и перебинтовывать, но решили пока не казнить.

Мы обедали и неспешно вели беседу. Храмовник с кислой мордой, которого я заприметила еще раньше, обрабатывал хозяйку замка. Нудно и долго он рассказывал ей о спасительной религии. О том, что именно правильная вера поможет пережить ей ее потерю.

Мадам Фарье, хозяйка замка, ела и не чувствовала вкуса. По ее лицу можно было догадаться, что она об этом всем думает, но тем не менее она вежливо поддакивала и кивала головой.

Я же как могла изображала сдержанное оживление и разговаривала с младшей дочерью мадам, если эти односложные ответы можно было назвать разговорами.

– Ты родилась в этом замке?

– Да, моя леди!

– Тебе нравятся драконы? Ты когда-нибудь каталась на них?

– Нет, моя леди! Мне бы никто и не разрешил.

– Сколько тебе лет, девочка?

– Девять лет, моя леди! – и так далее в подобном духе.

Одновременно мне приходилось развлекать угрюмого храмовника, сидевшего с другой стороны, тот был мрачен и молчалив. Поэтому никаких проблем не возникало, я задавала вопрос и тут же сама на него отвечала.

Священный рыцарь заговорил только в конце ужина, и обратился он именно ко мне.

– Вы, кажется, сегодня отличились в казармах? Благодаря вашим заботам столько раненых выжило…

Я не могла понять, куда он клонит, по его мнению, я должна была как их коновал умертвить как можно больше раненых? В вопросе храмовника содержалось недовольство и непонятная мне претензия. Я ответила максимально сдержанно.

– Я только помогла, чем могла. В силу своих скоромных способностей и знаний. Промыла раны, обеззаразила их и перевязала чистым.

– Это я видел. Что такого вы использовали, что даже серьезно раненые все еще живы? – этот вопрос был вовсе непонятен, и я вспылила.

– Уж не хотите ли вы сказать, что не рады выздоровлению своих людей?! – В этой стране жизнь любого стоила гроши! И это меня возмущало. – По-вашему, необходимо было и так потерявших много крови лишить последних капель, и без того раненых еще больше искалечить драконьим огнем?! Уморить оставшихся в живых в качестве благодарности за вашу помощь? – Я выпалила это и опомнилась. Что это я? Этот человек ни в чем не виноват, а я на него набросилась, возможно, он просто интересуется, ведь у них медицина на примитивном уровне. Я выдохнула и постаралась сгладить свою резкость.

– В любом случае, я благодарна вам за то, что вы пришли вовремя и спасли всех нас от сельфийцев и маррийцев. И в благодарность я сделала все, что могла, что было в моих силах. Спиртосодержащие вещества обеззараживают раны, убивая в них микробы, а йод – природный антисептик. Его можно найти в дуплах старых деревьев… – я осеклась, поймав хмурый взгляд Дрейка Дайера. Бешеный взгляд фаррийца прожигал меня насквозь. – Я читала о чем-то подобном в книгах… – закончила я мысль, сдувшись под этим ненавидящим пристальным взором.

– Женщинам вообще вредно читать, говорят, от этого бывает бесплодие и размягчение мозга! – взвизгнул колючка. – А что касается этого вашего зелья, я сотни раз слышал подобную ересь от крестьян, что вода из гнилого пня лечит всякие раны! Языческое богохульство! Присущее всем отсталым и лишним народам наподобие дриад, шкуровертов и прочих неверных! – разразился гневной тирадой кисломордый храмовник. – А кора дуба якобы помогает от зубной боли!

– В коре дуба содержатся анальгетики и дубильные вещества… – не подумав, брякнула я и получила еще более злобный взгляд фаррийца.

– Священное слово и божественный драконий огонь у верующих людей лечит практически все!

– До смерти… – уже тише огрызнулась я и все-таки прикусила язык.

– Только неверным и богохульникам не помогает священное писание, потому что у них нет веры! – на подобное утверждение я только скрипнула зубами.

В словесную потасовку вклинился главный.

– Чтение книг наследнице клана простительно, – примирительно заметил старший храмовник, прерывая мою гневную перепалку с кислой колючкой. – Наследнице клана предстоит людьми управлять, но во всем необходимо знать меру. Не стоит Дайре Тайре верить во всякие старые сказки необразованных крестьян-язычников.

– «И этот туда же!» – подумала я.

– Но в любом случае, – главный храмовник повторил мою фразу, выделив ее интонацией, – я благодарен вам за все, что вы сделали, несмотря на то, какими средствами эта помощь была оказана. Не помоги вы, мой отряд насчитывал бы вдвое меньше рыцарей.

По тону священного рыцаря было понятно, что инцидент исчерпан, а разговор окончен. И прихвостень, которого я окрестила Кислая Колючка, сдулся, едва набрав в рот воздуха.

Не только до меня одной не дошло, что я сделала и сказала не так, остальные, сидевшие за столом, тоже удивились горячности священнослужителя.

За повышенный тон меня можно было простить, в крайней степени усталости я практически засыпала сидя и не могла быстро соображать, а еще была раздражена и зла. Впрочем, как и все, сидевшие здесь из чувства долга. Этот ужин – не что иное, как глупая дань традициям.

Единственное, что меня удивило, так это то, почему в этом мире не жалуют медицину, но все равно хотят сохранить побольше солдат?

Разговор за столом вновь остановился. Все ждали, когда предводитель фаррийцев, шепотом обсуждавший что-то с главным храмовником, даст знак к окончанию ужина и разрешит всем разойтись по комнатам.

Кисломордый вновь сел на своего любимого конька и начал проповедовать истинную веру Мадам Фарье, остальные молчали. По лицу убитой горем хозяйки замка было видно, что от проповеди ее сейчас стошнит.

Наконец-то дали добро к завершению, прозвучал приказ расходиться, и мы покончили со всем этим торжественным фарсом.

Я, умирая от усталости, поползла в свою башню. Держась за стенку, я возненавидела и этот старый замок, и бесконечные ступеньки. Радовал только холод каменных блоков, из которых построили стены. Было невероятно приятно коснуться их горячим лбом.

Меня схватили сзади. Я даже не сопротивлялась. По крепкому запаху мужского тела я узнала фаррийца. После того, как мы провели много часов вместе, наедине, без одежды, этот запах я узнаю где угодно. Терпкий аромат мускуса, древесной коры и листьев, все смешалось в моих воспоминаниях и сейчас настойчиво вызывало приступ повторного желания, так не вязавшимся со страшным человеком, заставившим меня быть его женой. Видения того, что мы творили с фаррийцем в лесу, воспламенили кровь. Резко подскочила температура тела, стало трудно дышать.