Драконы Корнуолла. Принеси мне шкуру любимого тирана

Но я при этом испытывала только неописуемый восторг и ликование. Мне было неважно, что на меня делают ставки, словно на лошадь. Пробегу ли я всю дистанцию или околею по дороге.

Я понимала только одно: получилось, я отсрочила свою казнь. Тут вмешался кисломордый.

– Фактически она еще не стала женой лорда! – но его ядовитое замечание никто не принял в расчет. Сразу становилось понятно, что храмовники не имеют большого влияния среди драконьеров, хоть и пыжатся его завоевать.

– Кгм… А вам не кажется, что необходимо дать вашей жене что-нибудь, чтобы она прикрылась?

Мужской гогот смолк, десятки глаз опустились в район моих неприкрытых колен и стали ползти по ногам вверх, жадно впитывая взглядом каждую клеточку кожи. Я, сгорая под тысячью прожигающих насквозь взглядов, натянула майку как можно ниже. Оголодавшие взгляды тут же переместились, будто стрелка разврат-компаса, вверх. Сбоку в растянутой донельзя пройме рубашки показалась грудь и розовый сосок.

В толпе послышалось еле слышное рычание, сопение и звуки сглатываемой слюны, будто голодный зверь почуял кусок мяса и сейчас подбирается к нему. А они и подбирались. Несколько драконьеров сделали медленные полушаги в моем направлении. И все это в звенящей тишине, даже драконы замерли, боясь всхрапнуть. Только черный как-то предупреждающе переместил одну свою лапу поближе ко мне.

– Р-р-р-разошлись все! Бездельники! – рявкнули прямо над ухом, так что я вздрогнула. И наваждение испарилось. Наездники и фаррийцы бросились врассыпную.

Тартан мне швырнули прямо в лицо, но я была рада и этой подачке. Другого от предводителя наездников не стоило ожидать.

– Можешь занять свободное стойло. Не подведи, я поставил на тебя золотой. – Шепнул один из драконьеров и растворился во тьме.

За спиной я услышала приглушенные голоса погонщиков.

– Почему бы просто не отобрать у даррийцев их земли?

– Потому что был подписан договор, дурень.

– А разве не тому, кто женится на дочке даррийцев, достаются земли клана?

– Нет, наследство предается от отца к сыну, а у Мак Тайра не было сыновей. Земли достанется тому, кто заделает этой светловолосой ребенка.

Я повернулась на звук голосов, но они уже скрылись за палатками и мешками с провиантом.

Тень прошла рядом, задев рукой мое плечо, я чуть не отлетела в сторону, вскочила и встала в стойку, готовая обороняться против всего мира, но это просто таким образом меня оттолкнули с дороги, как ненужную вещь. Уже после, когда я с ненавистью уставилась в удаляющуюся спину, я услышала тихий рык:

– Не думай, что добилась своего, дрянь. Все равно ты будешь моей!

Я думала, это конец, но оказалось – всего лишь короткая передышка.

Хуже не придумаешь: я в чужом мире, жена совершенно незнакомого мне человека, грозящего мне расправой, и наездница черного дракона.

***

Когда я зашла за угол загона, меня стошнило. Черный дракон стоял рядом, позволял опираться о свою лапу, всё-таки ящеры хоть и зубастые холоднокровные звери, но более отзывчивые, чем некоторые твари.

Не знаю, сколько я еще так простояла, вглядываясь во тьму, ни видя ничего, зябко кутаясь в колючий и вонючий тартан. Из забытья в чувство меня привел озноб, ледяными мурашками пробежав по телу в ночной сырости.

Ночевать негде, возвращаться в палатку к фаррийцу – верх идиотизма. Мне некуда было пойти в этом мире, и я пошла к единственному, кто у меня был: к дракону в загон.

Черный ящер валялся на соломе, довольный тем, что его выпустили из клетки. Железные прутья валялись по всему загону, перекрученные восьмёркой, завязанные узлом или свернутые спиралькой, – это порезвился мой ящер, пока я наслаждалась ночной прохладой.

Возле входа сидел и ждал меня верный слуга.

Лицо Бьерна было одной сплошной кровавой маской. Глаза заплыли, губы неестественно раздулись, но слуга стоически скалился натянутой клыкастой лыбой.

Скорчив гримасу, я зарыдала от бессилия, я была не в состоянии помочь даже себе, не то что свои людям.

– Ну что ты… Что? После полнолуния все пройдет… Разочек обернусь, и следа не останется. – А я продолжала реветь и не могла остановиться.

Все то время, пока я не уснула, широкая ладонь гладила меня по голове.

***

На рассвете я проснулась от скользкой розовой ленты, лежащей поперек меня. Через равные промежутки времени мое лицо обдавало смрадным дыханием. Из широко раскрытой драконьей пасти на солому натекла слюна.

Отлепляясь от стога, я чувствовала себя еще более грязной, чем от прикосновений потных лап фаррийца.

Пошатываясь, я встала, сползла на землю и пошла к выходу, дракон тоже проснулся и поплелся за мной.

За воротами загона было раннее утро, солнце еще не встало, но лагерь драконьеров уже просыпался. В предрассветном тумане подобно зомби шатались восставшие наездники, выползали из стойл драконы всех цветов, размеров и расцветок.

Где-то за моей спиной в загоне, зарывшись в стог сена, храпел Бьерн. Черный дракон шумно хлебал из поилки рядом с входом.

На меня сонную и взъерошенную никто не обращал внимания.

В лагере догорали костры, смердело дымом и сгоревшей едой. Окончательно гася огонь, сонные наездники мочились прямо в угли.

Большинство драконьеров спало на соломе со своими ящерами, так что я не совершила большого преступления, оставшись с драконом.

У соседнего загона два драконьера с явного похмелья, скинув тартаны и оголившись до того в чем мать родила, обмывались прямо в одной и стоявших в ряд поилок. Залезая туда с головой, отфыркиваясь, стараясь избавиться от перегара, полоскали рот и сплевывали туда же.

«И оттуда мой ящер пил? – меня передернуло от отвращения. – Фу-у!»

Я и мой черный красавец заслуживаем большего, чем грязная лужа с мутной водицей. Закрыв глаза, я представила себе чистые горные пики, прозрачный ручей. Вот бы улететь туда.

Прямо передо мной на землю легла огромная чешуйчатая лапа ладонью вверх.

Я без слов поняла, что это приглашение. Желание чистой горной воды стало невыносимо острым. Поколебавшись всего секунду, я осторожно ступила на лапу. Когти сомкнулись над головой. Бесшумный взмах крыльев, и мы заскользили над лагерем, разгоняя туман, быстро набрали высоту и скрылись над облаками.

***

Летели недолго, черный дракон сразу свернул к ближайшим горам. Приземлился где-то в чаще, близ хребта, и, заковыляв на трёх лапах, опустил меня прямо в… ледяную горную воду! Подобно ошпаренной кошке я выскочила из воды. Одно радовало – драконьи сопли и прилипшая солома сразу же отстали от кожи.

В следующий миг меня перевернуло волной и утащило на глубину, это мой дракон плюхнулся в озеро.

Откуда-то снизу веяло теплом, возможно, часть горных пиков была спящими или потухшими вулканами. Я запуталась в тартане, вместе с ним меня и вытащили из воды. Поддев когтем, перенесли над озером и опустили на мелководье. Здесь было не так холодно. Сбросив с себя клетчатую тряпку, которая явно нуждалась в стирке, я огляделась. Никого.

Радовала тишина, чистый воздух и полное отсутствие грубых драконьеров, дыма костров и едкого запаха драконьего навоза.

Подумав, я сбросила с себя рубашку, оставшись без всего. Я намеревалась несмотря ни на что соблюдать самые строгие правила личной и драконьей чистоты, в основном потому, что от гигиенических замашек драконьих наездников меня передергивало.

Было непривычно мыться без мыла, гелей для душа, бальзамов и шампуней, но мягкая горная вода, лишенная примесей фтора и хлора, действовала на кожу лучше самого дорого косметического средства.