Леди исправляет прошлое

– Простите, память… девичья. Кажется, после представления, мы не… пересекались.

– Действительно. Вы отказали мне в танце, леди Юджин, – усмехается он.

Вспомнила! Радостная улыбка совершенно не уместна, но мне не удаётся её сдержать. Я наконец-то сориентировалась во времени. Танцевальный вечер, на котором лорд меня пригласил единственный раз и получил вежливый отказ, был до того, как я согласилась на близость. Но после первого поцелуя на балконе.

Хоть в этом повезло – я вернулась во время, когда ещё не успела потерять честь.

Отказ я вспомнила, имя – нет.

– Простите, лорд. В прошлом месяце я переживала временное умопомрачение. Купание в храмовом пруду пошло мне на пользу, после него я прозрела.

Я улыбаюсь и развожу руками.

– Вот как.

Лорд забирает поднос, набрасывает сверху салфетку. Он так и уйдёт? Шаг в коридор. Лорд придерживает портьеру, оборачивается.

– Диан, леди Юджин. Динан Раттти.

– О…, – только и могу выдохнуть я.

Диан Ратти…

Не помню. И родовое имя мне ни о чём не говорит. Хотя… Говорит! Муж как-то назвал Ратти живучим сорняком. Что бы это значило? Не знаю… Больше ничего не вспоминается, и я спохватываюсь, что завтрак вот-вот закончится.

Я возвращаюсь в апартаменты леди Мияноры. Горничная, судя по едва доносящемуся шуршанию, прибирается в спальне. Мне дальше будуара хода нет. Я встречаюсь взглядом со второй компаньонкой леди Мияноры и приветствую её лёгким кивком. Она сдержанно кивает в ответ.

– Леди Юджин, госпожа была вами недовольна, – и снова злорадство.

– Да, леди, – соглашаюсь я и умолкаю. Ещё и отхожу к креслу, подальше.

Моя визави кривит губы, но больше не навязывается. Надо признать, про чувство собственного достоинства она не забывает.

Ожидание тянется, но я не показываю, насколько мне тягостно стоять, потому что даже сесть без разрешения госпожи нельзя.

Компаньонкой быть несладко…

Двустворчатые двери плавно раскрываются во всю ширь, и входит леди Миянора, копия герцогини, только юна я. Волна золотисто-пшеничных волос, уложенных в высокий пучок, заколота деревянным гребнем, сияют аккуратно подведённые глаза, а губы тронуты перламутровым блеском.

Я делаю шаг вперёд и склоняюсь в реверансе.

– Доброе утро, леди Миянора.

– Утро, леди Юджин, – ловко вклинивается она, не позволяя завершить фразу. – Уже день.

– Сожалею, леди Миянора.

– Ах, избавьте, леди Юджин, – безразлично отмахивается она и устраивается на диване.

Несколько неожиданно, что она отказывается от возможности пройтись по мне, но мне же лучше.

– Да, леди, – склоняю я голову.

– Я слышала, из-за вас лорд Диан Ратти был вынужден бросить вызов лорду Лоуренсу Гельдерну? Поединок состоится сегодня в полдень. Ах, лорд Гельдерн может пострадать. Я не слышала, чтобы он участвовал в поединках прежде.

– Лорд Гельдерн очень мягкий человек.

Я не лезу в беседу, но отмолчаться мне не позволяют:

– Леди Юджин, за кого будет болеть ваше сердце?

– Лорд Гельдерн беспокоился о вас, и только поэтому позволил себе лишнее.

– Лорд Гельдерн оскорбил меня и не пожелал принести извинений. Я бесконечно благодарнаа лорду Ратти за заащиту моей чести.

– Светлые боги, – восклицает леди Миянора. – Вы разобьёте лорду Гельдерну сердце. Как ужасающе жестоко! Но я буду верить в лучшее. Я буду верить, что любовь победит, и тогда вам, леди Юджин, неизбежно придётся составить счастье лорда Гельдерна.

А ведь она права… Выиграв поединок, Лоуренс тем самым подтвердит свою правоту, а значит, моя репутация будет разрушена, и герцогиня с полным правом выдаст меня за него замуж. Бездна…

Я рвано выдыхаю. Миянора расплывается в счастливой улыбке. Её явно радует моё несчастье, и я возвращаю контроль над выражением лица, чтобы не радовать её ещё больше. Я вот только одного не понимаю… Зачем я нужна Гельдернам? Или это герцогиня стремится пристроить меня в их род. Но зачем?! Эхо тьмы и проклятие, которые Лоуренс от меня почуял, тут не причём.

Разве герцогиня или Геьдерны что-то получили в прошлый раз? Есть невесты, про которых говорят “завидная”, а я ровно наоборот. Я не магиня, не из старшей ветви рода и даже не из боковой, а фактически отсечённой, провинциалка, лишённая столичного лоска, у моих родителей нет никакого влияния, они по меркам аристократии бедны, у меня нет приданого, не маячит ценное наследство. Из интересного у меня только родовое имя – Махаон, но и оно ничего особенного из себя не представляет Махаон по сравнению с Гельдерн всё равно что дворняжка рядом с породистой гончей. Да и опять же, имя рода одно название, у меня ничего нет.

Или есть, но я об этом не знаю.

Вечером сяду вспоминать… Хотя муж предпочитал меня не видеть, в самом начале, пока Лоуренс ко мне не охладел, мне ещё позволялось свободно бродить по открытой для посторонних части резиденции, присутствовать на больших семейных ужинах и посещать храм. Какой-то ритуал?

Леди Миянора окидывает меня презрительным взглядом, усмехается и поворачивается ко второй “любимой” компаньонке:

– Слышали новость? Утром пришёл менестрель.

О?!

– Настоящий?! – вторя моим мыслям вторая компаньонка подаётся вперёд, и сейчас она на удивление похожа не на кусачую злыдню, а на повтороженную девочку, которой пообещали на праздник желанную игрушку, о которой она грезила, но не смела надеяться когда-нибудь получить.

Есть обычные певцы-бродяги, и некоторые из них даже пытаются представляться менестрелями, но нет. Истинных менестрелей можно назвать… магами, только от музыки, вместо чистой энергии у них играют переливы струн. Когда я только пробралась в библиотеку и ещё не нашла тайника за гобеленом, я читала всё подряд, но начинала со сказок и легенд, они отвлекали, манили красками, были убежищем от тоскливой действительности. Я гораздо позже пришла к пониманию, что та же юриспруденция полезней историй о том, как менестрель навестил умирающую женщину, спел для неё, и она поднялась совершенно здоровой, как другой менестрель своей игрой усмирил шторм и тем самым спас корабли, как…

Последняя история из сборника была печальной. Один из тёмных богов пообещал подарить “Семигласую Арфу”, легендарный, считавшийся утерянным инструмент-артефакт, тому менестрелю, который разрушит наибольшее число светлых храмов. В состязание вступили слишком многие, и последствия оказались закономерными – на менестрелей началась охота, убивали всех без разбора. Уцелели разве что младшие ученики, и искусство, передававшееся от мастера к ученику, кануло в Вечность.

Искусство музыкальной магии забыто, но играть выжившие ученики умеют волшебно.

– Да, настоящий, – кивает леди Миянора. – Он сыграет за ужином.

– Ах…

Я молчу, и леди Миянора замечает, косится на меня. Я притворно разглядываю мыски собственных туфель.

Услышать пение менестреля…