Возвращение Арсена Люпена

– Можете ли вы подозревать кого-либо?

– Никого.

– Не было ли у вас врагов?

– Они мне неизвестны.

– А у господина Даваля?

– У Даваля? Враги? Да он был лучшим из людей! За те двадцать лет, что он был моим секретарем и, скажу даже, наперсником, я не встречал никого, кто не питал бы к нему симпатии или дружеских чувств.

– И тем не менее налицо нападение, убийство, для всего этого должен быть какой-то мотив.

– Мотив? Да просто-напросто ограбление.

– У вас что-нибудь украли?

– Ничего.

– Как же тогда быть?

– Ну, раз ничего не украли, все на месте, все же должны были что-то унести.

– Что же?

– Понятия не имею. И, однако, мои дочь и племянница скажут вам, что они видели, как двое мужчин по очереди проходили по парку, оба с довольно объемистой ношей.

– Эти барышни…

– Этим барышням приснилось? Хотелось бы верить, ведь с самого утра я теряюсь в догадках и в поисках. Не лучше ли допросить и их?

Обеих кузин пригласили в большую гостиную. Бледная, все еще дрожавшая Сюзанна еле могла говорить, Раймонда же, более мужественная и энергичная из них, да и более хорошенькая, чем кузина, с золотым блеском в темных глазах, поведала о событиях той ночи и о своем в них участии.

– Таким образом, мадемуазель, вы твердо придерживаетесь своих показаний?

– Абсолютно придерживаюсь. Двое мужчин, проходившие по парку, выносили какие-то предметы.

– А третий?

– Он вышел отсюда с пустыми руками.

– Смогли бы вы дать нам описание его примет?

– Он все время ослеплял нас лучом фонаря. Но мне показалось, что он довольно высокого роста и крупного телосложения.

– А вам тоже так показалось, мадемуазель? – обратился следователь к Сюзанне де Жевр.

– Да… или, скорее, нет… – ответила Сюзанна, подумав. – Мне он показался среднего роста и худым.

Господин Фийель усмехнулся, привычный к различиям в показаниях свидетелей, видевших одно и то же.

– Итак, выяснилось, что в гостиной находился человек одновременно высокий и низкий, толстый и тонкий, а в парке двое неизвестных, которые обвиняются в том, что выкрали из этой гостиной вещи… что и посейчас находятся там.

Господин Фийель, как он сам утверждал, был следователем иронического склада. Он также не упускал случая покрасоваться перед публикой, продемонстрировать свое умение, тем более что число его слушателей в гостиной все увеличивалось. К журналистам присоединились фермер с сыном, садовник с женой, а затем и прислуга из замка и даже двое шоферов, доставивших их из Дьепа. Следователь продолжал:

– Нам остается лишь установить, каким образом удалось исчезнуть третьему злоумышленнику. Вы, мадемуазель, выстрелили из этого ружья через вон то окно?

– Да, человек был в это время возле надгробного камня, заросшего колючим кустарником, слева от монастыря.

– Но затем он приподнялся?

– Лишь приподнялся. Виктор тут же вышел охранять дверь в стене, я пошла за ним, оставив наблюдать отсюда нашего слугу Альбера.

Альбер был тут же допрошен, после чего следователь заключил:

– Таким образом, по-вашему, выходит, что раненый не мог пойти ни налево, так как ваш товарищ сторожил дверь, ни направо, в таком случае вы бы увидели, как он пересекает лужайку. Следуя логике, отсюда можно заключить, что в настоящее время он находится в довольно ограниченном пространстве, что перед нашими глазами.

– Я в этом убежден.

– А вы, мадемуазель?

– Я тоже.

– И я, – добавил Виктор.

Заместитель прокурора насмешливо заключил:

– Ну что ж, круг поисков довольно ограничен, придется продолжить то, что вы начали еще в четыре утра. Будем надеяться, что нам наконец-то повезет.

Господин Фийель взял с камина кожаную фуражку, внимательно ее осмотрел и, подозвав командира отделения жандармерии, тихонько приказал:

– Отправьте незамедлительно кого-нибудь из наших людей в Дьеп к шляпнику Мегрэ, и пусть господин Мегрэ, если возможно, скажет, кому он продал эту фуражку.

«Круг поисков», как выразился заместитель прокурора, ограничивался частью парка от замка до правой лужайки и с другой стороны углом между левым крылом и крепостной стеной напротив, иными словами, это был квадрат, длина стороны которого составляла метров сто, а в середине то здесь, то там торчали развалины старинного, довольно известного в средние века монастыря Амбрюмези.

Сразу же по следам на траве удалось определить, где проходил беглец. В двух местах обнаружили почерневшие, почти засохшие следы крови. Однако за аркадой, окаймлявшей монастырь, ничего не было видно: на земле, усыпанной сосновыми иглами, след лежавшего тела не просматривался. Но как же в таком случае получилось, что ни девушка, ни Альбер, ни Виктор не видели раненого? Кое-где сломаны колючие кусты – это слуги и жандармы искали под заросшими надгробными камнями – и все.

Следователь заставил садовника, у которого были все ключи, открыть Господню Часовню, настоящую жемчужину скульптуры: время и революция пощадили ее, и, украшенная статуэтками тонкой работы, с резным портиком, она считалась чудным образчиком нормандской готики. Однако внутренняя часть часовни, единственным украшением которой был мраморный алтарь, никак не могла служить укрытием. Да и как ему удалось бы туда попасть?

Наконец, они подошли к дверце, через которую проходили посетители, желающие осмотреть развалины. Она выходила на узкую дорогу, зажатую меж крепостной стеной и лесом – оттуда виднелись заброшенные карьеры. Господин Фийель нагнулся: в дорожной пыли виднелись следы шин с противобуксующим устройством. Раймонда и Виктор вспомнили, что после выстрела послышался шум мотора.

– А что, если раненому все же удалось присоединиться к своим товарищам? – предположил заместитель прокурора.

– Никак невозможно! – горячо возразил Виктор. – Я был здесь еще до того, как мадемуазель и Альбер потеряли его из виду.

– Однако в конце концов должен же он где-то находиться! Снаружи или внутри, одно из двух!

– Он здесь, – упрямо твердили слуги.