Превращения Арсена Люпена

Кларисса утерла слезы и, взглянув на него, попыталась улыбнуться. Рауль был так же строен, как она, но широк в плечах – изящный и сильный одновременно. На энергичном лице сияла лукавая улыбка и искрились весельем глаза. Бриджи и куртка, под которой виднелось белое шерстяное трико, подчеркивали необыкновенную гибкость его тела.

– Рауль, Рауль, – сказала Кларисса печально, – даже сейчас, когда вы смотрите на меня, ваши мысли далеко! Вы больше не думаете обо мне после того, что произошло между нами! Как такое возможно? О чем вы размышляете, Рауль?

Смеясь, он ответил:

– О вашем отце.

– О моем отце?

– Да, о бароне д’Этиге и его гостях. Как господа такого почтенного возраста могут тратить время на убийство в скалах бедных невинных птиц?

– Это просто развлечение.

– Вы уверены? А я, признаться, заинтригован. Послушайте, я бы поверил в это, если бы на дворе не стоял славный тысяча восемьсот девяносто четвертый год… Вы не обидитесь?

– Говорите, друг мой.

– Так вот, кажется, они играют в заговорщиков! Да, уверяю вас, Кларисса… Маркиз де Рольвиль, Матье де ла Вопальер, граф Оскар де Беннето, Ру д’Эстье – все эти знатные господа из Ко находятся в сговоре.

Она нахмурилась:

– Вы говорите глупости, друг мой.

– Но вы слушаете меня с таким очаровательным видом, – ответил Рауль, убежденный, что она ничего об этом не знает. – И смо?трите на меня в ожидании, что сейчас я расскажу вам нечто важное!..

– Нечто важное о любви, Рауль.

Он порывисто обхватил ее голову:

– Вся моя жизнь – это любовь к тебе, драгоценная моя. Если передо мной возникла задача и я жажду ее разрешить, то лишь ради того, чтобы добиться твоей руки; Кларисса, представь только: твой отец – заговорщик, он арестован и приговорен к смерти, но вдруг появляюсь я и спасаю его. Разве после этого он может не позволить нам пожениться?

– Он сдастся рано или поздно, друг мой.

– Никогда! Нет ни единого шанса… и неоткуда ждать помощи…

– У вас есть ваше имя… Рауль д’Андрези.

– И даже этого у меня нет!

– Как это – нет?

– Д’Андрези – девичья фамилия моей матери, которую она вернула себе после смерти отца по требованию своей семьи, возмущенной ее браком.

– Почему? – спросила Кларисса, несколько ошеломленная этим признанием.

– Почему? Потому что мой отец не мог похвастаться знатным происхождением и был беден, как Иов… Простой учитель… и учитель чего? Гимнастики, фехтования и бокса!

– Каково же ваше настоящее имя?

– Ах, оно самое заурядное, бедная моя Кларисса.

– Какое именно?

– Арсен Люпен.

– Арсен Люпен?

– Оно совсем не звучное, и его стоило поменять, вы согласны?

Кларисса была потрясена. Какое имя он носил, для нее не имело значения. Но в глазах барона частица «де» перед фамилией была первейшим достоинством будущего зятя…

Однако она тихо сказала:

– Вам не следовало отрекаться от своего отца. Нет ничего постыдного в профессии учителя.

– Ничего постыдного, – согласился Рауль, смеясь, и этот смех причинил боль Клариссе, – и признаюсь, что я нагло воспользовался уроками бокса и гимнастики, которые он давал мне, когда я был еще ребенком! Но моя мать могла иметь и другие причины, чтобы отречься от этого превосходного человека, а они уж точно никого не касаются.

Рауль порывисто обнял ее, а потом начал танцевать и кружиться. Наконец, повернувшись к Клариссе, он воскликнул:

– Ну, смейся же, девочка моя! Это же невероятно смешно. Рауль д’Андрези или Арсен Люпен – какая разница! Главное, добиться успеха. И я добьюсь его, вот увидишь! Ни минуты в этом не сомневаюсь! Все гадалки обещали мне великое будущее и мировую славу. Рауль д’Андрези станет генералом, министром или послом… А может, все это ждет Арсена Люпена. Такие вещи решаются с участием Провидения и по соглашению обеих сторон. Я готов. Стальные мускулы и мощный ум! Хочешь, я пройдусь колесом? Или пронесу тебя на вытянутых руках? А может, ты предпочитаешь, чтобы я незаметно снял с тебя часы? Почитал наизусть Гомера на древнегреческом или Мильтона на английском? Боже, как прекрасна жизнь! Рауль д’Андрези… Арсен Люпен… Гений о двух ликах! Который из них покроет себя славой, этим солнцем всех живущих?

Внезапно Рауль умолк. Его словно бы смутил этот всплеск ликования. Взгляд юноши задумчиво скользил по маленькой комнате, тишину которой он сейчас нарушил; он подумал о том, что точно так же нарушил душевный покой Клариссы, и, в порыве раскаяния опустившись перед девушкой на колени, проникновенно сказал:

– Прости меня. Я поступил дурно, мне не следовало приходить… Но это не моя вина… Я изо всех сил пытаюсь обрести равновесие. Добро и зло одинаково притягивают меня. Ты должна мне помочь выбрать путь, Кларисса, и простить меня, если я совершаю ошибки.

Она страстно обвила руками его шею и ответила:

– Мне не за что прощать тебя, любимый. Я счастлива. Ты принесешь мне много страданий, в этом я уверена, но я заранее и с радостью их принимаю. Вот, возьми мою фотографию. И поступай так, чтобы тебе никогда не пришлось краснеть, глядя на нее. Что до меня, то я всегда буду такой же, как сегодня: твоей возлюбленной и твоей женой. Я люблю тебя, Рауль!

Она поцеловала его в лоб. Он засмеялся и сказал, вставая с колен:

– Ты посвятила меня в рыцари. Отныне я непобедим и готов разить моих врагов. А ну выходите, наваррцы! Я жду вас![4 - Неточная цитата из трагедии П. Корнеля «Сид».]

План Рауля – оставим пока в стороне имя Арсена Люпена, потому что в то время, не подозревая о своей грядущей судьбе, он сам относился к нему с некоторым презрением, – так вот, план Рауля был очень прост. С левой стороны замка к крепостной стене вплотную примыкала низкая, с полуразрушенной кровлей, башня, являвшаяся когда-то частью оборонительного бастиона, а теперь едва различимая под волнами густого плюща. Рауль ничуть не сомневался, что собрание, назначенное на четыре часа, будет проходить в большом зале в глубине замка, где барон всегда принимал своих фермеров. Кроме того, он обратил внимание на узенькое оконце в башне, вероятно служившее раньше вентиляционным отверстием, из которого открывался обзор на деревню.

Подобраться поближе к залу – несложная задача для такого спортсмена! Выйдя из замка, Рауль незаметно прополз по земле под плющом и вскарабкался по его мощным корням к пробитому в толстой стене оконцу; его амбразура оказалась достаточно глубокой, и Раулю удалось ничком вытянуться в ней во весь рост. Таким образом, находясь на высоте пять метров и укрытый плющом, он оставался полностью невидимым; ему же был открыт весь зал – обширное помещение с двумя десятками стульев, столом и широкой церковной скамьей.

Спустя сорок минут в зале появился барон с одним из своих друзей: Рауль не ошибся в своих предположениях. У барона Годфруа д’Этига, обладателя мускулатуры ярмарочного борца, была багровая физиономия, окаймленная рыжей бородкой, и проницательные живые глаза. Его спутник, Оскар де Беннето, которого Рауль знал в лицо, приходился барону кузеном и тоже выглядел как мелкий нормандский дворянин, только более неповоротливый и вульгарный. Сейчас оба казались сильно взволнованными.

– Уже скоро! – произнес барон. – Сюда вот-вот прибудут ла Вопальер, Рольвиль и д’Оппегар, а Боманьян вместе с принцем Аркольским и де Бри приедут в четыре… я открыл для них садовые ворота… ну а потом… потом появится она, если, даст бог, попадет в расставленные сети.

– Сомневаюсь, – пробормотал де Беннето.

– Почему же? Она велела прислать за ней кабриолет. Кабриолет подъезжает, она в него садится. Д’Ормон под видом кучера везет ее к нам. У Кот-де-Катр-Шеман наш Ру д’Эстье прыгает на подножку, открывает дверцу, хватает даму, и они вдвоем ее связывают. Все донельзя просто.

Они приблизились к месту, которое находилось непосредственно под Раулем.

Беннето прошептал: