Ночь храбрых

В этом не было смысла. Что девушка делает здесь одна, зачем она идет к его отцу? Почему все мужчины остановились и пропустили ее? Эйдан не знал точно, что не так, но по тому, как неистово колотилось его сердце, что-то внутри подсказывало ему, что отец в беде.

Еще более странным было то, что, когда Эйдан приблизился, он опешил, узнав необыкновенную внешность девушки. Он увидел ее кожаную накидку, высокие черные сапоги, жезл, длинные светлые волосы, гордые черты лица, и озадаченно моргнул.

Кира.

Его замешательство только усилилось. Наблюдая за ней, Эйдан присмотрелся к ее походке, то, как она держала плечи, и понял, что что-то не так. Она выглядела, как Кира, но это была не она. Это не та сестра, с которой он жил всю свою жизнь, с кем он проводил так много часов, читая книги на ее коленях.

Эйдан все еще находился в сотнях ярдах, его сердце бешено заколотилось, когда его дурное предчувствие усилилось. Он опустил голову, пнул своего коня и поскакал вперед так быстро, что едва мог дышать. У него было дурное предчувствие, он ощущал обреченность, когда увидел, что девушка приближается к Дункану.

«ОТЕЦ!» – крикнул Эйдан.

Но отсюда его крики заглушил ветер.

Эйдан скакал все быстрее, выехав впереди группы, несясь вниз с горы. Он беспомощно наблюдал за тем, как девушка оказалась возле отца на расстоянии объятия.

«НЕТ, ОТЕЦ!» – крикнул мальчик.

Он был в пятидесяти ярдах, затем сорока, тридцати, но все еще находился слишком далеко, чтобы сделать что-нибудь. Он мог только смотреть.

«СНЕЖОК, БЕГИ!» – приказал он.

Снежок побежал вперед быстрее коня. Но Эйдан все равно понимал, что времени нет.

В следующую минуту он увидел, как это случилось. К ужасу Эйдана, девушка протянула руку и вонзила кинжал в сердце его отца. Глаза Дункана широко распахнулись, после чего он упал на колени.

Эйдану показалось, что его тоже пронзили кинжалом. Он почувствовал, что его тело упало рядом с ним, он никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным. Все произошло так быстро, что люди Дункана стояли озадаченные, ошеломленные. Никто даже не знал, что происходит. Но Эйдан знал. Он сразу все понял.

Все еще находясь в двадцати ярдах, Эйдан, испытывая отчаяние, потянулся к поясу, вынул кинжал, который дал ему Мотли, потянулся назад и метнул его.

Кинжал проплыл в воздухе, мерцая на свету, целясь в девушку. Она вынула свой кинжал, скорчила гримасу и снова собралась нанести удар Дункану, когда вдруг кинжал Эйдана нашел свою мишень. Эйдан почувствовал облегчение, когда увидел, что кинжал, по крайней мере, проткнул тыльную сторону ее ладони, она закричала и уронила свое оружие. Это был нечеловеческий крик и, конечно же, он не принадлежал Кире. Кем бы она ни была, Эйдан вывел ее из игры.

Она повернулась и посмотрела на него, и Эйдан с ужасом увидел, как ее лицо изменилось. На смену девичьему лицу пришло гротескное, мужское, которое становилось больше с каждой секундой, и было больше их лиц. Глаза Эйдана широко распахнулись от ужаса. Это не его сестра. Это никто иной как Великий и Святой Ра.

Люди Дункана тоже в потрясении смотрели на него. Каким-то образом кинжал проткнул его руку, изменил иллюзию, развеял магию, которую использовал Ра для того, чтобы обмануть Дункана.

В это же самое мгновение Снежок прыгнул вперед, пролетел в воздухе и приземлился на грудь Ра своими огромными лапами, оттесняя его назад. Зарычав, пес вцепился ему в горло, царапая его. Он вцепился ему в лицо, полностью застигнув Ра врасплох и не дав ему возможности снова атаковать Дункана.

Сражаясь в грязи, Ра поднял глаза к небесам и выкрикнул какие-то слова – нечто на языке, которого Эйдан не знал. Очевидно, это было какое-то древнее заклятие.

После чего Ра вдруг исчез в облаке пыли.

От него остался только окровавленный кинжал, упавший на землю.

И в луже крови – неподвижный отец Эйдана.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Везувиус скакал на север через Эскалон верхом на коне, которого он украл после того, как убил группу пандезианских солдат. С тех пор, будучи вне себя от ярости, он едва останавливался, уничтожая деревню за деревней, убивая невинных женщин и детей. В некоторых случаях он проходил по деревне в поисках пищи и оружия, в других – в поисках удовольствия от убийства. Везувиус широко улыбнулся, когда вспомнил о том, как он поджигал деревню за деревней, лично сжигал их дотла. Он оставит на Эскалоне свою отметку повсюду, куда ни пойдет.

Выезжая из последней деревни, Везувиус застонал и бросил пылающий факел, с удовлетворением наблюдая за тем, как тот приземлился на очередной крыше, поджигая еще одну деревню. Он выехал из деревни, ликуя. Это была третья деревня, которую он сжег за этот час. Он сжег бы их всех, если бы мог, но у него есть более срочное дело. Везувиус вонзил свои пятки в коня, решительно настроенный воссоединиться со своими троллями и повести их в последний этап вторжения. Они нуждаются в нем сейчас, как никогда.

Везувиус продолжал скакать, пересекая великие равнины и заезжая в северную часть Эскалона. Он чувствовал, что конь под ним выбивается из сил, но это только заставило его вонзить свои пятки еще глубже. Ему было все равно, если он заездит коня до смерти – на самом деле, он на это надеялся.

Когда солнце в небе начало отбрасывать длинные тени, Везувиус почувствовал, что его народ троллей приближается, ожидая его, он ощущал это в воздухе. Ему было радостно думать о том, что его люди, наконец, находятся здесь, в Эскалоне, по другую сторону от Пламени. Но, продолжая скакать, он не понимал, почему его тролли еще не продвинулись дальше на юг, грабя местность. Что их останавливает? Неужели его генералы настолько некомпетентны, что ничего не могут сделать без него?

В конце концов, Везувиус выехал из леса, его сердце подпрыгнуло, когда он увидел свои силы, растянувшиеся на равнинах Ура. Он обрадовался, увидев, что здесь собрались десятки тысяч троллей. Но он был сбит с толку: вместо того, чтобы выглядеть как победители, они казались сраженными и жалкими. Как это возможно?

Пока Везувиус смотрел на своих людей, которые просто стояли здесь, на его лице появилась досада. Без него они все казались деморализованными, их покинул боевой дух. Наконец, Пламя опустилось, Эскалон принадлежит им. Чего же они ждут?

В конце концов, Везувиус приблизился к ним и, когда он ворвался в толпу верхом, то увидел, что они повернулись и посмотрели на него сначала с потрясением и страхом, а потом с надеждой. Они все застыли и уставились на него. Он всегда производил на них такое впечатление.

Везувиус спрыгнул со своего коня и, не колеблясь, высоко поднял алебарду, развернулся и отрубил голову коня. Обезглавленный конь стоял секунду, после чего замертво упал на землю.

«Это за то, что ты не скакал достаточно быстро», - подумал Везувиус.

Кроме того, он всегда любил убивать кого-то, когда приезжал куда бы то ни было.

Везувиус увидел страх в глазах всех своих троллей, когда он направился к ним в ярости, требуя ответов.

«Кто руководит этими людьми?» – спросил он.

«Я, милорд».

Везувиус повернулся и увидел высокого плотного тролля, Сувеса, своего заместителя командующего в Марде. Он повернулся к нему, а за ним и десять тысяч троллей. Везувиус видел, что, хотя Сувес и пытался выглядеть гордым, в его облике читался страх.

«Мы думали, что Вы мертвы, милорд», – добавил Сувес, словно оправдываясь.

Везувиус нахмурился.

«Я не умираю», – рявкнул он. – «Смерть для трусов».

Все тролли молча смотрели со страхом, как Везувиус сжимал и разжимал рукоять своей алебарды.

«А почему вы остановились здесь?» – спросил он. – «Почему вы не разрушили весь Эскалон?»

Сувес в страхе переводил взгляд со своих людей на Везувиуса.

«Нас остановили, мой господин», – наконец, признался он.

Везувиус ощутил приступ ярости.

«Остановили?!» – рявкнул он. – «Кто?»

Сувес колебался.

«Он известен под именем Альва», – в конце концов, ответил он.

Альва. Имя глубоко отозвалось в душе Везувиуса. Величайший чародей Эскалона. Пожалуй, единственный, кто обладает большей силой, чем он.