Только достойный

Они вместе опустились на колени, в то время как порывы ветра и снег били их по лицам. Митка молилась о защите своей семьи, о милосердии, о прощении за все свои ошибки.

Будучи набожной женщиной, Митка прожила много лунных циклов, родила нескольких детей, прожила хорошую жизнь – бедную, но хорошую. Она была порядочной женщиной, не лезла в чужие дела, заботилась о других и никогда никому не причиняла вреда. Она молилась о том, чтобы Господь защитил ее детей, ее хозяйство, каким бы скудным ни было их имущество. Митка наклонилась, положила ладони на снег и закрыла глаза, после чего низко нагнулась, касаясь головой земли. Она молилась о том, чтобы Бог послал ей знак.

Митка медленно подняла голову. В эту минуту ее глаза широко распахнулись, а сердце бешено заколотилось от увиденного.

«Мурка!» – прошипела она.

Ее муж повернулся и тоже посмотрел. Преклоненные, они оба застыли от потрясения.

Это невозможно. Митка несколько раз моргнула, но видение не исчезло. Перед ними в воде плыла корзина.

А в корзине находился ребенок.

Мальчик.

Его крики пронзали ночь, поднимаясь над бурей, над невозможными раскатами грома и молнии, и каждый крик проникал в ее сердце.

Митка прыгнула в воду, пробираясь в глубоких водах, не обращая внимания на холод, который пронзал ее кожу подобно ножам, и схватила корзину, сражаясь с течением по пути обратно на берег. Она посмотрела вниз и увидела, что ребенок тщательно завернут в одеяло, он был сухой.

Митка присмотрелась к нему внимательнее и была потрясена, увидев золотой кулон у него на шее – две змеи, окружившие луну, и кинжал между ними. Она ахнула, мгновенно узнав этот символ.

Женщина повернулась к мужу.

«Кто мог так поступить?» – спросила она в ужасе, крепко прижимая ребенка к груди.

Мурка мог только удивленно покачать головой.

«Мы должны взять его», – решила Митка.

Ее муж нахмурился и покачал головой.

«Как?» – спросил он. – «Мы не можем прокормить его. У нас уже есть три мальчика, что нам делать с четвертым? Наше время воспитывать детей прошло».

Митка, думая быстро, схватила золотой кулон и вложила в его ладонь, после всех этих лет зная, что произведет впечатление на ее мужа. Он ощутил вес золота в своей руке и, казалось, был впечатлен.

«Вот», – ответила Митка, испытывая отвращение. – «Это твое золото. Его достаточно, чтобы прокормить нашу семью, пока мы все не состаримся и не умрем», – решительно сказала она. – «Я спасу этого ребенка, нравится тебе это или нет. Я не позволю ему умереть».

Мурка все еще хмурился, хотя теперь не так уверенно, когда над головой ударила очередная молния, и он со страхом осмотрел небо.

«Неужели ты думаешь, что это совпадение?» – спросил он. – «Такая ночь и такой ребенок приходит в этот мир. Ты хоть представляешь, кого держишь в руках?»

Он со страхом посмотрел на ребенка, после чего поднялся и попятился, наконец, развернувшись и уйдя прочь, сжимая в руке кулон. Очевидно, он был недоволен.

Но Митка не уступит. Она улыбнулась ребенку и покачала его у груди, согревая его холодное лицо. Постепенно его плач прекратился.

«Ребенок, не похожий ни на кого из нас», – сказала она самой себе, крепко прижимая его к себе. – «Ребенок, который изменит мир. И я назову его Ройс».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

17 солнечных циклов спустя

Ройс стоял на вершине холма под одиноким дубом в полях травы, под древним деревом, чьи ветки, казалось, достигают неба. Влюбленный, он глубоко всматривался в глаза Гиневьевы. Они держались за руки, пока она улыбалась ему и, когда они наклонились и поцеловались, он испытал благоговение и благодарность за то, что его сердце может так сильно чувствовать. Когда над полями травы поднялся рассвет, Ройс хотел остановить это мгновение навсегда.

Ройс отстранился и посмотрел на девушку. Гиневьева была прекрасна. В свои семнадцать лет, как и он, она была высокой, стройной, с ниспадающими светлыми волосами и умными зелеными глазами, с россыпью веснушек на ее нежном лице. От ее улыбки он был счастлив тому, что живет, а смех всегда его успокаивал. Более того, она обладала изяществом и благородством, которые превосходили ее крестьянское происхождение.

Ройс видел свое собственное отражение в ее глазах и поражался тому, что выглядит так, словно он связан с ней родственными узами. Разумеется, он был намного больше, высоким даже для своего возраста, с плечами шире, чем у его старших братьев, с сильным подбородком, благородным носом, гордым лбом, обилием мышц, которые наливались под его потертой туникой, и тонкими чертами лица, как у нее. Его длинноватые светлые волосы падали ему на глаза, в то время как каре-зеленые глаза напоминали ее глаза, хотя и были темнее. Ройс был благословлен силой и обладал умением владеть мечом так же, как его братья, хотя он и был младшим из четверых. Его отец всегда шутил о том, что он свалился с неба, и Ройс понял: у него не было тяжелых черт лица его братьев или среднего телосложения. Он был словно чужаком в своей собственной семье.

Они обнялись, и было так приятно, что его обнимают так крепко, было приятно иметь кого-то, кто любил его так же, как он любил ее. На самом деле, они были неразлучны с самого детства, они выросли вместе, играя в этих полях, давным-давно поклялись, что в день летнего солнцестояния, когда им исполнится по семнадцать лет, они поженятся. Это была очень серьезная клятва для детей.

Взрослея, год за годом, они не отдалились друг от друга, как делают большинство детей. Несмотря ни на что, их клятва из детской с каждым годом превращалась в нечто более сильное, нерушимое. Казалось, что их жизням суждено всегда быть вместе.

Теперь, наконец, невероятно, но этот день настал. Им обоим исполнилось по семнадцать, наступил день летнего солнцестояния, теперь они уже не дети и свободным сами выбирать. Стоя здесь, под этим деревом, наблюдая за восходом солнца, каждый из них знал, испытывая головокружительное волнение, что это означает.

«Твоя мать взволнована?» – спросила Гиневьева.

Ройс улыбнулся.

«Я думаю, она любит тебя больше, чем я, если это возможно», – рассмеялся он.

Смех Гиневьевы проник в его душу.

«А твои родители?» – спросил он.

Ее лицо помрачнело, всего лишь на мгновение, но его сердце ушло в пятки.

«Дело во мне?» – спросил Ройс.

Гиневьева покачала головой.

«Они любят тебя», – ответила она. – «Они просто…». – Она вздохнула. – «Мы еще не поженились. Для них это не может произойти достаточно скоро. Они опасаются за меня».

Ройс понимал. Ее родители боятся знати. У неженатых крестьян, как Ройс и Гиневьева, нет прав. Если знать захочет, они придут и заберут женщин, заявляя свои права на них. Только замужние женщины могут быть в безопасности.

«Достаточно скоро», – сказала Гиневьева, и ее улыбка просветлела.

«Они испытывают облегчение от того, что это я, или потому, что как только ты выйдешь замуж, то будешь в безопасности от знати?»

Гиневьева рассмеялась и в шутку ударила его.

«Они любят тебя как сына, которого у них никогда не было!» – сказала она.

Ройс поймал ее руки и поцеловал девушку.

«Ройс!» – послышался голос.

Молодой человек обернулся и увидел, что на холм поднимаются три его брата в компании большой группы сестер и кузин Гиневьевы. В руках каждого из них были серпы и вилы, они были готовы к дневной работе, и Ройс сделал глубокий вдох, зная, что пришло время для расставания. В конце концов, они крестьяне, и не могут позволить себе бездельничать целый день. Свадьбу придется отложить до заката.