Вторая Арена

Еще секунд десять я не дышу, пока звук их мотора не становится еще слабее, молясь, что они не вернуться и не найдут нас.

Они не возвращаются. Это сработало.

* * *

Проходит около часа с тех пор, как мы затаились в бухте. Мы в панике сбились в кучу и сидим в лодке. Мы едва шевелимся из страха быть замеченными. Но я не услышала ни звука и не заметила никакого движения с тех пор, как лодка проехала мимо. Я думаю о том, куда они поехали. Неужели они все еще мчат по Гудзону, направляясь в темноте на север, все еще думая, что мы за следующим поворотом? Или же они сообразили, в чем дело, и уже едут назад, осматривая берега в поисках нас? Я не могу не понимать, что их возвращение – лишь дело времени.

Но вытянувшись в лодке, я чувствую себя более расслабленной, моя тревога немного спала. Мы хорошо скрыты внутри ржавой конструкции, и даже если они вернутся назад, я не представляю, как они смогут заметить нас.

От долгого сидения у меня затекли ноги, кроме того становится холодно и я начинаю замерзать. Я вижу, что у Бри и Розы от холода стучат зубы. Я жалею, что у меня нет одеял или одежды, чтобы дать им, или какого-то другого источника тепла. Я жалею, что нельзя развести огонь – не только для тепла, но хотя бы чтобы просто видеть друг друга, чтобы вид друг друга ободрил нас. Но я понимаю, что об этом не может быть и речи – это слишком рисковано.

Я вижу Бена, съежившегося и дрожащего, и вспоминаю про штаны, которые добыла в доме. Я встаю, отчего лодка качается, и делаю несколько шагов к своему мешку, засовываю в него руку и достаю их. Я бросаю штаны Бену.

Они приземляются ему на грудь и он непонимающе смотрит на меня.

– Надень, – говорю я. – Они должны подойти.

На нем изорванные джинсы, заляпанные кровью, покрытые дырами, слишком тонкие и промокшие. Он медленно нагибается, снимает ботинки, затем натягивает военные кожаные штаны охотника прямо поверх джинс. Они смотрятся на нем странно, но, как я и подозревала, сидят отлично. Он застегивает их, не произнося не слова, и я вижу благодарность в его глазах.

Я чувствую, что Логан повернулся ко мне, и ощущаю его ревность к моей дружбе с Беном. Это напоминает мне о том случае, когда Бен поцеловал меня на Пенсильванском вокзале. Это неловко, но я ничего не могу с этим поделать. Мне они оба нравятся, но по-разному. Я никогда не встречала настолько разных людей – и все же они напоминают мне друг друга.

Я подхожу к Бри, все еще дрожащей, сидящей в обнимку с Розой и с Пенелопой на коленях и сажусь рядом с ней, обняв ее и целуя в лоб. Она кладет голову мне на плечо.

– Все хорошо, Бри, – говорю я.

– Я хочу есть, – говорит она тихо.

– И я, – эхом отзывается Роза.

Пенелопа тихонько повизгивает и я могу сделать вывод, что она также голодна. Она умнее, чем все собаки, которых я встречала до этого. И храбрая, несмотря на то, что дрожит. Я не могу поверить, что она тогда укусила Руперта – если бы не она, мы бы сейчас здесь не сидели. Я наклоняюсь и глажу ее по голове и она в ответ лижет мне руку.

Когда речь зашла о еде, я поняла, что это хорошая идея. Я уже очень долго стараюсь сдержать голодные спазмы.

– Вы правы, – говорю я. – Нужно покушать.

Они обе смотрят на меня широко раскрытыми глазами с надеждой и ожиданием. Я встаю, пересекаю лодку и засовываю руку в один из мешков. Я достаю две большие банки с малиновым вареньем и протягиваю Бри одну из них, предварительно раскрутив ее.

– Эта банка для вас, – говорю я им. – А мы втроем будем есть из этой.

Я открываю вторую банку и даю ее Логану. Он засовывает в нее палец, зачерпывает побольше варенья и кладет его в рот. Он глубоко дышит от удовлетворения – должно быть он был очень голоден.

Я передаю ее Бену, который тоже хорошенько зачерпывает, затем приходит моя очередь и я достаю значительную порцию варенья и кладу на язык. Я чувствую, как в кровь врываются углеводы и думаю, что это лучшее, что я когда-либо ела. Я знаю, что это не то, что можно назвать настоящей едой, но это хотя бы похоже.

Кажется, здесь я – хранитель еды, поэтому я достаю из другого пакета то, что осталось от печенья, и раздаю каждому, включая себя. Я смотрю, как Бри и Роза счастливо поедают варенье, через раз предлагая и Пенелопе. Она облизывает их пальцы, как сумасшедшая, повизгивая от удовольствия. Бедняжка, должно быть, голодна не меньше нашего.

– Они вернутся и ты знаешь это, – слышу я за собой зловещий голос.

Я поворачиваюсь и вижу Логана, который чистит оружие, глядя на меня.

– Ты это знаешь, верно? – настаивает он. – Мы здесь легкая добыча.

– Что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами и смотрит в сторону в разочаровании.

– Нам не нужно было останавливаться. Нужно было продолжать ехать, как я и говорил.

– Ну, теперь уже поздно, – огрызнулась я в ответ. – Хватит жаловаться.

Я устала от его пессимизма насчет всего, от нашей постоянной борьбы. Я недовольна его присутствием настолько же, насколько я ему рада.

– У нас нет никакого выхода, – говорит он. – Если мы отправимся вверх сейчас, мы наткнемся на них. Возможно, повредим лодку. Возможно, напоремся на лед или на что-нибудь еще. Хуже всего, если они нас поймают. Если мы поедем утром, им будет легче заметить на на свету. Мы сможем лучше видеть путь, но они могут нас подкараулить.

– Так что давайте поедем утром, – говорю я. – На рассвете. Мы поедем на север и будем надеяться, что они вернулись на юг.

– А что, если нет? – спрашивает он.

– У тебя есть идеи получше? Если мы не найдем укрытия, мы замерзнем до смерти. И у нас кончится еда. Мы не можем остаться здесь. Нужно ехать дальше.

– О, теперь ты захотела ехать дальше, – сказал он.

Я уставилась на него – он реально начинает действовать мне на нервы.

– Хорошо, – говорит он. – Поедем на рассвете. Но если мы собираемся ночевать здесь, нам нужна охрана. Будем дежурить посменно. Сначала я, потом ты, потом Бен. Ложитесь спать сейчас. Никто из нас не спал, а сон необходим всем. Идет? – спрашивает он, переводя взгляд с меня на Бена и обратно.

– Идет, – говорю я. Он прав.

Бен ничего не отвечает, все еще глядя в пространство, погрузившись в свой мир.

– Эй, – говорит Логан грубо, наклонившись и пнув его ногу. – Я с тобой говорю. Идет?

Бен медленно поворачивается и смотрит на него, затем в сторону и кивает. Но я уверена, что он его не услышал. Я ужасно переживаю за Бена; похоже, мыслями он действительно где-то очень далеко. По всей видимости, скорбь и чувство вины за брата поглотили его полностью. Я даже представить не могу, через что он прошел.

– Хорошо, – говорит Логан. Он проверяет патроны, заряжает пистолет и выпрыгивает из лодки на помостки рядом с нами. Лодка качается, но не уплывает. Логан стоит на твердой поверхности, изучая окрестности. Он садится на деревянный столбик и смотрит в темноту, положив пистолет на колени.

Я устраиваюсь рядом с Бри, обнимая ее рукой. Роза ложится рядом и я обнимаю и ее.

– Вам нужно хорошенько выспаться. У нас впереди длинный день, – говорю я, втайне гадая, не станет ли этот день нашим последним и доживем ли мы вообще до него.

– Сначала я должна позаботиться о Саше, – говорит Бри.

Саша. Я совсем забыла.

Я оглядываюсь и вижу застывший труп нашей собаки у дальнего края лодки. Я с трудом верю, что мы взяли ее с собой. Бри очень преданна.

Бри встает, молча пересевает лодку и встает над Сашей. Она опускается на колени и гладит ее по голове. В лунном свете я вижу слезы в ее глазах.

Я подхожу и встаю на колени рядом с ней. Я тоже глажу Сашу, с вечной благодарностью за то, что она защищала нас.