Школа пыток

– Ты же знаешь, почему, – ухмыльнулся Михаил. Он открыл прищепку и поместил между её большим пальчиком, весело сказал: – отпускаю!

– Мм… – в испуге взвыла Лена, ощущая неизбежность, а в следующую секунду внезапно закричала: – а-а-а…

Закричала, как только иглы вонзились в её палец.

– Больно? – ухмыльнулся Михаил. Потом, как и в прошлый раз, он пальчиками надавил на прижимные части прищепки, чтобы иглы лучше вонзились в её палец.

– А… а… не надо, не надо так делать, – завизжала Лена.

– А я уже сделал!

И потом он сразу же начал вставать, прихватив миску с оставшимися прищепками.

– Тут для этого пальчика тоже есть особенная прищепка, – ухмыляясь, поведал Михаил. В этот момент он схватил большой палец её руки и тоже начал потряхивать. – Давай мы на этот раз с него начнём, потом ты даже не заметишь, как я защемлю остальные твои пальчики. Остальным больно не покажется!

– Эхе… эхе… – захныкала Лена. – Ну, пожалуйста, не надо и руки тоже…

– Я же сказал, руки обязательно.

Он сел на кушетку рядом с ней, чтобы ему было удобнее. Потом взял самую большую прищепку из тех, что оставались в миске, и показал ей иглы. Они тоже были невероятно толстые, торчали как крошечные вилы.

– Ну, что? Испугалась? – ухмыльнулся Михаил. – А ты лучше не смотри!

И Лена поняла, что ей действительно лучше не смотреть. Она зажмурилась и жалобно мыкнула, а Михаил защемил её пальчик. И уже в следующее мгновенье она ощутила сильную пронзительную боль на своём пальчике. Второй рукой потянулась к своему большому пальцу, но Михаил успел схватить её за запястье и игриво сказал:

– А, а, а! Только не вздумай снимать её.

– Мне очень больно… больно…

– Сидеть с этими прищепками будет ещё больнее! И ты забываешь о марлевых подушечках. Твои пальчики ещё и чесаться будут. Пусть почешутся! Пусть!

Он ухмыльнулся, взялся за вторую прищепку и торопливо защемил её указательный палец. Потом также торопливо взял ещё одну и защемил её средний пальчик.

– А… а… – кричала Лена всякий раз, когда новая игла вонзалась в её палец. Всё происходило очень быстро. Ей было страшно и больно, но она не решалась сопротивляться. Всё думала, сейчас всё закончится, всё закончится. А ведь она с самого начала так думает. С того самого момента, как он обмазал её промежность варежкой, обмоченной в чесоточной жиже. А ведь после этого уже столько всего произошло. Столько всего, а он всё не отстанет от неё, всё мучает и мучает, издевается.

И вот он уже защемил прищепками её пальцы. Большой палец левой руки оставил на потом, и когда его тоже защемил, она снова громко-громко закричала:

– А-а-а…

Михаил сразу же похлопал её отбитую щёчку и язвительно сказал:

– Уже почти всё, скоро пойдёшь в класс.

– Почти? – в ужасе переспросила Лена.

Михаил игриво стукнул её по носику.

– Да, признаюсь, обманул. Я уже давно сказал тебе «почти», но тогда было ещё не почти! Но сейчас уже точно «почти»!

Ему явно было весело. Он нагло насмехался над тем, что она такая послушная. Терпит абсолютно всё. Плачет и терпит, а сопротивляться боится.

Глава 7. Урок

Михаил лениво потянулся к каталке и притянул её чуть ближе к себе. Начал доставать ещё одну коробку, и тогда у Лены началась настоящая истерика.

– Нет, что Вы ещё задумали? Что ещё? Не надо… не надо…

Она попой начала отползать от него, но с кушетки не вставала. Вскоре он открыл коробочку, а внутри оказались круглые пластыри. Круг, диаметром приблизительно 5 см. И Лена точно знала, что это тоже чесоточный пластырь. Наподобие того, что Аркадий приклеил на её подмышки. Они у неё тоже чесались всё сильнее и сильнее, но сейчас ей было не до подмышек. У неё чертовски ныли пальцы и на руках, и на ногах, а промежность и счесалась и пощипывала.

– Пластырь для твоей пяточки, – игриво сказал Михаил. И, не глядя на неё, вытащил из коробки два пластыря.

– Прошу, не надо меня мучить… я ведь уже наказана, наказана, – плакала Лена и смотрела на его руки.

– И даже не вздумай убегать, я всё равно их наклею. Но перед этим…

Он внезапно замолчал, а потом из открытой баночки, которая стояла на каталке, вытащил маленький шарик. Металлический, меньше чем горошина, и наклеил его на середину пластыря.

– Это, чтобы ты похрамывала, – ухмыльнулся Михаил. – Прищепки будут мешать тебе нормально ходить, и ты захочешь ходить на пяточках. Теперь не сможешь!

– Нет, пожалуйста, – запищала Лена. Михаил пригнулся, схватил её за щиколотку и начал поднимать её левую ногу.

– Ты хотела сказать, пожалуйста, наклей его? Если будешь сопротивляться, я могу сделать тебе специальный укол, чтобы тебе было ещё больнее, – пригрозил Михаил. – Так что не рыпайся.

И Лена сразу же расслабилась, а Михаил приложил пластырь шариком к её пятке.

– Вот и замечательно, а теперь давай следующую ножку.

Она облокотилась на обе руки, а он приподнял её правую ногу и уложил на свои колени. И тоже наклеил пластырь с шариком.

– Сейчас надену на тебя специальный носочек, а потом пойдёшь.

– Носочек? – переспросила Лена, а сама смотрела вниз, на свои измученные ножки. А Михаил тем временем ещё из какой-то коробки вытащил якобы носок. Он был полностью резиновый, а по размеру казался маленьким. Но Лена понимала, почему. Это как трусики. Маленькие, потому что резиновые и тянутся. А потом, когда их надеваешь, они плотно обтягивают.

Михаил взял ножницы и начал отрезать кончик носка.

– Мы же не хотим прятать твои прелестные пальчики с прищепками, – с ухмылкой сказал Михаил. Он обрезал оба носочка, а потом принялся надевать их на её ножки.

– Эхе… эхе… – хныкала Лена.

– Это для того, чтобы твой пластырь случайно не выпал, – объяснил Михаил, хихикнул и подметил: – но мы-то ведь знаем, что случайностей не бывает! Чесаться будешь так, что вместе с кожей захочешь его содрать. А ещё этот шарик… м… сколько болезненного удовольствия тебе доставит.

В этот момент большим пальцем он начал давить по шарику, и Лене стало очень-очень больно.

– А… а… – закричала Лена, а Михаил только ухмыльнулся и сказал:

– Привыкай, ты теперь это будешь чувствовать постоянно. Каждый раз, когда встаёшь и прогуливаешься.

– Можно я уже пойду? Можно? – истерично взмолилась Лена. Так не хотела слушать его насмешки.