Пять пьес ни о чём

Света. Дядька, живи вечно! Иди сюда, ко мне садись (Илье) А ты! (грозит пальцем) Прибью к…

Илья. Чего!? Чё за наезды? Пошли вы…

Кирьяк (подойдя вплотную лицо в лицо, резко и громко). Веди себя пристойно! Не можешь жить среди людей? Иди в стойло и сдохни там! (К Андрею, всплеснув руками в полутанце) Вот так мы и отдыхаем, племяш! Вот так стоял бы и смотрел на тебя. Можно я тебя? Хм-м-м-м (долго гладит Андрея по голове)

Андрей. От ты меня… Вот не позволяю дать себе слабинку, а ты…

Кирьяк. Дурила! Я ради этого и живу, чтобы слабости свои ублажать! И провоцировать их у приличных людей! А слабостей у меня… (кричит в небо) Слава создателю, навалом! Приличных людей, к сожалению, ничтожно мало. Вынужден зациклиться на собственной персоне (ходит по кругу, распахнув руки) Хвала Мне! Это я у римских императоров перенял.

Илья. Вот чё несёт (смеётся без поддержки окружающих)

Кирьяк. Пошёл в стойло! (долго смотрит на Илью)

Илья (поднимаясь). Смотри, нарвёшься…

Кирьяк (кричит). Давай! Покажи себя во всей красе! Разбей и мне башку! Давай!

Света. Дядька! Всё! Оба! Барьер! Дядька, сидай ко мне. Не нашей выпьем.

Кирьяк. Андрюш, сестра твоя, светоч моих глаз. (К Свете) Кто ты, скажи?

Света. Большая сука?

Кирьяк. Мадам племянница, до моего отчаянья и цинизма вам пердеть и пердеть! Ну зачем так про сэбя? Это почётное звание зарабатывают десятилетиями, служа партии коммунистов, а вы пробыли там в этой шараге с гулькин нос. Нахапали, безусловно, прилично. Знаем! Помните все, история пишется! Но хорошо, что вы хапанули, очень хорошо. Потому что вы потратите и используете это на благо страждущих и жаждущих. Ваша доброта – ваш крест, мадам. Андрюш, давай сперва за неё, согласен? Костюмчик ничё? Этот реквизит к твоему приезду. Нарядился… Экспромт называется «вырождение казачества»! Пришелся, нет?

Андрей. Ещё как. Любой твой экспромт – бальзам на сердце. Давай за Светулю. Хотя сегодня есть более значительный повод, совместим? Или по отдельности?

Кирьяк. Не надо, не надо. Я пропил многое, друг мой, перечислять долго и нудно. Но память, как ни стараюсь, пропить не удаётся. Свет моих очей! (выпил, затем становится на колени перед Филиппом)

Филипп. Брат, того, пощади. Ну чё… говорил вам, пошли. Ну теперя всё, поздно. Кончай меня (все смеются)

Кирьяк. Брат! В это день… (закрыл лицо руками затем через паузу, вытирает якобы скатившуюся слезу) В этот день с утра, каков бы я не был, вчерашний, сегодняшний, неспавший, оху… извиняйте, Софие Смутьяновне со Светом моих очей слово дали – не употреблять (страшно артикулируя) не-нор-ма-тив-ную лек-си-ку! Фу! Второй месяц креплюсь! Ну не передать вам, б… ба-бу-бы, как это трудно! Создатель, ты видишь мои муки! Призываю всех присутствующих, не давайте никогда никому слово! Потом вы его просто на ху-хе-ху… не найдёте! Никогда!! Лучше сразу отрежьте… ху-хе-ху! И так смачно положите его на стол вместо слова! (Смех, аплодисменты) Брату моему налейте чего-нибудь!

Благодарствую. Брат, я тебя сильно, того… счас слово найду. Сму-ща-ю?

Филипп (потупив голову, сдерживая смех). Так чё ж теперя, руби…

Кирьяк. Скажешь тоже! Я курям голову не могу, а тут родному брату. Хотя иногда… (патетично) В этот первый августовский день я рассказываю стране истории о том, как ты появился на свет. И этих историй… сейчас, сейчас, со счёту сбился… о-ху-хе как много, и все они очень сильно разнятся, и не потому что я пи… звиняйте, опять, бре-хун несусветный, а только потому что в этот день я вспоминаю подробности, которые я упустил в прошлый раз (смех, аплодисменты. Один Илья сидит за столом, не реагируя). В день его явления было жуткое марево, солнце, как и сегодня, заволокло, и вдруг кони стали дико ржать, куры кудахтать, а свиньи рыдать (смех). Семилетний я в бостоновых трусах и в мамкиных туфлях изображал царицу плодородия… (фамилию её, ммм, забыл) Прося у небес послать мне сестрёнку. Потому что у меня уже был старший братишка (ныне покойный) Константин, который так меня пи… пи… пи, и рисовал что-то неприличное у меня на лбу химическим карандашом, всё время его слюнявя… (смех, Филипп сидит на полу схватившись за голову) Но эта греческая нечуткая пи… ох, твою… ца-ри-ца или не услышала, а у неё были проблемы со слухом и серьёзные проблемы с характером и, как утверждают историки, и прочая ху… не-чи-сть! В связи с вышеизложенным, о характере этой б… ца-ри-цы… Она решила нашему славному казацкому роду устроить подлянку, точнее, даже не роду, а адресно – лично вашему покорному слуге. Послав нам ещё одно дитя мужеского полу. Я не буду описывать, что претерпела моя семилетняя сущность, скажу одно – от негодования я… обоссался, причем прилично, и чуть не обо… ка-кал-ся, за что бабкой Матрёной был отпи-пи-пи… и отправлен на поселение в сарай… Сограждане, казаки, вашу… эту! Я не утомил вас!?

(свист, улюлюканье, аплодисменты)

Света, Андрей. Ещё! Давай! Вжарь, дядька!

Кирьяк. Спустя месяц мне было дозволено подойди к люльке, причём моей бывшей люльке, в которой я хранил тару… (больное, звиняйте) Конечно же, игрушки, свои незабвенные игрушки, бутылочку с соской, грузило от настенных часов, деревянный паровоз, сделанный и разукрашенный моим отцом, и много разной ху… вся-чи-ны! Создатель даровал мне редкую память, помню всё, что было в детстве лет с пяти-шести. И представьте, что я увидел в люльке? Что-то зелёно-розово-синюшнее пускало пузыри и шевелило шупальцами. Мне стало страшно, что-то подобное я видел в своих кошмарах, и вот оно явилось наяву. Я замкнулся в себе на долгие годы. Спасло меня от этой замкнутости явление в образе нагой бабы, то есть жен-щи-ны, стоящей в корыте в соседнем огороде…

Мне было явление и мне было тринадцать. Свершилось! Вернёмся к нашему виновнику торжества… А иде он? Утёк?.. Не, вон, в сторонку отошёл, чтоб не прилетело. Он рос, насчёт мужал не помню, но зримо добрел и мудрел, в отличие от некоторых шелкопёров. Краткое пояснение – шелкопёр это тот, кто шелковицу… пёр (смех) Сегодня ему семьдесят! Редкий казак доживает до таких лет, в силу того, что он не только казак, но и му… муж! И сие есть правда! Наш юбиляр не казак, а… (Филипп трясётся, с трудом удерживая смех) Не казак, а редкая, уникальная особь вроде мужеского пола! Слава Филиппу Тишайшему! (все хлопают, Филипп махнул рукой в сторону брата. Кирьяк, подходя к брату)

Кирьяк. Вчера я, приготовляя речь, совершил три греха. Не выпивал, никого не употребил, и самое неприемлемое для меня – сосредотачивался! Ель её мать! Но по-заученному не идёт, поэтому нес эту хре-но-тень! Прости, что мало! Дай обниму, брат (обнялись надолго)

Света. Дядька, живи долго! Иди ко мне целоваться!

Кирьяк. Доведёшь до греха… Хотя кровосмешение этому роду не помешало бы. Гляди, как некоторые ощетинились. Во как! Не поняли?! Или не приняли?!

Илья. Да мы поняли! Давно тебя поняли. Дурака нашёл, не поняли… Хрена не понять. Это для них вот ты типа умный…

Света (подойдя). Ещё слово скажешь, заткну навсегда.

Кирьяк. Свет моих очей, погоди, мне надо с этим пошептаться… (к Илье) Как тебя?.. Имени твоего не помню.

Илья. Чего?

Кирьяк (резко и надолго припал к уху Ильи, затем отпрянув долго, пытливо смотрят друг на друга). Теперича давай, иди…

Илья медленно пошёл со двора, оглядываясь на Кирьяка.

Андрей. Илюш, ты куда? Что происходит-то? Илюш, так мы идём или нет?

Илья, не ответив, ушёл.

Света. Дядька, чё счас было?

Кирьяк. Терапия. Диагноз ему поставил и доктора посоветовал. Пошёл лечиться…

Света. Что-то знаешь… Знаю, что не скажешь. Это плохо. Пытать не буду, но налить – налью и сама выпью.

Филипп. Вы это, не трогайте его. Пусть он, того, хоть и того, но сами, того… Нельзя… Он наш. Кирюх, не зли его, не надо.

Кирьяк. Ты здесь. Я думал, ты у кролей… Не боись, Филя. Давайте за моего брата, умудрившегося сохранить в семьдесят лет ум и чистоту семилетнего ребёнка. За брата. Тебе не передать, как мне приятно называть тебя братом!.. Филя, живи долго! (выпили)

Света. Твою – раствою! Душа, как старая гармошка, одни б… ррр… ошмётки остались! Вот и ору, батя! Вы, того, идите… Устроили мы тебе праздник, отец, извиняй.

Филипп. Чё ты, дочь, так? Чё ты… Вон дядька твой правильно говорит, сходи с кролями поговори, особливо с Пашей. Помнишь, который Пашка? Самый большой, ухи таки метровые по клети стелются. Старый, бедняга, а умный, двадцать шесть годов ему. Живут они пятнадцать, восемнадцать от силы, а Пашка двадцать шесть, долгожитель. Это, Андрюх, Варвара в прошлом годе читала мне в вашем этом – помер в Шотландии самый старый кроль, было ему 25, а Пашке стало быть 26. Ты только того, поговори с Пашей по-настоящему так. Пашке подольше в глаза посмотри и руку к носу приложи, всё пройдёт. Андрюх, мы пойдём аль как? Кирюш, пошли с нами, чё ли?

Кирьяк. Риск на себя берёшь, братан? Не… Характер не позволяет рестораны посещать. Проще – буйство нрава. Все мои сроки и приводы после ресторанов были. Племянница, а могет?..

Света. Не-не-не! Ему только в мой можно, там к нему приставлена… Вы давай идите, и это, Илью с собой не зовите, ни-ни-ни. Зинке того, эсемеску написала, может, подойдёт. Не отвечает. Где она… Я пошла бы, настрой ху… Пло-хой, туды его! (ржёт) Дядька, как ты справляешься!

Кирьяк. Ху… Хо-ро-шо!

Андрей. Дядь Кирюш, ну пошли с нами, я буду твои порывы сдерживать, пошли.

Кирьяк и Света хором заржали.

Света. Нет, братик! Эти порывы после пятой, может сдержать только… (незаметно в стороне появилась бабка София – маленькая женщина неопределённого возраста) О! Надо ж, легка на помине! Вот! Вот, кто точно может сдержать эти порывы. Я права, дядька?

Кирьяк. Сечёшь! Мандалайка. Это не мат, ни ни-ни, это такая национальность – мандалайцы. Произошли из ман… ман-да-кур-дайки (смеётся) Радость моя! Уф. У меня сёдни были попытки матюшком пройтись, но я достойно их купировал. София Смутьяновна! Давно лицезреем моё выступление?

София. Эдак годков семьдесят. (пошла к Андрею) Андрюша, солнце моё, здравствуй.