Характер-судьба и жизнь-лафа. Часть 2. Бродяга – в своем репертуаре

«Многа, часто пьеть племяш?»

«Да шо вы – ни-ни! Молод ище. Капельки в рот не береть», – так маху дала!

Дивлюсь на товарища нашего судю – пропала! Засобачить – на всю катушку. Жалости не дасть! Ан нет! Выручат.

«В гости кого приглашала? Угощала?»

«Как же! В хату усих гостей не вместила. Пруть и пруть! Наш судя – сочувственный…»

«Третий раз судим. Ище разок попадешь… Засудим! В лагеря!»

Я не из пужливых. Ответила, положенного штрафу отчитала: «Фуй-ты – штрафуй! Будь здоров! Шо мне штраф? Тыщами ворочала. За эту самогоночку милу – во! Отгрохала домину. Теперича строгость пошла. Вроде посля войны. При немцах – благодать! Сичас – не лезь в энти дела!»

– А что потом? – спросил Кирилл Петрович. Его заинтересовала старуха. Жизнь узнает не по книгам – из первых рук.

– Пенею отрабатыю. Нетути. Чиво государству прощать? С него – содрать! Денежки кровны не туда зашлють. Чукмекам да всяким маланцам. Руському народу нету жизти! Во-он – тама! Серед имперализму. И всяку люду, прочим чертям – жизня!

– Сейчас больше гуляешь? – Кирилл Петрович перевел разговор с политики к здравому смыслу. Кроме чуши что еще услышишь? Не отгораживается. Задает вопросы.

– Кабы гулять. Шастаю по хатам. Милость прошу – в торбу. Выторговыю! Люблю слухать всяки балачки. Зырыть на усе! Антиресно. Як жывуть? Чиво едять? Набираюсь ума-разума. Не скажу – передаш. У нас ище противных дурней! Вон как!

– А как дети?

– Жди помочи от паскудников! Дите одягнет штаны пониже колен – кумандувать! Слухайся их, сопляков паршивых! «Не гони самогоночку. То-то…» Ище чиво. Жрать-то нада! Одежа – не пеленки. По шеях! Их – к отцам праведным! Мешають жизть вести! Сичас для женчин – слобода! Жалько – не те годы. Приняться за самогоночку? Гнала – высчий сорт. Огонь – не самогоночка. Пей, не касайся! Береги горло, кишки. Мою – ценили. Даже участковый не брезгувал. Выпьет на Рождество. Из церкви – не бей жидов! В йих синагогу молисся…

– Участковый? – недоверчиво переспросил Кирилл Петрович.

– Разуметь нада. Живый! Выпить хотца. И закусить. Всяки угощения. Соленья. Хвалил: «Люблю твою – краще государственной. Нада тибе патен. Принесешь, бабка, свою капиздочку – дерну ище стакан!» Во мужик! Хвалил самогоночку-капиздочку. Бабе шо нужно? Пусть похвалить. Шоб душа тряслась.

– Где же ты гнала тот самогон?

– Как игде? Хата моя – хоромы. Газ. Раниш на примуси. Разжигала два. Чичас продукту… навалом. Гони хош хлебну-сахарну. С сахаром гаразд. Самогоночке – цена красная. Давай! Легко пьеца!

– А правда, некоторые чем-то подправляют самогон?

– Мы – руськи. Не маланцы! – у старухи загорелись глаза. Нашелся-таки человек – интересуется технологией, секретами ее производства. В свое время строго хранила. Теперь свободно делится передовым опытом. – Нужны градусы. Известка – для этого… Без нее мало щиплеть…

– Это вредно для здоровья! – возмутился Кирилл Петрович, сам малопьющий. Заботится о здоровье других. Подвергают опасности!

– Как самогоночка не щиплет – сразу сбивають цену. Говорять: не то… Требують первак. Проверяют на огонь – горить? У нас три года строили дом – рядом. Известки да всего – сколь хошь! Сколь душе угодно. Малина – не жизть. Тягай по дворах. Нихто слова не бросить. Пьють! Аж стоить пылюка! На государственну перешли. Разумный говорил: «Хтось переводить продукт – по строгости таво нада! Брать за жабры! За яйцы подвешивать! Тебе, бабка, патен выдать. Гарная самогоночка! Первак!» Ох и любил выпить! Ума не пропивал. Выдавал всяки рассуждения. Про жизть, баб, природу. Не усе поймешь. Жуть антиресно! Дюже грамотный, мозгатый. В прах пошел. На почве ревности. Берег бабу. Нас, стерв, убереги! Чиво теперича? Многа строгости! Вон – и ты разумный. Книжки толсты мусолишь. Скажи: жизть как без выпивки руську человеку? Жизть без самогоночки? Кака печаль-радость? С чувства – храпанула революция. Нельзя без самогоночки! Тутыча ище – свадьбы, крестины, поминки, проводы, усе совецьки празники… Нема гульни – без выпивки. Чем занятца в святое воскресение? Церква закрыта. Дуй самогоночку. Для гульни-настроения. Денежки куды депеш? Во всех лавках – шаром покати. Выпеш – и здорове пошло. Жизть получаеть силы. Московська, да пшенична – дороги. Крепость никудышна. Куды до моей самогоночки? Государство не разумееть пользу. Нетрудовой алимент! Не сочувствуеть. Преследуеть! Пеней нема! Жалостилась. Иде та правда? Уся совецька власть держиться на обмане. Вон теперича вшов давлю. Перебьюсь! Пенею отрабатыю. На мою жизню хватыть. Сваво не упущу. Не смотри на тря-пе! Для людей – нищенка! Жалисть вызвать. Може дома клад держу? Ты не дюже! Большесть не скажу. Не признаюсь. У меня страсть на мужиков! Ище покалякать с уважительным. Аль замахнешь? Одиночка? Можешь стирать. В обчем котле – на санпропускнике. Не только перловкой угощу! Там – живу! Недалеча. Усе знають бабку Варвару. У меня клубничка-ягодка – расцелуешь! Перебюся. И пенею – выдеру. С живым мясом! Приходи в гости. Прихвати книжку. С картинками. Пою. Рассиделась. На смену! Нонче солдатиков омываем. Работы – пониж пупа. Успевай!

Смоталась гадкая. Попадаются сволочные люди. Народ! Хамье, бескультурье.

Чума ходячая та бабка! Гонит свой план. Конкурировала с государством. Брала ценой, качеством продукции. Многие сбрасываются на одуряющее пойло.

* * *

Зайя пробудился в добром настроении. С удовольствием растянул руки. Побуждает к деятельности отдохнувшее тело. Разминается (отжимается, подпрыгивает на одной ноге). Надоело. Чувствует: проголодался. Подошел к Кириллу Петровичу узнать время.

Отправился искать кафе. Что-то в этом роде. Сытно пообедал. По дороге к квартирохозяину вспомнил детскую поговорку. «После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать».

Прилег. Мамаша сверху долго звала сына. Позже зычно переговаривалась со знакомой. С того же балкона. Бес-культурная публика. Не заснешь. Зайя не заметил переход состояния – задремал. До самого вечера провалялся в постели. Извергает из себя морговые настроения. В этой стране могут наказать. За любое действие, слово. Не пожалуешься! У нас нет никаких прав. Одни обязанности! Многие властители ведут неуемный образ жизни. Дуреют от сытости, похоти и неуемных извращений. Блаженствуют за счет народа. Новоявленные господа! Приспособили государство для личных целей. Не знают, что совершить задарма? Покорен народ: молчит. Только инакомыслящие изредка наносят уколы.

Вечером заявился сосед. С бутылкой. Однажды подвозил. Резонером оказался. Хлеще самого Зайи. Ничего! Тот его немного забил. Привел к порядку. А так – ничего хлопчина. Зайя узнал одно интересное. Оказывается, Тарас Шевченко талантливый художник. Более талантливый, чем поэт. Увлекся лирикой, сходной с риторикой. Не унял кровожадность. Мечтал собственноручно зарезать царя Николая. Тупым ножом. Для большего мучительства. Нет ничего удивительного. Хохлы предками имели кровожадных казаков. Проявляют садистские наклонности. Шевченко не зря отдали в солдаты. В наше время за меньшее преступление строже осуждают. Ничего не изменилось с правами человека. Прошло более ста лет. Только что не пользовались этим термином. Существовало крепостное право. Постное право. Не то постили, не то не ели мясную пищу. Сейчас – колхозы. Человек остался государственной собственностью. Абсурды мешают жить, творить. Русская культура эмигрирует на Запад. Творцы оседают в Штатах, Израиле… В России остаются верные партии ничтожества. Не выпускают! Иначе начнется повальное бегство. Какие тут патриоты?! Потребители. Патриоты собственного кошелька и желудка.

Зайе везет на шоферов. Подружился с Костиком. Пришлось тому умерить треп.

Человека можно понять. Он часто остается наедине со своими мыслями. При случае не выговорится досыта. Многие знания почерпнул из книг, радио- и телепередач. Иногда развивает бредовые идеи. Они больше заинтересуют психиатра. В наше время маловато сдержанных людей. Нормальных во всех отношениях. Чаще встречаются психопаты. Иногда дебилы. Государству, партии нужно механическое число населения. Вовсе не их способности, таланты. Всего такого хватает у номенклатурных ставленников. Выделяют «достойных». Засекречивают их работу, места службы. Остальные «не оправдывают доверия». Властью, влиянием-почестями ни с кем делиться не станут. У нас нигде нет настоящего хозяина. Такое творится! Во многих (даже во всех) наших бедах виновны партийно-правительственные органы. Их ставленники. Архаичные общественные устройства сохраняют, охраняют. Разброд идет от центральных партийных органов. От их деятельности, бездеятельности случаются нехватки. Падение нравов. Некомпетентность. Беззаконие. Идеологический террор. Прочие негативные явления. Отняли свободу. Народ, всех нас превратили в… Сразу не подберешь нужное слово. Не раскроешь положение, состояние. Одновременно происходит промышленная, сельскохозяйственная разруха. Народ бесправен, невежественен, груб… Только негры в Южной Африке находятся в таких же условиях. Иногда худших.

Свобода не имеет градаций. Она есть или ее нет. Несвобода – разная. Точно! Никто не определит уровень нашего состояния. Недалеко отошли от рабовладельческого строя. Феодалов не превзошли! Государственная форма крепостничества. Не торгуют людьми, не меняют на скот. Но… Молодого человека посылают воевать в Афганистан. Словно стадо овец – разреживают общество: посылают на убой молодых. Правдолюбцев заключают в дурдома. Чем приятнее эта участь? Нам немногим лучше, чем предкам. Тогда не проявляли столько лживости, коварства, подлости. Благородно придерживались нравственных принципов. Обидчиков-негодяев вызывали на дуэль. Сейчас все перепуталось, перемешалось. Перемены зависят от других факторов. В техническом смысле двадцатый век. Не везде! Нет благородства. Общечеловеческие принципы морали изгнаны на задворки. Нынешние правители без малейшего риска для здоровья и жизни совершают массовые экзекуции. Жить не лучше, чем предкам в эпоху патриархального устройства семьи. Государственный тоталитаризм – жестче, тягостнее. Социализма нет. Одна политическая софистика, словоблудие.

«Реализмы» – вытравливали романтику, мечту, надежду. Не осталось доброго. Бесхозяйственность, угнетение. Оптимисты постоянно барабанят, талдычат. Уже ничто не зажжет. Разуверились! Не поверят правде. Приучены к постоянной изощренной лжи. Находят ее более привлекательной. В обществе не осталось жизненных сил.

Вытравили! Бывшие воспитатели-менторы стали палачами.

Палачество казнит. Не разбудит народ! Инертная масса не поверит в словесные обещания. Усовершенствованные принципы и условия материального благополучия ничто не изменят.

Глава 9. Семейный скандал

Зайя не любит ложиться спать в пустую постель. Не согреется! Непременно приснится сон. Что-то невообразимое. Из подсознания выдергивает картинки на потустороннюю тематику. К счастью, в реальности не происходит ничего подобного. Не может произойти! Он не занят серьезными проектами, анализами. Не думает о направленности научных исследований. О шаткости разрядки напряженности при обострении международной обстановки. Случается, снится все такое… Не выплеснуть! Распространятся бактерии. Способны вызвать эпидемию. Сновидения отвергают обыденность. Реальный социализм пропитан партийным самодержавием. Создан на фундаменте отсталой техники. Основная его доктрина – марксизм-ленинизм. Напоминает отдаленно западничество. Политика интернационалистская. Великорусской направленности. Славянофильство частично сохранили в православии.

Всюду торжествует вульгарный материализм. Народ верит любой несуразности. Нуждается в мистическом. Люди ищут чудеса. Не скрывают наивность. Развлекаются глупостью. Соглашаются жить рядом с надувательством. Молчат. В сумбурных мыслях вслух клянут жизнь, себя, обстоятельства. Верят в Б-га. Часто ни во что не верят! Конкретно открыто не высказываются. Не исчез страх. Господствующая идеология, жестокости прошлых десятилетий подавили человеческое достоинство. Многие тысячи людей переселяли, уничтожали, душили голодом, непосильным трудом. Прямодушных провинившихся, заподозренных бросают в трудовые лагеря. Не забыть многочисленные жертвы войны. Технического прогресса достигали изуверскими «политическими» и «экономическими» методами. Только в условиях постоянных, сплошных нехваток, в раздорах самозваные правители чувствуют себя в полной безопасности и безнаказанности. Самодурствуют.

Люди не пришли в себя. Не воспрянут духом. Выпрямятся. Гордо посмотрят вперед, в будущее. Нынешнее руководство состоит из выживших из ума стариков, идиотов, «стабилистов». Оно самое тупое, консервативное. За все время существования системы. Не видят действительного состояния дел. От всего отгородились. Самые ярые, упорные консерваторы, авантюристы в руководстве: Суслов, Устинов, Громыко, Андропов. Твердо держат жесткую линию. На всех воздействуют догматизмом. Под интернациональными лозунгами на деле осуществляют великодержавный русский шовинизм. Искореняют ростки демократии. Не позволяют развиться потребительским амбициям. Авантюра с ракетами СС-20 обойдется дорого. Их втихаря разместили в ГДР, странах социалистического лагеря. Взломали равновесие в Европе. Обнаружили в Азии «слабые звенья». Вторглись в Афганистан. Военные спелись с политиками. Многие тысячи молодых людей (народ!) стали заложниками собственного авантюризма. Считают удачей параллельно происходящую войну между Ираном и Ираком. В Афганистане держат стотысячную армию. Ведут войну на истребление непокорности самого афганского народа. Не позволят им выступить за свои национальные и жизненные права.

Теперь о сне. Приснится такое! Зайя проснулся мгновенно. Холодная испарина на лбу отражает его общее самочувствие, состояние. Ну, чем их Содом хуже других городов? Разгул страстей. Разврат духа. Комбинационная преступность. Ложь, хитрость достигают уровня подлости, хищничества. Что с того? Всюду такое творится. Почему нависла над нами непосредственная угроза? Жуткая угроза висит постоянно над городом. Спутник начинен ядерной взрывчаткой. В любой момент его могут взорвать. Тогда именно такая угроза. Почему только над нами? Почему другие избавлены от угрозы? Вот какой сон приснился. Никто не расшифрует.

Утро. Беспричинно обуревает страсть-желание – выпить хочется. Не удержался Зайя от соблазна. Отправился в забегаловку. Некоторое время пребывал в одиночестве. Познакомился с типом. Раздавили бутылку. Узнал: по случайности судьбы принял облик горожанина. Оказался тот творческой личностью. Исчезло надолго вдохновение. Считает себя обиженным судьбой. Вымещает зло на соседях. Поучает литераторов. Расточает себе восторги. Пользуется советской демократией для оказания помощи знакомым женщинам. Пока не находит полного признания. Его писательство не акт творчества – плод ничегонеделанья. Он бесподобный болтун. Не может сидеть спокойно. Не сдерживает рвущийся изнутри поток слов. Способен задушить. Начинает записывать – тут же прекращается поток.

Зайя нашел его чудным. Не хочет говорить, слушать. Просто сидит. Николай Петрович скрашивает его одиночество. Зайю радует соседство живого существа. Это доказывает: сам жив. Только угнетает плохое настроение. Сон навеял пессимизм. Не преодолеет. Припомнил недавнее желание. Чуть не заглянул в церковь. Изнутри манили голоса хорошо спетого хора. И еще ароматы ладана. Неповторимые запахи чада свечей, расплавленного стеарина. Иногда вспоминает о своем крещении. Нет желания и привычки посещать службу в этом богоугодном заведении. Заходит пару раз в год. Удовлетворяет любопытство. По пальцам перечислит количество купленных, поставленных свечей. Святым угодникам не следует побираться, словно нищим на паперти. Почитают их дела. Не личности!

В детстве поставил свечу. Не произошло моментальной отдачи. С того времени экономит на пожертвованиях. Некоторое время промышлял на поиске, перепродаже икон. Мало осталось стоящих. Растянули. Остались в прошлом времена, когда на иконах хорошо зарабатывали.

Зайя – художник по натуре. У него тонко чувствующая душа. Воспринимает прекрасное. Лики святых, богоматери, спасителя. Умели прежде писать! Знали секреты красок. А фрески?! Современная мазня не сравнится. С начала двадцатых годов начались жуткие антирелигиозные улюлюканья. Утвердилось политическое бездумие дурацкого типа. Создалась извращенная цивилизация. Что там говорить? Искусство превратили в социальное дерьмо. Существует неформальное искусство. Недоступно обывателям. Предназначено эстетам. Еще долго придется поднимать культурный и художественный вкус народа. Породнить с истинным искусством. Только отдельные личности не могут существовать без ощущения прекрасного. С этим восприятием в сознании, поступках утверждаются моральные принципы. Нравственный человек пристрастен к добру. Он отвергает зло. Способен на сострадание.

Этот Сидоров – порядочное трепло. Зайе он быстро надоел – отослал. Пусть не мешает думать. Общество творит, терпит много таких уродов. Природа намеренно заключает задатки в генах. Они развиваются или атрофируются под влиянием социальных и личностных факторов. Остальное – привнесено, вовсе не запрограммировано. Все соответствует уровню и типу общественного развития. Неизвестно, как мистическое оказывает свое влияние. От него зря отмахиваются. Непонятное и таинственное часто называют суеверием, невежеством. Хорошо перечитать оба Завета.

Не в моде сейчас богословская литература. Есть еще о чем подумать. Прежде всего – найти женщину: себе – пристанище, ему – влагалище. Для игры, развлечения. Женщины всюду обитают. Только среди них много безобразных. Зайя ищет красивых, опрятных. Иногда довольствуется обычной сожительницей. Сейчас вновь находится в полосе невезения. Соскучился по обнаженным женским формам. Нуждается в ласках и половой пище. Готовит себе пищу. Не любит возни. Достает продукты. Становится к газовой плите… Приятнее поесть у знакомой женщины. Не всегда вкусно, но дешевле обходится. Он брезглив. Следит за опрятностью. Пусть хоть видимо стерильна обстановка.

Жизненный опыт учит, подсказывает: на квадратный метр полезной площади женщин больше всего в поликлинике. Здесь обитает медперсонал, пациентки. Не все больные. Нет здоровых людей. Попадаются молодухи. Можно пощупать, пощипать. Учитывает факт: почти каждая женщина по своей природе – проститутка. Даже скромница! Любит получать подарки. Сумей задурить мозги. Редкая дурочка отдастся за красивые глаза. Да за здорово живешь! Хитрюги не отказываются – откладывают обещание в долгий ящик. Чаще оправдываются отсутствием настроения, усталостью.

Припрет – начинает насиловать. Даже жена не спешит исполнять супружеские обязанности. Уламывай нежностями, приласкай, прижми, обцелуй, заинтригуй словесным потоком. Обдай любовным бредом. Уломай немыслимым обещанием. Разожги страсть, желание. Грубостью удается сломать сопротивление. Дорвется – спокойненько, иногда в лихорадке массажирует чувствительные места. Серьезно делает свое дело. Гоняет фуи! Не изменишь природу. Женщина такой создана – собственницей. Захочет – не ломается. Пытается дороже продать тело. Она рискует. Это обстоятельство побуждает ее становиться вымогательницей. Приходится искать слабости. Добиваться взаимности. Для них существенно обеспечить условия: удобства для тела, чистую постель, почти стерильность. Сохрани тайну. Никто не узнает. Интимность свята. Иначе не ляжет! Дурит! Научился: обещает немыслимое, восхищает, подкупает комплиментами, клянется в вечной любви, обещает материальную поддержку, содержание детей. Проявляет удивительные хитрости. Навяжет первоначальную порцию удовольствий – не отпускает. Таковы женщины! Среди них достаточно перевертышей.

Зайя к одной подлез. Жалуется на радикулит, прочие немощи. Обещал подлечить. Массажем! Отнекивается. Не позволяют домашние условия. Мать! Словно мать не женщина, не поймет слабость-потребность. Сама насытилась – пусть не мешает!

– Мать твою так! – взорвался Зайя. – Так чего же ты, тварюга, тянешь резину? Говори прямо: согласна? Меня не возьмешь кокетством, не разжалобишь слезными обещаниями… чего церемониться? Обычная сучка. Должна с честью принять предложение.

Отнекивается. Он цинизм превратил в банальность. Изъясняется не только общепонятными жестами. И – словами! Дашь – пошли! Нет – пошла ты! У него не текут даже сопли от словесного возбуждения. Мертвый сон наступает только после продуктивного совокупления. Организм отдыхает для последующего труда. Не хочешь – тебе хуже! Подумаешь… С радикулитом оргазм не почувствуешь. Еще набиваешь цену!