Про нежданную войну в нам неведомом краю

– про заданье и про встречи, да про то, чем он отмечен -

как-то разом, да всем сразу, загрустилось с тех рассказов…

Первым, Батя встрепенулся, тут и Шустрый поперхнулся,

и сказал: «Потом решим! Тут же важно не спешить!»

Повернулся нежно к Кате, и, обняв его в обхвате

он сказал ему: «Катюша, поласкай-ка наши уши!»

А Катюша, улыбаясь, и на том не сомневаясь

– две минуты погодя, отвечал им за себя:

«Я родился за горами, средь людей, что рядом с вами,

среди тех, кто на войне – на обратной стороне!

Мой папА всегда в делишках, на ответственных задвижках,

– в министерстве по землице собирал для нас «крупицы»;

А мамА лишь занималась – только тем, чем увлекалась,

– правда, эти увлеченье – не серьёзные явленья…

Я же, живший без отказов, получая всё и сразу

лишь гулял и веселился, и дурному научился -

«Что живут там, за горами, люди с чёрными сердцами,

и пора бы нам собраться, чтобы с этим разобраться,

– ведь живут они там зря, и лишь наша та земля!»

Десять лет так поучали, а потом и ружья дали

– обозначивши права – забирать у вас дома,

а, кто станет возмущаться, с теми – пулей разбираться!»

Тут, слезЫ не удержавши, те уроки поминавши

Катя, очи опустивши, говорил, уже склонившись:

«Командир, меня приметив и хвалою то отметив

для других, как о герое, говорил с таким настроем -

«Ах, как рубит, как стреляет! – много крови он познает!

На него вы все смотрите, коли любушки хотите!»

Ну, а я, в том растворяясь и хвалою вдохновляясь

лишь желал преуспевать, дабы «храбрость» показать…

Но как «храбрость» вспоминаю – то у сердца обмираю!..

…как мы грабили людишек, забирая их детишек;

…как на то, что отбирали, после, в карты мы играли…

И, в тех низменных поступках, я на всё давал уступки,

– ведь я думал – наше право наказать их вне устава!

Как-то, дали нам заданье – «Грабьте парни, в назиданье!

Есть поблизости селенье, что богато, как варенье,

и инфу нам передали – что смутьянов там видАли!»

Мы же, скотски улыбаясь, ничего не опасаясь

поспешили всё исполнить и карманы тем наполнить,

А потом, напившись хмеля, мы делили их «варенье»…

Но, по ночи, шум и гам слышим мы по сторонам!

Командир же, уж напившись и портками засветившись

поднимается со стула, и кричит, бия посуду:

«Кто посмел нас потревожить?

Приведите эти рожи!»

А, те «рожи», то услышав, двери с окнами побивши

в тот же миг, как ураганы в нашу хату забежали,

– обозначив пониманье, в очищение сознанья -

«Что закончилось сейчас всё хорошее для вас!»