Предатель

Проворочавшись практически до самого утра, засыпаю. Поспать удается всего лишь несколько часов, будит меня настойчивый телефонный звонок.

– Ксения Игоревна, я так понимаю, вы не улетели в командировку? – слышу претензионный голос Егора Алексеевича. – Ночные походы по ресторанам это, конечно, здорово, однако я не думал, что вы проигнорируете вылет, который перенесли на семь утра, – продолжает серьезным голосом.

– Я, простите, я просто… – мямлю и не могу сообразить, что сказать. Да и что ответить начальнику, почему я не явилась в аэропорт к назначенному времени? Даже история о болезни никак не прокатит, виделись мы буквально пару часов назад в ресторане.

– Жду вас в офисе, вижу, отмазку на ходу не получается придумать, – с ехидством заявляет и кладет трубку.

Вот черт!

Как я могла забыть про вылет?

С этими семейными разборками из головы совершенно вылетела информация об утреннем рейсе. Еще бы. Самая адовая ночь за всю мою жизнь.

Перед глазами опять мелькают картинки того, как я счастливая захожу в спальню, чтобы обрадовать мужа, и вижу его в объятиях сводной сестры. Морщу нос и снова чувствую, как меня мутит.

Похоже, это происходит не от моей ранней беременности, а конкретно при воспоминаниях о близости предателей.

Утро не приносит облегчения. Захожу на кухню… его любимая чашка, свежий мужской журнал, оставленный на столе, в душевой гель, от которого я сходила с ума, нюхая на его теле, полотенце. Беру его в руку и вдыхаю аромат, который еще остался от мужа. Такой родной и такой …чужой.

Становится противно от себя же. Что я творю? Какие нахрен чашки, ложки, гели и прочая чушь? Иван мне изменил. Подло, грязно и низко.

Хватаю первый попавшийся пакет и сбрасываю туда его гели, бритвы, полотенце, к которому минуту назад принюхивалась, следую на кухню и до кучи бросаю чашку и журнал. Не раздумывая и минуты, натягиваю тапки и выхожу к мусоропроводу, чтобы выбросить это барахло.

Иду в ванную и освежаюсь. После увиденной измены мне постоянно хочется мыться и натирать себя мочалкой, желание содрать с себя кожу, к которой прикасался мой муж, между встречами с Соней. От одной мысли, что он проводил с ней интимные вылазки и приходил ко мне – тошнит. Это невозможно выкинуть из головы, хоть стараюсь абстрагироваться.

В голове куча вопросов, которые мозг желает утолить, получив ответы, но я не знаю где их искать.

Чем она лучше меня?

Он ее любит?

Давно Соня и Иван вместе?

Он вообще любил меня?

А детей, муж хотел детей или притворялся?

От этого внутреннего монолога я просто слетаю с катушек, затыкаю себе уши и начинаю сама с собой наедине в голос кричать.

Становится легче. Пытаюсь глубоко дышать.

Спокойствие. Только спокойствие, – повторяю себе. – Подумай о ребенке. О долгожданном малыше. Эти люди не стоят того.

Кое-как взяв себя в руки, начинаю собираться на работу. Меньше всего сейчас хочется ехать и объясняться с Самойловым, но ничего не поделаешь. Он мой босс, а я его подвела. Впервые в жизни.

Работа сейчас нужна мне как никогда. Больше нет мужа, на которого я могла бы положиться в случае чего. Сбережений тоже нет. Зато есть маленький крохотный комочек под сердцем, который я обязана выносить, родить и воспитать. Ответственность теперь ложится исключительно на мои плечи, поэтому за свою карьеру и заработок нужно держаться как никогда.

На машине решаю не ехать, слишком нервное состояние. Вызываю такси и спускаюсь заранее, чтобы немного подышать свежим воздухом.

В ожидании такси пытаюсь сообразить, как быть с деньгами. Понятное дело, украденную Иваном огромную сумму я не собираюсь прощать. Это мои финансы, мой труд, время и десятки бессонных ночей.

Про себя молюсь, чтобы он их не потратил. Зная Соню – той сколько ни дай, спустит все в унитаз за пару часов. У сводной деньги просто горят в руках, копить и откладывать она не умеет. Оно и понятно, девушка никогда не работала, купюры в ее карман сыпались то от моего отца, то от Татьяны Петровны, то от меня, поэтому ценность денег для нее была сомнительна.

Понимаю, что винить в этом только Софию глупо, мы сами создали такую систему поощрения сестрицы, показав, что ничего в принципе и не нужно делать, чтобы полететь на Мальдивы или получить брендовую сумочку. Максимум – опустить глазки и попросить.

Теперь я осознаю, что моя доброта и щедрость были растоптаны и оплеваны, и становится мерзко. Не хочешь зла – не делай добра. Воистину. Как жаль, что раньше я считала это глупой поговоркой.

По дороге в офис принимаю решение в течение дня позвонить знакомому адвокату и уточнить, как правильнее быть с квартирой и деньгами, а также максимально безболезненно развестись с супругом. Тянуть эту лямку жены с рогами не желаю ни дня.

Ровно в десять я захожу в свой кабинет и прошу помощницу принести крепкий кофе. Не знаю, можно ли его беременным, но решаю выпить чашечку, потому как ночь без сна и на нервах дают о себе знать.

– Доброе утро, Ксения, – заходит в кабинет Егор Алексеевич. – Или день? Даже не знаю, как правильнее поздороваться. Мы тут обычно с восьми утра на ногах, а вы, я вижу, устали вчера отдыхать и решили выспаться, – смотрит на меня в упор.

На нем, как обычно, костюм, который сидит безупречно по фигуре. Выглядит шикарно, и не скажешь, что точно так же, как и я, шлялся ночью по ресторанам. Свежий, выспавшийся, сияет.

– Извините, пожалуйста, но у меня появились непредвиденные обстоятельства. Я не планировала отменять командировку, так вышло. Вы же понимаете, насколько я ответственно отношусь к своей работе и просто так никогда бы не отложила поездку, – стараюсь говорить спокойно, но чувствую волнение. Все же я подвела Егора, потому что утренняя встреча с партнерами была крайне важна для нашей организации.

– Ничего страшного, – улыбка его холодна. Понимаю, что это дежурные слова. – В жизни и правда все бывает.

Выдыхаю, хоть тут можно расслабиться, признаюсь, полагала будет сложнее объяснить отмену своего вылета.

– Я буду в своем кабинете, когда будет готово заявление на увольнение по собственному – приносите. Подпишу.

Егор Алексеевич выходит из кабинета, повисает звенящая тишина.

Ни мужа, ни работы… за сутки я потеряла все.

Глава 9. Ксения. Разговор с боссом

На минуту замешкавшись я прихожу в себя, то есть как это уволить? Я днями и ночами пахала над проектами, столько сил вложила в карьеру и теперь меня выгоняют?

Срываюсь с места и направляюсь в кабинет Егора Алексеевича. Понимаю, что человек он решительный, но не самодур, нужно просто объясниться.

Встреча на самом деле была крайне важна для нашей организации, и я подвела и начальство, и людей, которые прилетели, чтобы провести переговоры. Еще и этот ресторан, Егор наверняка решил, что я просто веселилась всю ночь, а утром не смогла подняться от излишеств ночных возлияний.

Стучу в дверь и понимаю, что сердце бешено колотится.

Отношения с Самойловым у нас хорошие, но мы на работе и это не кружок по интересам, а серьезный бизнес. Где-то в глубине души я его понимаю, и даже оправдываю, сама категорична к тем, кто относится халатно к своему делу.

– Входите, – слышу голос босса. Открываю дверь и решительно ступаю на его территорию. – Вы? Так быстро справились с заявлением? Давайте подпишу, у меня много работы, не хотелось бы отвлекаться.

– Егор Алексеевич, вам придется отложить дела и выслушать меня, – уверенно произношу. – Я не стану увольняться, потому что карьера значит для меня слишком много, я люблю свою должность и нашу организацию, уверена, что смогу исправить свой косяк.

Егор отвлекается от своих бумажек и поднимает с интересом на меня глаза.

– Проходите, Ксения. Садитесь, – указывает на кресло напротив. – Что произошло? Вы хоть понимаете, что сорвали сделку? Мне было крайне неприятно краснеть перед нашими партнерами, а также лицезреть ухмылки конкурентов. Признаю, с вами впервые такой промах, однако… Это, конечно, не мое дело, но вам не кажется, что накануне важной командировки стоит выспаться и подготовиться к переговорам, а не ходить ночью по дорогим ресторанам? Понятное дело, решать лишь вам, но мы же видим итог этих решений, он плачевен, – спокойно рассуждает босс.

Вспоминаю уговоры Ленки развеется в «Морине» и проклинаю все на свете. Осталась бы дома, хоть с работой не было бы проблем. Врать не люблю, но можно было бы сочинить историю о резкой болезни или температуре.