Всему свое время. Две повести

– Я сказал: не стоит, – и протянул закрытую ее мне.

Я открыла ее снова: просто книга с белыми чистыми листами.

– Как ты это сделал? – я недоумевая крутила книгу. Обложка тоже была чиста, как только что выпавший снег.

– Я же говорил, что на изучение этой книги у тебя уйдет много времени, – тот улыбнулся. Он был так рад тому что «сделал» меня, наверное, в этот момент я была как обезьяна, которая никак не может понять, как надеть эти очки.

Он еще немного по улыбался и сказал:

– Все зависит от приказа желания.

– Это как?

– Ну вот смотри, – тот взял книгу. – Что ты хочешь увидеть в объемной голограмме?

– Можно все что угодно?

– Абсолютно. Все, на что способно воображение. Именно поэтому эта штука запрещена, ведь она именно воображение и развивает.

– Хочу увидеть там зимний город. Тот город, к которому я привыкла.

Не прошло и секунды как он открыл книгу: моя родная улица до полуметра засыпана пушистым, мягким снегом, в который так и хочется с разбегу прыгнуть. Дети катаются на санках, играют в снежки, и даже взрослые не могут удержаться чтобы не кинуть в коллегу хорошенький кругленький снежок.

– Ты можешь смотреть на это вечно. Дети не устанут веселиться, для них нет ни школы, куда нужно ходить каждый день, ни уроков, которые надо делать вместо того чтобы просто веселиться с друзьями. Взрослые никогда не вернутся на свою скучную работу, не будут выслушивать злого, подлого шефа, которого интересует только собственная выгода, просто потому, что сейчас кто-нибудь хорошенько зарядит ему в голову снежком и веселье продолжится, надо ведь отыграться. В этом маленьком мирке, который ты создашь, не будет места грусти и жестокости. Я очень часто создавал его в этой книге чтобы окончательно не сойти с ума от печали, осознавая ужас этого мира. Теперь этот мирок твой, я дарю его тебе.

Я была тронута до глубины души и уже понемногу представляла какой может быть его душа. У меня в голове не укладывалось что она может быть так ужасна, как он описывал.

Слушая его монолог так хотелось обнять этого бедного парня, который так хотел казаться сильным все это время, а ведь на самом деле он беззащитен не меньше меня. Какая же цель у него в жизни? За что он борется с зомбированием? Почему просто не сдастся? Мне казалось, что он сдерживает слезы и, сама того не понимая, я делала тоже самое.

– Возьми, – сказал он и протянул мне книгу. – Попробуй сама.

Я взяла ее в руки и в тот же мир красота и веселье исчезли. Просто пустая книга, никакой голограммы над ней.

– Что тебе еще нравится? – спросил он.

– Я люблю музыку. Люблю ее сочинять, слушать, исполнять.

В тот же миг появилась голограмма скрипки, самой красивой, которую я когда-либо видела. Казалось, что я вижу каждый ее миллиметр, четкость этой голограммы превосходила любой зеркальный фотоаппарат. Это явно была ручная резьба и мастер наверняка вложил в нее все силы без остатка, и не зря. Как вы догадались, я играю на скрипке, этим инструментом я владею лучше всех остальных, не удивительно что именно он первым появился здесь.

– Немного тренировок, – начал Йен, – и ты сможешь воспроизводить музыку из своего сознания. Так ты сможешь сочинять ее в этом мире.

– Спасибо.

Меня так мучили мысли о моей музыкальной беспомощности, а он буквально спас меня от глубокой депрессии.

Я медленно закрыла книгу.

– Что с тобой? – спросил он.

А я плачу…

Книга тихонько выскользнула из рук и упала на пол, я вслед за ней. Мне так не хотелось казаться настолько слабой, беспомощной, но все это ужасно давило на меня, что я просто не выдержала. Меня слишком это тронуло. Что-то настолько хорошее на фоне настолько плохого… Я просто сорвалась. И вот я сидела на полу перед парнем, которого знаю от силы пару дней и тихонько плакала, пытаясь закрыться своими свисающими волосами, наклонив голову.

Он упал на колени и обнял меня. Мне так это было нужно… Чтобы кто-то просто обнял, был рядом.

– Все будет хорошо… – обнадежил шепот.

А Пауль в этот момент тихонько сопел в ихней комнате. Он прошел мимо нас еще до того, как Йен принес мне книгу, он прокрался как мышь.

И он тоже не менее загадочный персонаж, быть может когда-нибудь я смогу узнать его получше, услышать его мысли и его историю, понять кто он. Он ведь тоже борется ради чего-то, что-то держит его сознание и умоляет не становиться зомби.

Мы просидели на полу в обнимку еще около двадцати минут и не было никакого желания расходиться по койкам, хотя время было уже позднее. Только когда тебя вот так обнимает кто-то, начинаешь понимать, насколько ты был одинок и как тебе не хватало чьего-нибудь плеча.

– Завтра мы с Паулем уходим рано, – разрезал тишь Йен. – В нашей комнате есть холодильник, думаю разберешься с ним, возьмешь себе поесть все, что пожелаешь, не смей стесняться, мы постараемся прийти как можно быстрее.

– Куда вы?

– По делам.

– Это опасно?

Он снова промолчал, и я поняла: это было не просто согласие, а нечто большее. Словно похвала за попадание в точку. Он умел говорить молча, и с каждой минутой я все больше убеждалась в этом. Парадокс, но его молчание действительно могло сказать больше чем любой его монолог, хотя я бы с удовольствием слушала его монологи снова и снова.

Мы поднялись с колен, он вытер мои слезы и попросил больше не плакать. Сказал, что я сильная и со всем справлюсь.

Мы разошлись по кроватям.

Я легла спать и сразу же уснула, но одна мысль меня все же беспокоила: завтра утром я проснусь одна.

А что делать если за мной придут?

Отстреливаться?

Так я не умею…

А может надо…

Поставить ловушки…

По всему дому…

ȅ

Всё…

Сплю…

Глава 4