Магия и прочие приключения
Ведьма ощупала стены, гобелены, картины и занавески, проверяя, нет ли здесь скрытых глазков для подглядывания и тайных проходов. Не нашла, выдохнула и повернулась к распахнутому окну.
Руки ещё ломит, но не беда, от такого простого колдовства она не должна надорваться. Йера нашла взглядом на небе тучи, вдохнула холодный ветер и закрыла глаза. Затем зацепила рукой незримую простым людям струну ветра, вьющуюся к облакам.
***
Ну почему когда не надо, за ним гоняются толпы желающих побеседовать! А как только надо ему – все пропадают тотчас. Йан бродил по улицам, заглядывал в лавки и трактиры, нарочито медленно прошёлся по главным улицам и рискнул прогуляться по тесным сомнительным переулкам, где, несмотря на законы о чистоте, разило отхожим местом и рыбными очистками, но нигде никто не обращал ни малейшего внимания на одинокого студиоза в поношенной мантии.
Впрочем, один собеседник всегда есть у любого человека.
– Боже всеблагой Вершитель, ты издеваешься, – констатировал Йан, подняв голову к небесам. Оттуда вместо ответа резко хлынул дождь – будто конь по щелчку бича сорвался вскачь. Йан не успел оглядеться в поисках укрытия, как уже промок.
– За что?!
Вопрос был риторическим – Йан прекрасно помнил Священный Текст: «Кары Вершитель ниспосылает тому, кто нарушит Великий Порядок. Грешник есмь тот, кто дерзнёт против законов пойти».
Грешков у него было много, но главный не вызывал сомнений – этот распроклятый нож. Пожадничал, захотел денег, и вот – связался с ведьмами, слугами Дьяволицы, уже и ищет их сам!
«Но раскаянье да укажет грешнику путь праведный».
– Каюсь, честное слово, а, Вершитель?
Ливень не стихал. Йан вернулся на центральную улицу, прошёл мимо запертых уже лавок, перескочил через пенящийся шумный водосток и очутился на площади, перед главным собором Марциха. Пока ещё недостроенный, без длинных узких шпилей, но уже впечатляющий размером и отделкой – лучшие мастера страны украшали его скульптурами легендарных наставников, королей и всяких мерзких тварей Дьяволицы – собор уже принимал паству. Из-за приоткрытых тяжёлых дверей звучала небесная музыка, и студиоз поспешил ей навстречу.
Йан любил соборы. Высокие, как истина выше земной суеты, прекрасные, как полёт молитвы к небу – даже не верится, что они сложены из грубого камня. И внутри всё другое, цвета светлей и мягче, и звуки чище, будто ты уже и не на грешной земле, а у порога светлого царствия Вершителя, что наступит, когда все люди заживут без греха. Именно так он чувствовал себя, когда впервые забежал в главный Лестецийский собор, спасаясь от городских мальчишек, да так и встал, забыв обо всём, задрав голову. И тут грянул орган, как глас Вершителя, как чистое чувство восхищения… Мальчик тогда решил, что это знак свыше – и его судьба идти церковной стезёй.
Сейчас он подумал, что, верно, по малолетству не так истолковал этот знак, и Вершитель наоборот, гнал его, нечестивца, подальше. «Яснее надо было говорить, Всевышний. Вон сколько дров я уже наломать успел» – усмехнулся про себя Йан, и, осенив себя святым знаком, опустился на молельную скамью.
Конечно, он сидел с самого краю, в конце зала, возле дверей. Ближе всех к алтарю и амвону находилась знать, за ними просто богатые горожане. Люд попроще, ремесленники, занимали центр, а любопытные приезжие примостились рядом с Йаном.
Служба была в самом разгаре. Йан попытался честно сосредоточиться на раскаянии, но скоро отвлёкся, скользя взглядом по рядам горожан. Заприметил несколько хорошеньких дам, спохватился и даже зажмурился, дабы удержаться от искушений. Эх, недаром же Дьяволица-женщина за грехи отвечает, а Вершитель за добро, а не наоборот!
Сквозь пение хора пробивались звуки грозы – стихия разбушевалась не на шутку. Дождь лупил по крыше, пробиваясь сквозь пение хора, гром взрывался прямо над недостроенными шпилями. Внезапно к этим звукам добавился ещё один – жуткий треск-скрежет над головой.
Хор сбился, пение умолкло.
Творилось что-то неладное. Забыв обо всём, Йан открыл глаза и вскинул голову на мерзкий, нарастающий звук. Сверху, над скамьями, тянулся длинный каменный балкон. На глазах у студиоза и сотен других прихожан он пошёл трещинами, и огромный кусок сначала лениво сдвинулся, а потом заскользил вниз, прямо на головы молящихся.
Всё произошло очень быстро, но Йану казалось, что каждый миг словно растянулся. Вот громадный кусок камня отделяется от балкона, вот он в воздухе, прямо над толпой вопящих людей, они пытаются пригнуться, убежать, а одна женщина резко вскидывает руку, будто закрываясь от летящей глыбы… И, о чудо! Глыба поворачивает в воздухе, летит в сторону и падает за колоннадой, где нет ни одного человека!
Лютый грохот удара в полном молчании истаял под потолком, и грянул голос наставника, потрясённый до истерики:
– Чудо свершилось на наших очах! Вершитель рукою Своею отвёл беду! Возблагодарим же Его за сие чудесное спасение!
Грянула молитва, невероятно искренняя, но, впрочем, очень короткая – и горожане, и наставники боялись, что одним куском балкона дело не ограничится, а второй раз Вершитель не будет так любезен.
И только Йан, забыв о молитве и закусив губу, не сводил глаз с горожанки, той, которая вскинула руку. Он готов был поклясться, что она шевельнула кистью и пальцами так же, как та ведьма в Горьких Холмах. И что это чудо – заслуга не совсем Вершителя.
Он первым выскочил из ворот собора, и стал поджидать горожанку. Дождь почти закончился, но молнии всё ещё полыхали в небе, дикий холодный ветер гнал серые клочья тающих туч над крышами.
Девушка тоже не стала мешкать. Выскочила на открытую площадь, не боясь капель, глянула прямо в небо. Ветер сорвал капюшон и растрепал рыжие длинные волосы.
Йан с облегчением увидел, что девушка одна. Подошёл, ещё понятия не имея, что скажет ведьме, и как потом каяться перед Вершителем.
Она оказалась молодой, совсем худой и подвижной – как лисичка-первогодка. Глянула на Йана, и у того не осталось сомнений. Точно колдунья, этот же давящий взгляд чуть исподлобья он уже испытал на себе.
– Что вам угодно? Вы заболели, или хотите купить бальзам про запас?
Йан кивнул, не в силах выдавить и слова. Как ему хватило смелости ударить предыдущую ведьму? Не представлял, на что они способны…
Девушка улыбнулась, кивнула и поманила его за собой. Йан послушался, всё ещё не представляя, как будет выкручиваться.
Идти оказалось недолго. Аккуратный домик, белые стены с косыми деревянными балками, как везде тут, ярко-алые цветы в горшках на окнах. Девушка отперла дверь, в последний раз оглянулась на хмурое небо, пропустила гостя и сама шагнула в полутёмную прихожую.
– Жуть какая творится.
– Да… госпожа ведьма.
Слово упало тяжело, будто камень. Глаза девушки расширились – лисичку нашёл охотник? Она метнулась к двери и задвинула засов.
– Как… с чего ты решил?!
– Я видел, как вы колдовали в соборе.
Она протянула к нему руку, но даже не прикоснулась. Просто вдруг звуки и цвета уплыли вдаль.
Глава 7
Йан дёрнулся и понял, что связан. Только после этого вспомнил, что надо открыть глаза, и обнаружил себя на стуле, в небольшой, явно девичьей комнате – резной платяной шкаф, узорчатые занавески, стол накрыт кружевной скатертью. Однако привязан он был на совесть, руки за спинкой, ноги к ножкам. Ведьма вышла из-за его спины, скрестив руки на груди, уставилась на студиоза.
– Да что ж вы так любите мужчин связывать, ведьмочки? Эдак вы никогда замуж не выйдете, – пошутил Йан, пытаясь разрядить обстановку.
– Нам бы живыми остаться, – парировала рыжая. Бояться её всерьёз не получалось, она сама разглядывала Йана с боязливым любопытством.
Хлопнула дверь, и на Йана обрушилось новое потрясение: перед ним выскочила девушка – точная копия его спутницы!
– Ой, Лисса, наконец-то! Я из окна такое… – Она осеклась и уставилась на незнакомца. – Это что?
Ведьма усмехнулась, глядя на испуг Йана.
– Думаю, нам пора представиться друг другу. Я – Лисса, а это – моя сестра. Мы родились одновременно. Никогда не видел такого? Конечно, нет. Церковь считает, что второй ребёнок от Дьяволицы, и их судьба… Ну да наша мать не смогла решить, которую следует убить, и спрятала нас обеих. Так и живём, выходим на улицу по очереди… Как тебя зовут?
– Йан, – опомнился студиоз.
– Из Нимуанса, судя по акценту. Быстро ты нас нашёл, эх… – она обошла его кругом. – А ведь даже не колдун, обычный луф. Зачем ты меня искал? Дознаватели подослали?
– Если я приду к дознавателям, они меня первого отправят в подвалы. Мне надо спросить кое-что, может, вы поможете… И, может, уже развяжете?
Испуганный взгляд сменился презрительным. Чего ты хочешь, простой смертный?
– Развяжем мальчишку?
– Девушки, – Йан начал злиться, – если бы я хотел на вас донести, я бы уже это сделал.
– Так почему ты взял грех на душу, мальчик?
Йан хитро подмигнул:
– Развяжешь – скажу.
Женское любопытство взяло верх. Лисса щёлкнула пальцами, верёвки свалились. Йан достал из кармана костяной ножик, положил на стол и пересказал свою историю: старик-отшельник, заказ на доставку – сумму на всякий случай не упомянул; про преследователей тоже не стал говорить, близняшки и так были явно в шоке, закончил сегодняшними злоключениями по поиску адресата.
– Может быть, вы знаете, кому мог предназначаться этот… эта штука?
Девушки, в конце слушавшие уже с явным сочувствием, переглянулись и одновременно покачали головами.
– Чародеи редко уведомляют друг друга о своём существовании, а тем более о месте жительства – ведь если дознаватели поймают одного, он может не выдержать и выдать других, сам понимаешь… И мы, увы, никого не знаем.
Лисса-первая, как назвал Йан про себя ту, что привела его, склонилась над столом и чуткими пальцами провела по воздуху над ножом. Ещё раз – и отдёрнула руку, как обожглась. Её сестра подскочила, и теперь они обе четырьмя руками ощупывали, казалось, пустоту над ножом и молча переглядывались.
– Невероятная вещь, – пробормотала наконец Лисса-вторая. – Как такое может быть?
– Ты про кромку?
– Да, не представляю, как он этого добился.
– Меня больше волнует зачем, – Лисса-первая закусила губку. – Что он хотел этим сделать?
– Разрушить что-то?
– А зачем для разрушения так мудрить? Обычные способы куда эффективнее…
– Девушки, может, объясните и мне? – не утерпел Йан. – Должен же я знать, что ношу.
Вторая глянула снова презрительно: куда тебе, непосвящённому, лезть в эти дела!
Первая оказалась помягче – она уже поняла, что парень не так-то прост.
– Видишь ли, он режет… Ох, ты хоть знаешь принципы колдовства?
– Нет, но расскажите, пожалуйста!
Обе колдуньи не сдержали улыбок от такого горячего интереса. Первая продолжала:
– Всё в мире заплетено в нити, невидимые, тончайшие. Всё состоит из них – и ты, и мы, и дома, и животные, земля и воздух, всё. Обычные люди их не чувствуют, и только некоторые… С этим даром рождаются немногие… Могут нащупывать эти нити, дёргать за них, как музыкант за струны, а лучшие из нас – и переплетать, как ткачи, по своему желанию, создавая что-то новое.
Ведьма задумалась, и её сестра подхватила:
– А этот нож – мы такое впервые видим! – может резать эти нити. Но кому и зачем такое могло придти в голову, непонятно.
Йан достал и записку, которую отшельник вручил ему вместе с ножом.
– Тут, конечно, немного, но вдруг вам что-то откроется, невидимое для меня.
Девушки, склонившись плечом к плечу, прочли короткое послание. Переглянулись. Глянули на Йана, опять друг на дружку и вдруг откровенно захохотали.
Этого Йан ожидал меньше всего.
– Что такое?
– Извини, – сказала Лисса, сгоняя с лица улыбку, – но ты не понял? Это тебе.
– В смысле?
– Этот нож он отдал тебе. И послание тоже тебе написано, перечитай.
Йан взял в руки клочок бумаги: «Друг мой, надеюсь ты здоров и цел. Передаю тебе вещь, изящество которой равно ее внутреннему смыслу – используй ее теперь ты для своих добрых нужд».
В уличной драке как-то раз Йана огрели по затылку палицей. Сейчас эффект от слов колдуньи был очень похож.
– Но на кой оно мне? Я даже не маг! И вообще богослов!
– Мы понятия не имеем. Наверное, нужно было срочно отдать кому-то, а скажи тебе всё и сразу, ты бы не взял. Может, его дознаватели искали.
Йан припомнил – вокруг скита отшельника были огненные проплешины. И старик что-то говорил о своей близкой кончине. Похоже на то… Значит, возвращаться и требовать объяснений бессмысленно и даже опасно.
– Мне отчего-то кажется, что Моннера уже нет в живых, – подтвердила ведьмочка – Йан уже запутался, которая из них. – Так что бери и пользуйся… Если поймёшь как.
– Как?! Берите вы, себе! Он вам нужней, вы хоть понимаете, что за штука…
– Нет-нет. – Обе Лиссы отшатнулись. – Раз он отдал тебе, это нить твоей судьбы. И мы не будем брать, извини за прямоту, такую опасную вещь. Нам ещё дороги наши жизни, а мало ли что такой ножик за собой влечёт.
Йан задумался. Один раз артефакт действительно крепко помог ему – в пещере, разрезать колдовские путы. Было бы неплохо иметь хоть какое-то оружие против всемогущих и наглых ведьм, раз уж они к нему прицепились… На помощь Вершителя Йан уже лет десять как не полагался.
– Что, вы говорите, он режет?
– Нити мира… или как это по-нимуански? Ах да, откуда тебе знать…
– А из того, что я могу пощупать, он что-то режет?
– Теоретически – всё, но им нужно уметь управляться.
– Один раз я разрезал верёвку…
– Наверное, случайно. Нити верёвки были поперечны лезвию ножа, и вот.
Ведьмы пристально смотрели на чудного гостя, и Йан понял, что им не терпится его спровадить. Выглянул в окно, где всё ещё стояли лужи, и спохватился:
– А что ты думаешь насчёт происшествия в соборе?
– Что – в соборе? – уточнила вторая сестра.
Лисса-первая рассказала.
– Чуть не выдала себя! Ну ничего, спишут всё на чудо Вершителя, – с кривой улыбкой закончила она.
– Значит, ты не видела, что было в небе? – воскликнула сестра.
– Когда я вышла из собора, среди туч затухали буквы… Ты видел? – обратилась Лисса к Йану.
– Нет. Наверное, это только для колдовских глаз.
– Так вот, слушайте, – перебила Лисса-вторая, – эта гроза собралась очень быстро, её не должно было быть. А когда полил дождь и заполыхали молнии, то прямо среди туч поплыла огромная сияющая надпись: «Чародеи, скоро пробьёт наш час!». По-нимуански, кстати, написано, хорошо, что я умею читать по-вашему.
Лисса-первая подхватила:
– Логично тогда думать, что рухнувший балкон в главном соборе – тоже знак, видно, для неграмотных. Это устроил кто-то из нас… И кто-то из Нимуанса.
Обе ведьмы опять уставились на Йана.
– Эй, Лисса, я же не колдун! И если бы я начаровывал грозу, точно не стал бы сам под ней мокнуть!
– Ничего не понятно. – Лисса рассеянно теребила широкий кружевной рукав. – Кто-то что-то затевает, и предупредил всех нас… Плохо.
– Почему?
– Мальчик, не будь наивным. «Пауки» это всё тоже видели, и удвоят бдительность. Эх, не хотелось бы отсюда бежать. Благодаря нашим умениям отец слывёт отличным лекарем, обжились тут…
Йан подивился, как хитро оборачивается судьба. Он хочет утешить ведьму!
– Может, тот, кто заварил кашу, предусмотрел опасности?
***
Залу освещали десятки свечей – роскошь, но Йере, привыкшей к слепящему магическому свету, всё равно казалось темновато. Богатая обстановка: серебряные блюда и золотые приборы на столе, невиданно огромные – для обычных людей, конечно – зеркала и гобелены по стенам. Здешние господа ни в чём себе не отказывали.
Йера, как посланница соседнего государства, сидела на месте почётной гостьи, справа от градоправителя. В блестящей парадной зале ратуши за столом собрался весь высший круг Марциха – богатейшие купцы, главные чиновники, даже несколько знатных рыцарей, которые в этом вольном городе не чинились так безумно, как их собратья в Нимуансе. Высший наставник здешней Церкви тоже присутствовал. Сложив руки, прочли трапезную молитву, и парадный ужин начался.
За несколько последних лет она уже и забыла, какая нелегкая штука эта светская жизнь. Она была неимоверно мила и очаровательно улыбалась. Градоправителю – ах ты, навозный жук, барыга до мозга костей, что интригами выбился в верхи, передать ему соус и сказать комплимент. Томный взгляд главе купеческой гильдии – даже ты порозовел, тощий скряга, бумажная крыса. Потупить глазки перед надутым индюком с золотой цепью, пусть думает, что она впечатлена рассказами о его воинской доблести. Ещё надо нейтрализовать дам, этих сплетниц-пигалиц, но и тут Йера на высоте, ведь такая блестящая аристократка, конечно, не польстится на их мужей, и вообще скоро уезжает, зато память о ней будет законодательницей мод и манер на год вперёд.
Душное общество корыстных интриганов, где нет места ни единому вольному порыву мысли или тела. Где любое искреннее чувство будет использовано против тебя. А иначе это сообщество просто развалится, подлость – его цемент.
Собрание было очаровано любезной гостьей.
Ужин подошёл к концу. Спросить Йеру, что за блюда на нём были – она и не вспомнила бы, все её мысли занимала интрига. Женщины и кавалеры рангом пониже перешли в гостиную, а градоправитель повёл самых знатных гостей в особый кабинет. Потянулся туда было и Высший наставник, но вдруг схватился за живот, и, извинившись, покинул собрание. Нет, Йера не так глупа, чтоб его травить, этот порошочек, подсыпанный в чашу, всего лишь вызовет жестокое расстройство желудка до самого утра. Зато теперь, когда «паука» нет за спиной, можно и поколдовать.
Кабинет был темноват – всего три подсвечника горело здесь, не считая тлеющего камина, и отделан тёмными деревянными панелями. Всё настраивало на серьёзный разговор. Гости разместились в мягких тяжёлых креслах южных мастеров, служанка принесла чаши и глиняную бутыль вина, и, пятясь, с поклонами удалилась.
Градоправитель откашлялся.
– Итак, наша милая гостья Йеринда прибыла из Нимуанса с крайне интересными новостями. Нимуанс – наш главный торговый партнёр… – «…и военный противник», мысленно добавил градоправитель. – Посему обстановка в высших кругах и вокруг короля Нимуанса весьма интересна. Надеюсь, мы достаточно расположили к себе нашу прекрасную гостью, чтобы она откровенно рассказала нам всё, что знает. Ведь вы, без сомнения, много знаете?
– Господин градоправитель совершенно прав, – Йера посерьёзнела, глаза блеснули, притягивая к себе внимание. – Нимуанс на грани больших перемен. Король хочет сосредоточить как можно больше власти в своих руках… Но нет, вам бояться нечего! Речь идёт о внутренних врагах… Относительно Ваймера вообще и Марциха в частности, от торговли доход куда больше, чем от войны, и, если наша партия возьмёт верх в политической интриге, мы гарантируем вам полную лояльность…
Не прекращая говорить, Йера зорко наблюдала за слушателями. Они были внимательны, но после сытного обеда слегка осовели. Можно, конечно, колдануть их и так, но слишком нестабильно… Йера тронула локон пальцами, унизанными перстнями с крупными камнями. Тусклый свет перекатился по их граням. Градус внимания повысился, но недостаточно, нужно что-то посильней. Что зацепило бы абсолютно всех за живое…
– Но кто же ваш внутренний враг, дорогая Йеринда?
– Желательно поимённо, – уточнил тощий глава купеческой гильдии. А то заключишь с ними контракт, или вообще в долг дашь, а должника казнят!
– Ах, враг… – Йера деланно дёрнулась, наступив каблуком на подол длинного платья. Тонкое кружево затрещало, и, не выдержав, свалилось с плеча.
Взгляды всех мужчин скрестились на ней. Голое плечо у благородной дамы, невиданно!
Йера, ухмыляясь уже в открытую, зацепила их интерес, намотала в кулак, как вожжи. В комнате повисла стеклянная тишина. Как просто, почти и не колдовство даже, а ярмарочный гипноз. И духота играет на руку – они сейчас ничего не соображают, не помнят, внушай что хочешь… Низким голосом:
– Церковь замышляет против вас недоброе. Вы будете противиться их усилению. Не будете давать вольностей. Если Нимуанская Церковь попросит поддержки, откажете. Вы не будете воевать с Нимуансом. Не будете нападать на Нимуанс, даже если он ослабеет. Война – невыгодно. Церковь – ваш враг.
Йера отпустила «вожжи». Мужчины захлопали выпученными глазами, закряхтели, отводя нескромные взгляды. Йера быстро подобрала рукав, мило смущаясь, извинилась, предложила вина, охотно принятого.
Вскоре она покинула собрание.
– Проводить вас? Вы хорошо устроились? Может… – хлопотал градоправитель, игнорируя злые взгляды супруги.
– Благодарю вас, отлично, не провожайте, у меня хорошая охрана.
– Да?
Градоправитель недоумённо оглянулся в поисках крепких вооружённых мужчин, и Йера невольно улыбнулась. Для неё это была бы худшая охрана из всех возможных.
Вот кучера пришлось нанять. Мальчишка лет четырнадцати, гордый своей первой работой, отсалютовал кнутом.
Ведьма забралась в карету, убедилась, что служанка спит на скамье напротив, и приказала:
– К Северному мосту.
Здесь дело сделано, теперь надо быстро исчезнуть. Тем более что впереди ещё несколько столиц сопредельных государств, любителей ударить в спину соседу. Король Нимуанса должен в ножки кланяться такой дипломатке. И у него ещё будет такая возможность.
Йера попыталась удобно расположиться в карете, но первые же ухабы на дороге привели её в бешенство. Проклятый статус, трястись в этой повозке! На метле долетела бы до рассвета, и без вся-ки-ких уха-бо-бов… Тряска отзывалась даже в мыслях.
Небо быстро темнело. Йера высунулась из окна, глотнуть холодного ветра с реки. На стенах богатых домов и у трактиров уже горели факелы, переулки тонули во мгле. Через улицу перешла шумная толпа молодёжи, по одному скользнули в боковой проулок. Йера проводила их взглядом, и вдруг рыкнула – один был до жути похож на давешнего студиоза.
– Тпру! – кучер затормозил лошадей, обернулся. – Госпожа желает… Госпожа?!
Знатная дама сейчас была похожа на кровососа из пьяных баек: зубы оскалены, алые губы кривятся, глазищи сверкают… К счастью, он не заметил, что зрачки на какой-то миг стали кошачьими.
От вскрика Йера пришла в себя, прикрыла глаза.
– Обозналась. Едем дальше.
Проклятый студиоз! Если бы не он, разве пришлось бы столько корячиться? Но он унёс с собой Грань, а она даже не успела на нём завязать «узелок на память». Ищи-свищи теперь. Причём он где-то рядом… Но она слишком много колдовала. Особенно трансмутация всех этих драгоценных камней… До сих пор всё тело ломит, жилы как выкручены. В этом состоянии носиться по тёмному незнакомому городу даже для ведьмы слишком чревато.
Ничего, когда он вернётся в Лестецийский универсум, она уже будет там.
Глава 8
Йан не стал проситься к ведьмам на ночлег, но, обойдя несколько постоялых дворов, пожалел о своей трусости. Приезжих в торговом городе было много, и хозяева ломили заоблачные цены даже за тюфяк с клопами, даже за охапку соломы в общем зале. В кармане звенело уже не десять карелей, а восемь с мелочью, это за две-то седьмицы!
– Вершитель… – привычно завёл было Йан, но вдруг увидел в конце улицы свистящую и гогочущую компанию, и ухмыльнулся. – А, ладно, отдыхай, сам разберусь!
Несмотря на каникулы, студиозы гордо носили свои мантии. А тут ещё грянула песня, и все сомнения отпали. «Начинаем разгуляй» уже давно стала гимном студиозов всех универсумов. Йан догнал горланящую компанию и подхватил куплет:
«Все печали – к Дьяволице,
К ней же наших всех врагов!
Век мы будем веселиться -
Чашу для вина готовь!»
Ребята обернулись.
– Гляди, свои!
– А мантия не наша! Ты откуда будешь?
– Из Лестеции…
– Богослов, что ль?
Вперёд выдвинулся самый широкоплечий студиоз.
– И что, у вас там все такие ободранные хлюпики?
Стало тихо.
Йан прищурился, оценивая противника.
Нищему парнишке часто приходилось доказывать равенство всех созданий Вершителя своим богатым и родовитым однокашникам. Вдвойне держать ухо востро, завоёвывая уважение. Это Йан умел, как никто.
Нашивка – просто местный герб, без факультета, значит, первая ступень. Мощные руки, привыкшие крутить скорей меч, чем перо. Младший отпрыск рыцарского рода, который здесь не в своей тарелке, вот и задирается. Шавка в стае. Достаточно шикнуть, чтоб поджал хвост – главари всегда спускают таких на проверку гостей…
На анализ ушло одно мгновение.
– У нас студентов отбирают по уму, – с насмешкой откликнулся Йан. – Слово – не металл, кулаками не согнёшь.
Компания захохотала. Здоровяк сжал кулаки, но – учёба не прошла даром – понял, что ничего ими не докажет, и с показным фырканьем отступил. Зато выступил невысокий, дорого одетый парень, явно главный здесь: