Волчья погибель

Демон ненавидел их и одновременно жаждал до них добраться, сожрать и завладеть силой. Потому что, завладев ею, он бы наконец когтями разодрал себе путь к свободе из тела смертного…

Подгоняемый желанием Демон оттолкнулся и заскользил вниз по склону холма на коньках из длинных костей. Нашел с подветренной стороны от волчьего логова занесенные снегом заросли всего на расстоянии полета стрелы. Волчица вернулась в логово. Ее «стражи» продолжали беззаботно играть друг с другом.

Демон достал стрелу из колчана и понюхал смазанный ядом наконечник из черного кремня. Наложил стрелу на тетиву.

Рано или поздно друг волчицы вернется. Да, так и будет. Демон приготовился ждать.

В ближайшей к югу от Логова долине Ренн, осматривая найденные Тораком следы, уловила принесенную ветром вибрацию ненависти и подняла голову.

– Что-то не так? – спросил, продолжая смотреть на снег, Торак.

– Не уверена. Просто показалось, что он здесь был.

– Показалось. Но если это его след, – с отвращением в голосе сказал Торак, – то ему два дня, не меньше.

Где-то вдалеке завыл Волк. Торак приложил ладони ко рту и тоже завыл. Всего через мгновение Волк завыл в ответ.

Ренн вопросительно посмотрела на Торака.

Он пожал плечами.

– Белая Шея пошел за бобром.

– С ними все хорошо?

– Да. А что?

Торак, медленно ступая, отрешенно осматривал снег.

Ренн не ответила. До месяца Ревущих Рек оставалось девять дней, а когда он настанет, все долины заполнит скрежет и треск льда. Но оттепель пока не наступила, зима еще удерживала Лес и не ослабила хватку. Может, поэтому Ренн чувствовала смутную тревогу?

Рип сел на ветку над головой Ренн и осыпал ее снегом.

– Ну не нравится мне, когда ты так делаешь, – пробормотала Ренн, отряхивая парку.

Ворон распушил перья на шее и, поприветствовав ее глухим курлыканьем, вспорхнул с ветки и снова осыпал снегом.

«Наверное, это все от недосыпания», – мысленно сказала себе Ренн.

Накануне вечером она, пока вытесывала наконечники для стрел, порезала подушечку большого пальца, теперь палец распух и начал понемногу болеть. Да и шторм прошлой ночью тоже не пошел на пользу. Шторм был в Море, то есть далеко от стоянки, но после удара Звезды-Молнии она даже от самого отдаленного раската грома просыпалась в холодном поту.

После той беды прошло три месяца, Выжженные Земли лежали далеко к востоку, но и здесь Лес весь был изрезан глубокими шрамами. Чуть раньше они миновали широкий прокос из поваленных после тряски земли сосен.

Торак кивком подозвал Ренн к себе, и она на снегоступах быстро заскользила к нему по снежным заносам.

Торак нашел след. Тот, кто его оставил, не скрывался или сделал это намеренно.

– Это он, да? – спросила Ренн.

Торак кивнул:

– Левая ступня чуть повернута вовнутрь. А еще я нашел вот это. Зацепились за ветки.

Он держал между большим и указательным пальцем три длинных светло-желтых волоса.

– Наигинн, – процедила сквозь зубы Ренн.

Торак отшвырнул от себя волосы, но Ренн их перехватила.

– Они могут пригодиться.

– Для заклинания на поиски?

– Возможно.

– А там что такое? – изменившимся от тревоги голосом спросил Торак.

Всего в десяти шагах от них умирала береза. Белая кора была изодрана. Кто бы это ни сделал, он напал на дерево, чтобы его убить, и поэтому яростно драл когтями ствол, добираясь до внутренней коры.

– Только демон убивает без причины, – глухо прорычал Торак.

Рядом с изуродованной березой нашли тушку мертвой выдры. Наигинн высосал ее глаза, язык и мозги, а остатки бросил гнить, нарушив Договор, который запрещал выбрасывать даже самую мелкую часть добычи.

У Торака желваки заходили ходуном.

– Эти следы когтей на снегу. Как будто… о нет, она не могла быть жива, когда это случилось…

Ренн стало дурно, чуть не стошнило от мерзости и… от стыда. Наигинн был ее единокровным братом, сородичем… Ледяной демон в теле молодого мужчины.

Она представила когда-то красивого парня, но теперь половина его лица была изуродована ожогами. Его глаза цвета бледно-голубого льда с черными, как самая темная беззвездная ночь, зрачками. Никаких присущих людям чувств, никакой разницы между тем, что хорошо, а что плохо.

«Мертвая плоть дает мне только вкус душ, – так однажды сказал Наигинн Тораку. – Мне нужна живая плоть! Каждая трепещущая душа, которая не оставляет попыток сопротивляться, делает меня сильнее и ослабляет связывающие меня путы материнского заклятия!»

Ренн стянула рукавицы и, намотав волосы Наигинна на кусок березовой коры, сунула ее в мешочек для целебных снадобий.

Торак приложил ладонь к стволу березы и беззвучно попросил Лес помочь ей найти новое место, а Ренн поглаживала густой мех мертвой выдры и просила о том, чтобы она нашла покой… Но возможно ли это, если Наигинн сожрал ее души?

– Ты вообще его не чувствуешь? – понизив голос, спросил Торак.

Ренн покачала головой, а потом, задрав рукава парки, показала Тораку зигзагообразные татуировки на запястьях и нахмурилась.

– Совсем не чешутся. Он давно ушел.

Ее преследовало такое чувство, будто они что-то упускают. И Торак, похоже, тоже ощущал нечто подобное.

– В последний раз мы слышали о нем в начале месяца Зеленого Снега, – задумчиво сказал он. – И с тех пор не находили ни единого следа… До сегодняшнего дня. Что он здесь делает?

– О чем ты?