Гробница Крокодила

Тут улыбки пропали с лиц обоих египтян. Отлично.

– К тому времени как Река начнет разливаться, кинжал должен быть у меня, – объявил Теламон. – Иначе я доведу до сведения Перао, что его приказ не исполняется. – Теламон выдержал паузу. – И виновата будешь ты, госпожа Меритамен. Перао не важно, кто ты такая. Он нуждается в бронзе больше, чем в тебе или в Хати-аа. Достаточно одного слова моего деда, и тебя ждет наказание. Гнев Перао сметет тебя и твою семью, как песчаная буря льняные колосья. Божественный владыка вас уничтожит.

Теперь во взгляде Керашера появилось уважение. Над верхней губой Меритамен выступили капельки пота. Она глядела на Теламона с ужасом.

Сын вождя встал и направился к выходу.

– Подумай над моими словами, – велел он Меритамен.

Теламон уже собирался подняться по лестнице в свои покои, когда Меритамен отвела его в сторону.

Рабы в зале убирали со столов после пира. Меритамен вместе с Теламоном зашла в пустую боковую комнату. Стены были расписаны синими и желтыми водоплавающими птицами, а рядом с креслом из кедра стояла подставка для лампы из белого алебастра. От горящей лампы исходил сладкий аромат масла.

– Ну? – спросил Теламон.

Он не ожидал, что Меритамен захочет говорить с ним без Керашера. Раньше она ни разу не оставалась с ним наедине.

Меритамен нервно выкручивала маленькие, покрытые узорами из хны ручки.

– Я не могу допустить, чтобы пострадала моя семья, – тихо произнесла она.

– Тогда помоги нам отыскать кинжал. Алекто думает, тебе что-то известно.

Меритамен опешила:

– Нет! Если бы я знала, где кинжал, сразу бы его отдала.

– Так узнай.

Жена Хати-аа молчала. Теламон спросил:

– Почему ты не позвала с нами Керашера?

Меритамен запнулась:

– Керашер подчиняется только самому Перао. Его шпионы не отсюда, не из Па-Собек.

Теламон затаил дыхание:

– Сдается мне, ты что-то скрываешь. Я прав?

Меритамен нахмурилась:

– Почему для вас так важен этот кинжал?

– Пока он у нас, наш клан непобедим.

Теламон решил не рассказывать о пророчестве, согласно которому Дом Короносов падет, если кинжал окажется в руках Чужака. Гилас – тот самый Чужак. А ведь когда-то этот мальчишка был его лучшим другом. Но судьбе угодно, чтобы Теламон убил Гиласа и спас свой клан.

– Мы бы отдали вам кинжал, если бы могли, – произнесла Меритамен. – Но его здесь нет!

– Я тебе не верю. Этот раб, Усерреф… Он родом из Па-Собек. Наверняка здесь живут его друзья, родные…

– Может быть, вернешься на свою землю? Найдем кинжал – тут же отправим его вам.

– Не мы одни его ищем. Наши враги хотят уничтожить кинжал и погубить мой клан.

– Кто ваши враги?

– Мальчишка, – процедил сквозь зубы Теламон. – Волосы желтые, мочка уха отрезана. А с ним – девчонка-кефтийка, у нее на щеке шрам-полумесяц. Они мои враги. Я поклялся убить их.

Теламон вообразил Гиласа и Пирру такими, какими видел их во время последней встречи: на Пирре великолепные фиолетовые одеяния покойной матери, вокруг рук обвились живые змеи, а ей на выручку летит сокол. А Гилас весь в крови, но готов к бою, а молодая львица спешит его защитить.

– Нет, до Египта им никак не добраться, – рассудил Теламон, не столько обращаясь к Меритамен, сколько успокаивая себя. – Но если до ваших шпионов дойдут слухи про эту парочку, сразу докладывай мне. Это понятно?

Меритамен медленно кивнула. Она подняла голову и посмотрела на Теламона.

– Я не допущу, чтобы этот кинжал погубил мою семью, – с неожиданной твердостью объявила Меритамен. – Керашеру нет дела до народа Па-Собек. Но я не такая. Я разыщу ваш кинжал, и Керашеру необязательно знать, что я для этого сделаю.

– А как же…

– Тебе тоже не нужно забивать себе голову, господин Тел-амон. Я добуду для тебя кинжал. Но только при условии, что ты дашь мне защитить свой народ и позволишь поступать так, как я считаю нужным.

5

Гилас поравнялся с Пиррой. Его светлые волосы блеснули в лунном свете.

– Кем говорит, до Великой Зеленой совсем недалеко.

Пирра фыркнула:

– И ты ему веришь?

– Если бы не он, нас бы уже в живых не было.

Пирра нехотя признала, что Гилас прав. Три дня, по ночам и рано по утрам, неутомимый Кем вел их через пустыню. Он научил их мазать нижние веки углем, чтобы Солнце не так сильно било в глаза, и дал им по камешку: когда кладешь его в рот, жажду переносить легче. Каким-то чудом Кем умудрялся добыть достаточно съестного, чтобы они не умерли с голоду: горькие корни, бугристые листья терновых кустов, а один раз даже дикобраза (ох и плевалась же Пирра!). А этим вечером Кем выслеживал кого-то покрупнее, а кого – не рассказывал.

Пирра по-прежнему ему не доверяла.

– А вдруг он передаст нас с рук на руки стражникам из пограничного патруля? Он ведь постоянно про них твердит!

– Какая ему от этого выгода? – рассердился Гилас. – Его тогда тоже схватят!

Пирра не ответила. Сколько можно страдать от голода и жажды? Сандалии натерли ноги до волдырей, но идти босиком Пирра боялась: как бы не наступить на скорпиона. А еще ей не давала покоя тревога за Усеррефа. Вороны в Египте уже давно. Что, если они нашли его? Пирра представила, как Усеррефа бьют и пытают. У нее чуть сердце не разорвалось.

Тут Гилас дотронулся до ее плеча:

– Смотри! Кем напал на след.