Белая Бабочка

– Ага, что-то в этом роде, а что это означает?

– Да ничего, просто “добро пожаловать, проходите в хату”, а дальше что было?

Дальше ничего не было, потому что до прошедшей среды Нина на этом месте всегда просыпалась. Но тем памятным вечером Нина рассказала, что произошло дальше во сне, который она доглядела до логического конца в ночь со вторника.

Иоланта Францевна встала. Выпрямилась. Сделала пару шагов в сторону прихожей. Остановилась, вернулась и взяла из пепельницы тлеющий окурок. Затянулась и пристально посмотрела на Нину сквозь табачный дым. Нина отхлебнула чаю. Несколько мгновений Феклистова колебалась, а затем решительно пошагала к допотопному телефону. Этого аналогового монстра Нина сторонилась, инстинктивно полагая, что, если замешкаться и недостаточно быстро выдёргивать палец после набора очередной цифры, обратным ходом диска палец может и оторвать.

О чем Францевна говорила по телефону было не понятно. Да Нина, собственно, и не прислушивалась, переключившись с чая на Фердинанда. Однако, несколько раз, повышая голос, Феклистова повторила довольно отчётливо:

– Надо ускоряться! 100%!

Когда она, наконец-то, вернулась на кухню, Фердинанд угомонился, а Нина домывала посуду. В руке у Иоланты Францевны была серая картонная карточка с тиснёным на ней адресом – «Коли Томчака, 9»

На кассе минимаркета, несмотря на раннее утро, уже собрался нервный народ. Какой-то упитанный дядька в полицейском костюме протиснулся сквозь скопление граждан с корзинками и теперь обсуждал какие-то свои полицейские вопросы с кассиршей в хиджабе. Обстановка накалялась, покуда самый отважный и нетерпеливый клиент не заорал истошным фальцетом: “Откройте вторую кассу, пожалуйста!”. Нестройным гулом его поддержали остальные ходоки. Откуда-то из подсобки выбралась дама в жилетке с лицом, олицетворяющим вселенскую скорбь и как выражался последний меченый генсек Советского Союза, “процесс пошёл”. Нина взяла пакет кофе, салфеток и сухарей к чаю. На обратном пути к дому она прибавила шагу и, погруженная в свои мысли что надеть на собеседование из предметов своего скудного гардероба, как-то упустила из виду, когда осталась в одиночестве. Она уже прикладывала таблетку ключа к домофону, когда до неё дошло, что верный Фердинанд куда-то запропастился. Нина поставила рюкзак с покупками на скамеечку и оглядела двор. Фердинанда видно не было нигде. Возле третьего подъезда буксовала грязная Газель, пытаясь припарковаться в сугробе. Возле первого, с упорством обречённого, долбился дворник в оранжевом жилете.

Как правило, прогулки с Фердинандом проходили по традиционному сценарию собачьего чата и неожиданностей не сулили. Фердинанд пробегал актуальную новостную ленту из меток, оставленных другими животными – какие-то «посты» изучал тщательно, некоторые, даже, «лайкал». Особую признательность Нина испытывала за то, что собачье заочное общение происходило в поле зрения и ей не приходилось долго разыскивать собачьи «комментарии», чтобы собрать их в пакет.

Нина вспомнила, что последний раз Фердинанд крутился у неё под ногами на полпути от магазина к дому. Они ждали зелёного светофора и наблюдали забавную сценку на противоположной стороне улицы. Там, спешившись с электровелосипеда, курьер с огромным цветным кузовом за плечами, натужно пытался вытолкать из снежной жижи на поребрик своего формально конкурента – шестиколесного робота-доставщика. Нина ещё подумала тогда, что восстание машин в России успешным не будет из-за климата. И отругала себя, что не взяла Фердинанда на поводок.

Внезапно, за спиною у Нины затрещали кусты и, обернувшись, она увидела знакомую собачью попу. Фердинанд, пятясь, сквозь кусты тащил зубами что-то габаритное. Нина успела подумать “только-бы не крысу” – крыс она панически боялась в любом виде и живых и мёртвых. Это была не крыса.

– Фу, – сказала Нина вслух. «Какой только гадости в окошки не выбрасывают», продолжила уже она про себя. Достала пакет для сбора собачьих какашек и потянулась забрать у собаки достоверную и от того особенно мерзкую силиконовую руку. Когда до девушки дошло что эта «лапа» с чёрным перстнем на мизинце, которую она держит через пакет – не развлекательное изделие из ассортимента магазина приколов, а недавно была деталью живого человека, она ощутила предательскую слабость в коленках и космическую пустоту в животе, ойкнула и опустилась на скамейку, держа свою страшную находку на вытянутой руке. “Надо же полицию вызывать” догадалась Нина и стала лихорадочно дёргать свободной правой телефон из левого кармана пальто. Телефон как-то замысловато замотался в карманную мешковину. Нина встала – в ногах суетился Фердинанд. Старательно отворачивая голову от отрубленной кисти, Нина в какой-то момент неожиданно встретилась взглядом с тем самым полицейским, который устроил затор в минимаркете. Офицер приближался уверенной офицерской походкой забавно переставляя толстенькие ножки. С кожаной папочкой в руках, он прижимал к уху телефон плечом, потешно супил брови и энергично кивал головой своему абоненту так, что форменная шапка на его голове елозила взад-вперед.

– Полиция, – сказала Нина тихим сдавленным шёпотом и помахала рукой. Мёртвой.

Участковый – уполномоченный старший лейтенант полиции Мамкин – был потомственным служащим внутренних органов. Блестящей карьерой в МВД могли гордиться и гордились заслуженно его матушка, дедушка и бабушка. Оклеенные легкомысленными обоями сиреневого цвета стены квартиры, в которой он рос и мужал, обильно украшали почётные грамоты и ведомственные наградные листы. А в уютном сейфе в красивых лакированных коробочках хранилось наградное оружие. Уполномоченный Мамкин воспитывался в спартанской обстановке, окружённый ревностной заботой и пристальным вниманием правоохранителей и сотрудников. От того ребёнком рос порядочным, отличаясь от сверстников, прежде всего, примерным поведением. К пятому классу средней школы, он уже обладал таким ценным навыком, как умение вслепую разбирать-собирать пистолет Макарова. К восьмому – знал наизусть Уголовно-Процессуальный и Административный Кодексы, а в десятом текст его сочинения по бессмертному роману Ф.М.Достоевского, практически без купюр, был освоен полицейским колледжем, как криминалистический диктант. Артем Мамкин был из тех людей, которым суждено что-либо определённое, например, стать полицейским. И он стал, достойным продолжателем династии. Свою личную мечту – открыть кондитерскую и потчевать многочисленных гостей Российской культурной столицы пышками собственного производства он задвинул, лишь бы не расстраивать семью. По окончании университета, по дедовской протекции, он был зачислен в штат УМВД по Московскому району на должность участкового уполномоченного. Вообще-то, домочадцы настаивали, чтобы Артем трудился на своей родной земле где его “все знают с малолетства”, но именно поэтому, потому что “с малолетства”, он был против категорически и свою точку зрения отстоял.

– Участковый уполномоченный старший лейтенант полиции Мну-мну, – неразборчиво пробурчал Мамкин, прикладывая сложенную лодочкой ладошку к мочке правого уха, – полицию вызывали?

– Да, – Нина протянула находку старшему лейтенанту.

– Так-так-так… – лейтенант переложил папку из-под левой подмышки под правую.

– Это не моё, – сказала Нина.

– Понимаю… – участковый сочувственно покачал головой, пристально рассматривая отрубленную руку.

– Я нашла… то есть нашла собака, я с собакой гуляла… она нашла и принесла… что делать?

– Сухари сушить…

– А зачем их сушить, они промокли?

– Давайте-ка я у Вас это лучше заберу, – лейтенант, взявшись за край пакета, через который Нина держала свою находку, вывернул его так, что обрубок оказался внутри пакета.

Нина вытерла ладошку о пальто.

– Свежая, – лейтенант приподнял пакет, осматривая с ранее недоступных сторон содержимое.

– Перстень чёрного металла с инкрустацией и красными самоцветами. Ага, и особые приметы имеются – “СЛОН”

– Какой слон? – пухлый уполномоченный доверия не внушал и выглядел как-то легкомысленно, не как настоящие полицейские, которых вблизи Нина видела только по телевизору.

– Татуировка “СЛОН” у потерпевшего была. В смысле – имеется. Тюремная татуировка. Он, наверняка, отбывал, поэтому по отпечаткам его нетрудно будет идентифицировать. Вы не волнуйтесь, девушка, обстоятельства изложите происшедшего, где собака нашла… э-э-э… фрагмент, – Артем положил пакет на скамейку.

– Я без понятия откуда она её притащила, со двора откуда-то, я буквально на пару минут раньше Вас пришла. Вы же меня сами в магазине видели до этого, и четверти часа не прошло как. Ну, то есть я Вас видела. Вы с Зулей там разговаривали, с кассиршей.

– Угу, было такое, – уполномоченный Мамкин расстегнул папочку.

– Давайте-ка, зафиксируем, как положено все. Как у нас зовут хозяйку пёсика? – Фердинанд пристально глядел на уполномоченного, медленно наклоняя свою мохнатую голову, то в одну, то в другую сторону. – Документы удостоверяющие у Вас с собой есть?

– Нету удостоверяющих, – повертела головой Нина, – но я живу тут в этом доме. Хозяйку зовут Феклистова Иоланта Францевна.

Уполномоченный сосредоточенно выводил что-то у себя в бумагах, едва не высовывая от усердия язык.

– Этаж шестой, квартира 52, – продолжила Нина.

В кармане уполномоченного заиграла бессмертная тема из фильма “Бумер”. Мамкин, достав смартфон, мазнул пальцем по экрану и уставным образом представился.

– Да, так точно… обнаружено… Феклистова Иоланта Францевна обнаружила, собака её, в смысле… угу…

Нина дёрнулась было объяснить, что вышла ошибка, но уполномоченный отпрянул и, прикрыв трубку ладошкой, озабоченно шептал в микрофон.

– Дождусь специалистов, разумеется, я и не собирался покидать… да, опрос как полагается, по адресу буду… понял… в смысле, так точно.

Завершив разговор и отправив телефон на прежнее место в брючном кармане, Мамкин, взглянул на Нину уже как-то по другому.

– Хорошо, так откуда, Вы говорите, собачка руку принесла?

Нина показала пальцем на редкие кусты.