Черный Ангел, или В плену таланта

– Но это же в другую сторону, – удивилась кассир, взяла паспорт, сотенной в нем не было. Улыбнулась.

– Значит, так выпала карта из колоды, – ответила Маша.

Самолет взлетел, давление зашумело в ушах. Маша задремала, ни что ей не мешало делать то, что она делала, поступать так, как она поступала. Она каждой клеточкой своего тела чувствовала свою независимость ни от кого из людей. Она всегда делала акцент на своем выборе. Она наслаждалась каждым случаем, когда ярко осознавала, что это её выбор, что так она решила и делает как её вздумалось. Она решала с кем и как себя вести, и кто должен уйти из её жизни, а кто остаться. В Свердловске столкнулась с двумя казусами, которые не вписывались в её планы. Может ли человек сам регулировать, такие моменты, как столкновение с таджиками? Как появление «Салюта»? Может быть – это и есть случайность, именно в тот момент, когда, казалось, уже ни что не спасёт от позора насильственных действий, появляется «Салют». Ну, зачем так складывать пазл? Скорее всего, собственная уверенность в том, что человек сам выбирает, как быть и где появится – это иллюзия. Иллюзия собственной значимости затягивает в омут.

Город Красноярск Маша не хотела посещать, даже из спортивного интереса. Всегда была там проездом, ни один случай не завел её в дебри сибирского города. Прилетала в аэропорт и ехала на автовокзал. Конечный пункт остановки город Канск. Там кипела жизнь, тех людей, к которым она держала путь, были дела, их дела участницей которых была она, в аэропорту позвонила.

– Алло. Петр Анатольевич… – помолчала. – Вас беспокоит секретарь – референт фирмы «Золотые ручки», не подскажите где семинар проходит? – рассмеялась звонко, весело.

На том конце провода услышала восторженный возглас, ее прервали.

– Маша, дождался! Вот шкодная девчонка! С аэропорта звонишь? Знаешь на углу пельменная, иди туда жди. Высылаю машину с Темой, его дурака жди, а я тебя жду, давай быстрей, – восторженно кричал Петр Анатольевич.

Повесила трубку, вот смешной, подумала и «дураком» называет Артема с любовью, сам, как к сыну к нему относится. Все темные и светлые дела ему доверяет.

– «Давай быстрей», – передернула Петра Анатольевича. – Это ты «давай быстрей», я в пельмешке жду.

Порцию пельменей съела с удовольствием. Умели в России готовить. Если хотели или если их имели. Сейчас начали всех иметь, борьба за клиента усилилась, реклама не очень помогала, надо было брать качеством, и стремится к тому чтобы клиент захотел вернуться. Артем шумно вошел в кафе. Он работал водителем, охранником, носителем пьяного тела, сторожем интимных интересов, и был громоотводом при туловище Петра Анатольевича. Уже шесть лет, Тёму ценили и уважали, доверяли, как товарищу, как сыну – это делал Петр Анатольевич, вызывая ревность жены к молодому парню. И Маша давала и позволяла, но ценила и уважала, за шесть лет, которые она знакома с Петром Анатольевичем, дружба их с Антоном окрепла. Встречались, как пылкие любовники, целовались стоя в центре пельменной. Подхватил на руки, донес до выхода.

– Сумку забыли, – кричала Маша, смеясь, хлопала его ручонками по широкой спине.

Привлекли внимание всей округе, которая их совершенно не волновала, они здесь хозяева ну, или рабочие при новых хозяевах страны. На пороге 1994 года их называли «новые русские». Им страна отдала вожжи в руки. Они вожжами хлестали, махали с таким азартом, что звенела округа. Ваучеры летали по свету, набивая тугие кошельки их хозяевам и предприимчивой толпе, которая их перепродавала. Приватезировалось все недвижимое с молотка, без контроля и с беспредельным азартом. Быстро нахрапом, завладели землей Российской «тройки лошадей» – это зарубежный партнёр, государственные служащие, и какая ни будь пешка, типа Петра Анатольевича. Если «пешка» изворотлив, он богаче, а главное берегись, чтобы не пристрелили. И в седлах «новые русские» у всех на виду, они по мутному закону взяли много: столько, насколько хватило изобретательности. И жилось при них рабочим тоже по-новому, по-русски широко и шумно. Не скрывали своего темперамента, развлекались, как могли, кто на что способен. Одни нахрапом брали, другие тихо по-змеиному, третьи ярко и изворотливо. При этом все были, казалось, счастливы, при деньгах, при офисах, при квартирах и коттеджах, при дорогих машинах, при охране и прислуги, ну и, много ещё, причем… Артём посадил на капот джипа Машу, целовались вдохновенно, с наслаждением.

– Как я скучал по тебе, – бубнил Артем, знала, что врет, не верила, сама в ответ врала.

– Ты самый лучший из тех, кто есть у меня, – оторвались друг от друга. Взглянула на часы. – Поехали, Петро ждет.

– Маша уважаю, всегда знаешь, что нужнее, и кайф умеешь обламывать, едим к нему, он мой «отец», – проговорил, оправдывая себя, как мужчину, а оправдывался потому что Машу делил с шефом, не испытывая дискомфорта за предательство.

– Антоша ты мой кумир, ты меня понимаешь.

– Маша за то и люблю тебя, знаешь, кому чего сказать.

Заспешили в город. Понимали, их ждет один человек. Предательство не уместно, каждый ценит его по-своему и получает свой кусок с его рук. Прикатили к офису. Маленькое стеклянное здание в два крыла, укомплектованное по традициям запада: сауной, маленьким бассейном, игровым залом, баром, уютной кухонькой, она расположилась в правом крыле. Левое крыло занял просторный кабинет со стеклянными окнами, жалюзи во всю длину крыла. Просторный холл с лестницей на второй этаж. Комната отдыха, библиотека, два рабочих кабинета заняли второй этаж. Был и третий весь стеклянный, зимний сад, аквариумы с рыбками и клетки с птичками. Новинкой с Запада Россиян уже не удивишь. Два года назад эта маленькая стекляшка назвалась офисом. Повесилась яркая вывеска: «Снегурочка» загорелись бегающие огонечки. Жизнь закипела по-русски, так могли шиковать, только представители славянской расы, обжиться и обнаглеть. Ни одна нация в мире не могла понять, как это можно сделать? Выпить много водки, упасть, где получилось, допив последнею стопку, и гордо заявить, как я замечательно отдохнул, маясь сильным похмельем.

***

С Петром Анатольевичем Маша познакомилась, выбрав карту из колоды, на Медеу – это высокогорный спортивный комплекс, расположенный в высокогорном урочище Медео на высоте 1691 метр над уровнем моря, вблизи «южной столицы» Казахстана – Алма-Аты, чуть ниже горного курорта «Чимбулак». Медеу – крупнейший в мире высокогорный комплекс для зимних видов спорта с самой большой площадью искусственного ледового поля – 10,5 тыс. кв. м. Высокогорье и чистейшая горная вода для заливки льда способствуют достижению высоких результатов в конькобежном спорте, за всё время здесь было установлено свыше 200 мировых рекордов на всех дистанциях среди мужчин и женщин. Алматинский каток был прозван «фабрикой рекордов».

Маша совершила свой рекорд, на фестивале «Наурыз», который проходил на Медеу.. Подъездная дорога проходит через ущелье. Серпантин асфальтированной дороги хорошего качества, отсутствие ухабин, всё это прибавляет желания подняться в горы. На крутых склонах сады яблонь, сразу за ними огромные вековые ели. Гостевые домики рассеянны по склонам, создают эффект уединения, в то же время расположены близко друг к другу. Зона заповедная на редкость, олень с шикарными ветвистыми рогами, грациозно переходит дорогу. О косулях вообще сказать можно только-то, что в этом месте они как домашние козы. Скачут везде, хлеб берут с рук, человека не боятся. Куропатки порхают из-под ног в двух шагах от гостиничных домов. Сам каток ухоженный, не вооруженным глазам видно денег в него вложили немерено. Обслуживание на высшем уровне. Восток востоком, а западу может нос утереть, если захочет или если чего-то ему выгодно.

Маша девственница, красавица с роскошными белокурыми волосами, студентка факультета журналистики в Казахском Государственном Университете. Экзамены, первый курс остались позади. Первая практика, месяц работы радио репортёром на фестивале «Наурыз». Фестиваль проходил второй раз. Собрались звезды востока на конкурсе, а звезды Российской эстрады были гостями. Разместились в гостиничных домиках. Шныряло много журналистов разного масштаба и разного пошиба. Маша тоже одной из разных была. Руководитель группы ткнул пальцем в сторону, там стояло человек пять. Ухоженные приятные дядьки.

– Тебя закрепляем за красноярскими, ты и гид, и писака, ну и…, ладно, разберёшься, понятно? – заявил, Машин руководитель.

– Чего уж не понятного, разберешься только с последним твоим «и», а остальное в порядке, работу выполню, – спокойно ответила Маша.

Месяц пролетел быстро, отношения сложились легкие, деловые. Каждый свою работу выполнял со знанием дела. В группе красноярцев старшим был Петр Анатольевич, умный мужик под сорок лет. Молодая студентка ему понравилась, напоминала его дочку, которая год назад погибла в авиакатастрофе. Смотрел внимательно, как она работала. Однажды сыграло вожделение злую шутку, заглянул студентке под подол, не дернулась, не испугалась, спокойно и холодно заявила:

– Я девственница, а нам еще жить и жить. Дочки бы смог своей, жизнь поломать?

Вздрогнул, в глазах появилась слезинка, ох, и запала ему студентка в душу. Фестиваль прошел на ура, 1988 год запомнился ярким событием. Фестивали стали организовывать везде в СССР, и чуть позже, когда развалился союз, в странах СНГ.

Вторая встреча была случайной в 1990 году на таможне города Бреста, каждый занят своей жизнью, встретились на пути за рубеж. Туристические агентства, как весенние грибочки по вылезали в городах. Поездки стали возможными простым и не простым, а, впрочем, многим обитателям русской и восточной земли. Как известно из поговорки все дороги ведут в Рим. Встреча в Бресте двух людей с разных точек расположенных на карте не случайность, а вот время встречи, наверное, определила судьба. Сидит там кто-то на небе и как умный стрелочник сводит человечков в одну точку.

Рыжеволосая красавица стояла на площадке дополнительного контроля, счастливая, молодая, как не проводить такую взглядом. Провожал и Петр Анатольевича, что-то смутно знакомое в ней угадал, подошел, остановился рядом. Маша его сразу узнала, заметила, задумчивый, пытается вспомнить, где они встречались. Улыбнулась своей шикарной улыбкой, проговорила:

– Девственница, нам еще жить и жить.

Вспомнил, сгреб в охапку, как родную дочь, расцеловал в щеки.

– Маша, где в Польше остановишься? А к чертям ничего не говори, видел ты одна, короче едешь со мной. И твои дела сделаем и мои. Возражения не принимаю, от себя не отпущу.

Маша не стала возражать, пусть будет так. Польша, Варшава гостиница «Палас», в придачу с Петром Анатольевичем. Закипела их дружба, встречались раза три в год. Сообщали о новых адресах, точнее Маша сообщала. Петр Анатольевич давал телеграмму она приезжала.

***

Антон завертелся возле машины, занялся мелочами, типа, вытирал пыльное заднее стекло. Зашла в офис, повертелась перед зеркалом, звонко стучала каблучками. Знала, ее ждут в офисе, никого не будет кроме повара на кухне, так что хозяева на три этажа они с Петром Анатольевичем, громко закричала, привлекая внимания.

– Сивка-Бурка, вещая каурка явись передо мной, как свет перед зарёй, – позвала громко Маша.

– Иди сюда проказница, – Петр Анатольевич, кричит из правого крыла здания.

Расположение знала, пошла в сауну. Стол накрыт был ярко, что только ни стояло на столе. Это все уже было по России в маленьких киосках, и в больших супермаркетах. Изобилие деликатесов уже не удивляло, а учило быть разборчивым и капризным. Учило ценить хорошее спиртное и вкусную, свежую еду. Все упаковано в тетро упаковки, хранило вкус. Молодцы правители России дали все, а люди сможете, возьмите, пока вам за это ничего не будет до поры до времени.

Петр Анатольевич взял, взял, приватизировал завод, производство холодильных установок. Называл свое акционерное общество «Снегурочкой». Заключил договор с японцами. Заимел валютный счет за границей. Нелегально приторговывал ртутью, как сырьем для другого производства. А кто жил честно, по правилам в начале 90 – х годов? Кто-то и жил да значит, идиотом был, или духовно богатым и нищету считал дорогой в рай после смерти. Был в делах и криминал, как мог, так и прятал его от глаз правоохранительных органов. Репутацию имел, честного солидного бизнесмена в союз предпринимателей вступил, на филиалы размахнулся, расширяться стремился, на благотворительность не скупился. Одним словом, с головой дружил вот, и смело жил, до поры, до времени. За столом на уютном диване сидел. Подошла, присела возле диванчика, голову положила на колени, засыпала все кудрями.

– Я у ваших ног мой господин, – проговорила весело, бубнила в колени.

– Ну, хитрющая бестия, как я люблю тебя, рассказывай, как жила? Как долетела? – Накрутил локоны на палец, залюбовался кудрями. – Позвал по делу, потом сама понимаешь, год кончается отчеты впереди.

– В Стрежне гнездышко свила, отлично долетела, если бы дела не было, звал? – кокетничая, спросила Маша.

– Зову, ужу четыре года зову, а ты как вода сквозь пальцы постоянно утекаешь. – устало сказал с нотками грусти. – Пойдем париться, сначала банька, потом дела, отдохнёшь с дорожки.

Маша развеселилась, уважала дядьку, лишнего никогда себе не позволял, умел ценить тех, кто ему нравился и что-то делает для него, радовала безграничная щедрость. Правда, звал, со встречи в Бресте, после первой выполненной работы в Варшаве, звал к себе под крылышко. Предлагал все, что мог тогда и на много больше сейчас. Тогда принять предложение не захотела, а сейчас не могла, рассталась с жизнью в Казахстане, приехала в Стрежень, почувствовала свободу и поняла, все что делает и имеет – это её, никому ничем не обязана. Петру Анатольевичу позволила знать, что в Казахстане у нее сынишка, отец, брат и сестричка. Как живёт, показала, через что переступить не может, объяснила. Кровь родная узы родственные, душа живая, цель реальная. Медлила, чего-то боялась. Решение принять ни могла или не хотела. Обязывать себя не хотела, вольно жила, легко, а согласится на предложение, означало, позволить кому-то задавать ей вопросы, типа, где была? Когда будишь? Кто тот человек, что рядом с тобой был? И так далее…

Разделась, вещи аккуратно сложила в шкаф, на полочке выбрала резиновую шапочку нужного размера, натянула. Повертелась, возле зеркала изображая вальс, засмеялась. Впорхнула в сауну, запах кедра уловила сразу, полной грудью вдохнула горячий воздух, парится, любила. Петр Анатольевич сидел на верхней полке и помахивал еловым веничком.

– Двигайся, буду тебя солью с медом натирать, – проговорил по-отцовски, наготы друг друга не стеснялись. – Я веничек еловый за парил. Давай тебя медком натру, натуральный, липовый. Тёма припер, отличный парняга, что хочешь, достанет, хоть из-под земли.

Подставляла под его ладошку части тела, натирал их по-хозяйски как заправский лекарь, не реагируя на женские прелести. Маша любила с ним париться в сауне, он парился и все, оба испытывали блаженство от ритуала. Парились часа три с перерывами на бассейн, наслаждались водой, жаром сауны, умением жить в роскоши, говорили обо всем. Душой тянулись друг к другу, радовались жизни, отдыхали, расслаблялись. Наверное, главное, чтобы рядом с нами были те люди, которых мы любим.

Перебрались в комнату отдыха, за стол расселись напротив друг друга. Петр Анатольевич подпоясался простынею, а Маша в чем мать родила, расстелив простынь на своем кресле, разместилась в позе «Лотос». Между ними было откровение, они знали много тайн друг друга. Кушали с аппетитом, предлагая лучшие кусочки, друг другу, пили не много только для аппетита. Маша встала, покачивая бедрами, обошла стол, вместе с ногами забралась на диванчик. Петру Анатольевичу на плечо положила свою кудрявую головушку.