Союз, заключенный в Аду

– У тебя был день рождения, – хрипло и аккуратно произносит Гидеон, но его слова словно бьют меня под дых. Не сдерживаюсь и вздрагиваю, глаза тут же начинает щипать от подступающих слез. – Рядом лежал сломанный телефон. Что-то случилось в этот день? Кто-то сказал что-то тебе? Это был Конал?

Какого черта Гидеон такой догадливый? Я перестаю дышать, борясь со слезами и паникой, охватившей меня. Мышцы сводит от перенапряжения, зубы скрипят от того, как сильно я стиснула челюсти. Мне не нужны ни его жалость, ни помощь. На моей совести уже две жизни, и я не вынесу, если умрет кто-то еще, кто был ко мне добр. А Гидеон был…

Слезы все же проступают, и меня начинает трясти. Крепко обнимаю себя, прижавшись лбом к окну. Чувствую тяжесть на плече: Гидеон положил на него руку. Но я все равно не отвечаю. Мне хочется вновь вгрызться зубами в швы.

– Я не могу, – выдавливаю я, смахивая руку Гидеона с плеча.

Гидеон ничего не отвечает, и мы уезжаем домой.

***

В квартире словно пахнет кровью. Металлический запах бьет в нос, и я замираю. Ноги врастают в пол, и все мышцы окончательно каменеют. Гидеон врезается в меня от неожиданности. Меня заносит вперед, но он успевает поймать меня.

– Аврора? – голос Гидеона слышен как будто издалека.

Вокруг вырастает непроницаемый купол, в котором разносятся голоса Орана, Конала и тех, кто умер по моей вине. Я слышу их ненависть, злость, сочащуюся в каждом слове. Не могу разобрать, что они говорят, но это громко и больно. Я падаю на колени так же, как было в мой день рождения.

После тех видео.

Закрыв уши, поворачиваю голову в сторону Гидеона. Он склоняется ко мне, и я вижу, что его губы шевелятся, произнося что-то, но я ничего не слышу. Чувствую руки на своем теле, хотя Гидеон – единственный, кто сейчас рядом. Их нет. Оран мертв, а Конал далеко. Их нет, но почему мне так плохо?

– Аврора! – слышу отдаленный голос Гидеона, ничуть не напуганный, уверенный и даже спокойный. – Я с тобой.

Идея, пришедшая в голову, такая отчаянно глупая, но… вот Гидеон опускается на колени передо мной, а следом мои губы впиваются в его рот. В голове вдруг воцаряется тишина, и я опускаю руки от ушей и обхватываю лицо Гидеона. Мой рот слегка приоткрывается, и это нелепое прикосновение превращается в поцелуй. Легкий, едва ощутимый и даже осторожный. Совсем не такой я ждала от Гидеона. С его силой я не думала, что он может так целовать женщин. Ты ждешь боль, властность и полное подчинение.

Мягкие, теплые и… чертовски приятные губы Гидеона отвечают мне, и мы оба, до этого момента смотревшие друг другу в глаза, зажмуриваемся и поддаемся моему порыву. Не знаю, кто удивлен сильнее: я или он.

Гидеон обнимает меня за талию и прижимает к себе, пока мои пальцы зарываются глубоко в его волосы. Его гигантские руки ощущаются хорошо на моем теле, по крайней мере, мне не хочется убежать со всех ног и спрятаться.

Черт, да я сама поцеловала его. Это уже многое значит.

Врезаюсь в твердый торс Гидеона, тянусь к мускулистой шее и, прильнув всем телом к скале из мышц, целую глубже. Наши языки сплетаются, и я чувствую его вкус и аромат. Гидеон ощущается как что-то терпкое, с нотками ментола. Его руки залезают под пончо, поглаживая мою обнаженную кожу спины мозолистыми подушечками, но не заходя дальше талии, и я тут же покрываюсь мурашками. Поцелуй не кажется неправильным или причиняющим боль. Он успокаивает меня, заставляет голоса в голове замолкнуть.

Окончательно потеряв голову, тянусь под рубашку Гидеона, начинаю расстегивать пуговицы, но вдруг он резко отталкивает меня. Запыхавшиеся, мы распахиваем глаза и уставляемся друг на друга. Волосы Гидеона торчат в разные стороны, несколько пуговиц расстегнуто. Мое пончо съехало и оголило плечо. Мы оба часто дышим, жадно ловя ртами воздух.